— Я ничего не забыла! Все это нужно для Тверди, для Песни. Корабли, которые мы забрали у нарнов, помогли нам выйти в космос. Мы начинаем строить новые отношения со своими партнерами. У них есть для нас другая Твердь, может быть, и другая Песня, но только от них зависит, сможем ли мы вернуть Песню нашему народу.
— Не говори со мной, как с не имеющей Песни! Все это я знаю.
— Тогда почему ты не понимаешь то, что я тебе говорю? Эти захватчики... кто бы они ни были... они угрожают тем немногим кораблям, которые у нас есть. Они угрожают тем отношениям, которые мы так медленно устанавливаем с нашими соседями. Я не знаю, кто такие эти... стрейбы, и чего они хотят. Но я не хочу видеть Твердь, порабощенной вновь.
— Но тогда почему ты обратилась к тем, кто однажды уже поработил нас?
— Потому что только он поможет нам, и никто другой.
— Твоя Песня искажена. Возможно, тебе нужна новая. Я уверена, что это чудовище поможет тебе достать новую. Он уже 'помогал' нам раньше.
НуВил Рун не показала своей печали, когда ее подруга, опустившись на все четыре ноги, ушла, прокладывая путь среди руин того, что когда-то было их Твердью. Но она, тем не менее, смотрела ей вслед, пока та не исчезла из вида.
— Мне жаль, что тебе пришлось выслушать все это, — сказала она наконец.
— Все это — правда, — ответила мерцающая фигура, которая в молчании наблюдала за ними. — Но мое предложение искренне, и в моих словах только правда.
— Я не сомневаюсь в этом, Г'Кар. Твоя Песня очень сильно изменилась. Возможно, у нашего народа еще есть надежда.
— Мы можем не только надеяться, — прошептала призрачная фигура.
Его тело, заключенное в Великой Машине за тысячи световых лет отсюда, не могло двигаться, не могло покинуть Машину. Он бы хотел остаться там навсегда и никогда не встречаться с призраками своего прошлого.
Но Г'Кван не вознаграждает тех, кто стремится к покою и тишине.
Не проходило и дня, чтобы Лита Александер не вспоминала выражения его глаз перед тем, как он умер.
Она любила Маркуса Коула, но не осознавала этого до тех пор, пока не стало слишком поздно. Он тоже любил ее, а теперь он был мертв.
Когда она только попала в Пси-Корпус, ей дали наставника, чтобы помочь ей привыкнуть к новой жизни. Это был добродушный человек, которого звали Хавьер. Она никогда не забывала, возможно, самый лучший совет, который он дал ей. 'Удел телепата — одиночество. Мы навсегда изолированы не только от нормальных людей, но и друг от друга. Ни у кого из нас никогда не будет нормальных отношений ни с кем. Чем быстрее ты примешь это, тем легче будет твоя жизнь'.
Она думала, что она приняла это.
Лита поднялась с постели и раздраженно потерла глаза. Последнее время она плохо спала. Раны, нанесенные Сьюзен Ивановой, все ещё беспокоили ее, но не они были причиной бессонницы. Ее мучили сны. О Маркусе, о Деленн — Лита могла чувствовать боль Деленн, почти так же как собственную боль, о ворлонце, который говорил с ней, но который отказался помочь ей, когда она была на пороге смерти.
Лита Александер пыталась принять свое одиночество, но иногда это было тяжело. Очень тяжело. Всякий раз, как она оставалась одна, она видела глаза Маркуса.
И еще она видела темное сердце Врага, отраженное в них. Врага, воплотившегося в Сьюзен Ивановой. Врага, который убил единственного человека, которого Лита любила. Врага, в оружие против которого, — Лита знала это, — ее превратили.
Разум Литы мог видеть всю Галактику, даже мог видеть мертвую темную планету, откуда пришел Враг. Разум Литы мог заглядывать далеко, но в ее мыслях постоянно был Маркус и умирающий взгляд его глаз...
