— Это когда вы узнали о целлюлозе?
— Нет, целлюлоза здесь ни при чем. Дело в другом. Просто было какое-то ощущение чего-то знакомого, когда я спрашивал себя: что это такое? И вот…
— Вы заканчиваете лесоустроительный факультет. И должны знать о деревьях очень много.
— Он влюблен в них! — вмешалась Кэти. — Иногда мне кажется, что он с ними разговаривает.
— Она преувеличивает, — сказал Джерри. — Но я на самом деле знаю о них достаточно много, и, пожалуй, можно сказать, что я их люблю, хоть это не совсем то слово. Есть люди, которые сходят с ума по зверюшкам, некоторые любят цветы, некоторые — птиц… А я люблю деревья.
— Вы недавно употребили слова «знакомое», «ощущение чего-то знакомого» — что побудило вас сказать именно так?
— Ну, наверное, так оно и было… Вероятно, я ощущал что-то знакомое, хоть в тот момент и не осознавал этого. Когда я попал туда, то страшно испугался — до смерти, до крика, хотя и не кричал. Но очень скоро — гораздо скорее, чем можно было ожидать, — страх прошел. Во всяком случае, прошел животный страх. Я был напряжен, словно заморожен, но страх исчез. Я даже стал осматриваться, но он меня выкинул.
— Вы, наверное, знаете, — сказал Барр, — что экзобиолог — довольно странный зверь. На самом-то деле их вообще не существует. Скорее, это специалисты разных областей знания — по большей части биологи, — которые ради собственного любопытства задались вопросом: что за жизнь могла бы возникнуть в условиях, отличных от земных? Так что экзобиологию нельзя считать настоящей, точной наукой. Понимаете?
— Да, конечно, — ответил Джерри. — Но любой экзобиолог, по крайней мере, задумывается о том, что можно обнаружить в космосе и на других планетах.
— Да, — согласился Барр, — с такой оговоркой, как мы только что приняли, я согласен, что ваше предположение о разумном древообразном организме вполне правдоподобно. В последние двадцать лет, или около того, появились утверждения ботаников, что в определенных случаях растительная жизнь проявляет способность к ощущению, к восприятию и даже к выражению своих ощущений и чувств. Давно известно, что некоторые люди обладают особым даром общения с растениями: у них все цветет буйным цветом, а у других те же растения хиреют и гибнут. Так вот, эти люди утверждают, что с растениями нужно ласково говорить, тогда они и растут хорошо. Если растения на самом деле обладают такой чувствительностью, то отсюда недалеко и до настоящего разума и настоящего сознания. А вы бы не могли подробнее рассказать, каким образом вы пришли к тому, что пришелец может быть растениеподобным, сродни дереву?
— Не знаю, не уверен, — сказал Джерри, — Когда я смотрю на дерево или работаю с деревьями, у меня возникает какое-то особое чувство. Ощущение некоего родства, хоть это и странно звучит…
— И вы думаете, что у вас могло появиться то же чувство родства с пришельцем?
— Нет, не родства. Пришелец слишком чужой, чтобы почувствовать его родным. Быть может, я понял, что свойства, которые я чувствую в деревьях, присущи этому пришельцу. Но они как-то сдвинуты… Не как у земного дерева. Это чужое дерево, не с Земли.
— Кажется, я вас понимаю, — сказал Барр, — Вы говорили об этом с кем-нибудь еще?
— Нет. Кто-нибудь еще поднял бы меня на смех. Вы — нет. И я вам благодарен.
— Правительство хотело бы это знать. Федеральные наблюдатели и те, кто занят исследованиями пришельцев, были бы благодарны за любые данные.
— У меня же нет никаких данных, — возразил Джерри, — А раз нет, они станут их вытряхивать из меня, решив, что где-то в подсознании есть информация, о которой я сам не знаю… А то еще хуже — решат, что я еще один псих с летающей тарелки и пытаюсь заработать на пришельцах.
— Понятно, — сказал Барр, — Будь я на вашем месте, я тоже поостерегся бы.
— Так вы мне верите?