Деленн думала, что она привыкла к косым взглядам. Она думала, что привыкла к обвинениям, привыкла к наполненным горечью словам. Она ведь жила среди землян уже почти целый цикл. Она перенесла садистские пытки мистера Уэллса, выжила после жестокого разрушения Кризалиса, ощутила боль проклятия За-вален. И после всего этого она осмелилась поверить, что ничто больше уже не в силах ранить ее.
Она ошибалась.
Она не плакала. Она не знала, почему. Ей хотелось плакать.
Прошло уже несколько часов с тех пор, как она вернулась со встречи с капитаном Шериданом. Она проделала длинное и тяжелое путешествие на 'Парменион', содрогаясь от боли при каждом вздохе и чуть не падая при каждом шаге. Перелет от Приюта до 'Пармениона' дал ей возможность передохнуть, но на борту корабля боль вернулась.
Она не представляла себе, где можно было найти Джона, и не нашла никого, кто бы захотел с ней поговорить. Сотрудник Службы Безопасности, который встретил ее в причальном доке, уведомил начальника Службы Безопасности, вспыльчивую нарнийку Ко'Дат, о прибытии Деленн, и та дала ей разрешение находиться на борту корабля. Ко'Дат заявила, что не знает, где находится капитан Шеридан.
По понятным причинам, в первую очередь Деленн направилась в рубку. Проделав весь этот мучительный путь, она обнаружила, что там распоряжается майор Кранц. Он сказал ей, что капитан Шеридан и командор Корвин совершают обход корабля, устраивая проверки экипажу. Может, ей следует поискать в орудийных отсеках? В его голосе не было неприязни, но и сострадания в нем тоже не было. Это была самая обыкновенная бесцеремонность.
Не мог бы он попытаться связаться с капитаном Шериданом по коммуникатору, спросила она. О, нет, он не может сделать этого. Это может помешать учениям.
И она отправилась к орудийным отсекам, оттуда — в офицерскую столовую, а потом — к аппаратам запуска Старфьюри. Там она встретила командора Корвина, который сказал ей, что капитан Шеридан испытывает Старфьюри нового типа, которые они унаследовали вместе с 'Парменионом'. Наконец, Деленн получила шанс перевести дух, хотя Корвин был в некотором смысле хуже Кранца. Взгляд Корвина выражал открытое недоверие. Возможно, он просто беспокоится за Джона, подумала она. С другой стороны, Корвин уже однажды пришел ей на помощь.
Когда Джон вернулся, она поднялась на ноги. Ее била дрожь. Он заметил ее и на какой-то миг замер. А потом он прошел мимо нее, как будто ее и не существовало вовсе. Корвин посмотрел на нее уже не так враждебно, как раньше, но тоже ничего не сказал.
Деленн медленно вымолвила имя Джона.
— Не сейчас, Сатаи, — донесся ответ. — Боюсь, я очень занят.
И он ушел, оставив ее еще более одинокой, чем когда-либо.
— Вам не следовало бы быть с ней столь грубым, — сказал Корвин после нескольких минут напряженного молчания, прерываемого лишь краткими вопросами, касающимися корабля и экипажа.
— Ей не следовало бы даже быть на борту этого корабля. Это рискованно в плане безопасности. О чем только Ко'Дат думала?
— Сэр... Мне бы хотелось думать, что вы не позволите личным эмоциям влиять на ваши обязанности. Я понимаю, что за последнее время с вами много что произошло... со всеми нами, но...
— Почему вы всегда говорите мне 'сэр', когда устраиваете нагоняй? Я в порядке, Дэвид. У меня нет проблем с Деленн. У меня нет проблем с тем, что 'происходило со мной в последнее время'. Единственное, что меня сейчас заботит, так это задача наладить все на корабле так, чтобы меня это устраивало.
Коммуникатор Шеридана внезапно пискнул, и капитан от неожиданности даже вздрогнул. Потом раздраженно передернул плечами.
— Как некстати, — буркнул он себе под нос. — Того, кто изобрел эти штуковины, надо было бы вывести на площадь и расстрелять.