— А почему бы мне вам не верить? У вас нет причин сочинять подобную историю. Вам нужно было поделиться с кем-то, кто поверил бы вам и принял все так, как есть. Я рад, что вы пришли именно ко мне. Вряд ли смогу вам помочь, но я рад. А вот насчет ощущения дома, мыслей о доме… Я все время думаю об этом. Может быть, вы что-то неправильно поняли?
— Я уверен, что было мощное принуждение думать о доме.
— А я не уверен. Может быть, пришелец вообще не разговаривал с вами и не пытался ничего внушать. Вы могли подключиться к его собственным мыслям. Тут два варианта: либо вы все-таки немного телепат, хотя сами об этом не подозреваете, либо эмоциональный сигнал пришельца настолько мощный, что ни один человек не может не отреагировать. Мне кажется, что эта мысль — «в эфире», так сказать, — относилась не к вашему, а к его дому.
Кэти тихо охнула.
— Вы имеете в виду, здесь, на Земле? Что он думал о Земле как о доме?
— Посудите сами, — сказал Барр. — Он прилетел бог знает откуда, преодолел невообразимые расстояния в поисках планеты, где можно осесть, в поисках дома, который мог бы заменить прежний, по каким-то причинам утраченный. И, может быть, Земля именно такая планета. Здесь он может почковаться и кормить малышей. Здесь он может жить так, как раньше. И он говорит себе: «Дом! Дом! Наконец-то я нашел дом!»
Глава 26
Пришельцы наблюдали. Некоторые из них, приземлившись, так и остались лежать. Другие через некоторое время поднялись в воздух и начали знакомиться со страной. Они летали над заводами, кружили над городами, над обширными пространствами фермерских земель… Всегда соблюдая безопасную дистанцию, они сопровождали самолеты… Они патрулировали автодороги, выбирая участки с наиболее интенсивным движением, двигались вдоль извилистых рек, наблюдая за лодками и судами.
Третьи отыскивали леса, чтобы подкормиться. Заодно они съели несколько лесопромышленных складов. В районе Сент-Луиса три пришельца приземлились на стоянку старых автомобилей, проглотили десяток-полтора развалюх и улетели. Однако кроме того, что они ели деревья, старые автомобили и пиломатериалы на складах, вреда от них не было. Большинству людей, которым пришлось с ними столкнуться, они причиняли только незначительные неудобства; ни один человек не погиб. Правда, пилоты продолжали нервничать, когда рядом с самолетом повисали пришельцы… Дорожные происшествия — как правило, несерьезные — пошли на убыль: водители привыкли к виду громадных черных ящиков, летавших над шоссе. В конце концов на них почти перестали обращать внимание.
И все-таки кое-какие хлопоты они причиняли. Национальная гвардия была приведена в состояние боевой готовности, были задействованы дополнительные патрули на дорогах, и вообще из-за пришельцев множество людей занимались не своими делами, и это стоило больших денег.
В некоторых крупных городах, где экономическая и социальная ситуация была весьма напряженной, возникли беспорядки. Как обычно в таких случаях, имели место грабежи и поджоги. Несколько человек были ранены, несколько убиты. В некоторых студенческих городках молодежь организовала демонстрации, которые прошли мирно, даже весело. Зато религиозные фанатики оккупировали перекрестки, парки, церкви и залы. В некоторых районах религиозный энтузиазм охватил значительную часть населения. Газеты и телевидение высказывали сотни самых различных предположений, большинство из которых не выдерживало мало-мальски серьезной критики.
Пошли слухи — всегда что-то происходило «где-то», а не здесь, причем индекс абсурдности был пропорционален расстоянию, — и уже начали принимать форму зародыши будущих легенд.
Все чаще возникал «феномен очевидца», их свидетельства приходили со всех концов страны, моментально подхватывались и использовались для новых культов, которые возникали как грибы после дождя. Многие заявляли, что «были там» — впрочем, никто не мог объяснить, как он туда попал, — и что там, внутри пришельцев им показали «тако-ое!..» (или рассказали, или внушили — разумеется, каждый
