свалить. И вот спустя тридцать минут его, взмыленного, отпустили на свое место.
Следующие два вопроса, которые рассматривал Военный совет: первый «О выполнении сдачи мяса государству». С докладом выступил зам. командующего армии по тылу, а второй вопрос был «О выполнении плана сдачи металлолома» — докладывал зам. по вооружению. По этим вопросам Егорова не поднимали. Он выполнил план сдачи мяса. Его зам. по тылу Квашин заготовил корма впрок, правда, отдал в колхоз четыре бензовоза солярки, да полторы сотни солдат работали в колхозе всю осень, что, конечно, отразилось на боеготовности полка. Если всё это перевести на деньги, то мясо получилось золотое, думал Егоров. По металлолому Пятаков постарался, хотя свою технику и не списывал. По плану необходимо было сдать четыреста тонн за год. Чтобы план выполнить, надо было списать и сдать в металлолом целый батальон. Поэтому офицеры на грузовиках рыскали по окрестным колхозам, стройкам, меняли металлолом на бензин и солярку. Таким образом, план был выполнен. Других, кто не справился с этим планом, вызывали на трибуну, там устраивали пытку, после чего мокрого выпускали и брались за следующего. Так длилось без перерыва до пяти часов вечера. Наконец на трибуну вышел командующий. Он в течение часа подводил итоги. Все должны были записывать его умные мысли, и если, не дай бог, кто-то не записывал, был целый разгон. Этого офицера возводили в ранг преступника. Командующий ставил задачу. Не подготовившись, речь его повторялась, многие пункты задач переплетались, так что из всей этой «беллетристики» можно было выделить не более пяти пунктов. В конце своей речи словами городничего командующий объявил: «К нам едет ревизор!» — и добавил — «В округ едет инспекция из Москвы».
Наконец объявили перерыв на десять минут. Отсутствие обеда у всех вызвало раздраженность. Егоров стоял в углу и курил. Рядом беседовали два генерала. Егоров их знал. Это начальник артиллерии армии и комдив соседней дивизии. Он слышал их разговор. Начальник артиллерии сказал:
— Звонил в Москву знакомым. Говорят, что хотят свалить командующего округом. Столкнулись две силы. Одна тянет его на повышение в Москву, а другая своего тянет. Подсунули Министру план проверки нашего округа, тот и подписал. А теперь, если инспектора озадачили, он поставит двойку. Тогда не только повышения, а снятия с должности надо ждать. Вот какие дела. Голов полетит много. Командарм, видел, какой озабоченный.
— Да, — ответил комдив, — на одном полку устроили разбор боевой готовности. У меня такие же полки: любой бери — кругом полный ноль. Свалят они командующего, как пить дать, свалят. Здесь лотерея, кто попадет, тому и отстригут чуб вместе с головой.
— Я за свои бригады тоже боюсь, ракетную бригаду обязательно возьмут на проверку. Правда, она в этом году ездила на государственный полигон, там хорошо стрельнула. Может и не возьмут.
После перерыва командующий зачитал список частей, которые будут предлагаться комиссии для инспекции. Полк Егорова не попал. Для проверки предлагались управления двух дивизий и по одному полку от каждой. В список попал соседний с Егоровым полк. Командир полка в должности всего лишь один год. Он готовился на вышестоящую должность, так как тесть его был генералом в Генеральном штабе. Полк поддерживался армейским и окружным начальством. Его считали лучшим полком в округе.
Глава 7
Военный совет закончился поздно вечером. Командирам частей дальних гарнизонов выезд командарм запретил. Ночевать пришлось в армейской гостинице. Когда Егоров зашел в фойе гостиницы, там уже толпилось несколько человек. Среди них он увидел своего друга, однокурсника, командира полка с соседней дивизии. Егоров обнял его и спросил:
— Ты уже разместился, Алёша?
— Да, вот ключ, там двухместный номер. Пойдем, будем вместе. Хоть поболтаем немного. Только где-то надо перекусить, а то целый день ни крошки во рту.
Егоров обернулся, сзади стоял Квашин.
— Слушай, где твоя коробка?
— В машине, я сейчас принесу.
— А кроме закуски есть чего-нибудь?
— Есть только спирт.
— Неси быстрей, видишь, друга встретил.
В номере, согревшись выпитым спиртным и плотно закусив, два командира полка закурили. Молчали, каждый, думая о своем.
— Здорово они тебя, Егор, сегодня драли. Я так думаю, любой из нас мог бы оказаться на твоем месте. Возьми не тебя, а меня на проверку, было бы то же самое.
— Да это ещё цветочки, Алеша, а вот кто под жернова москвичей попадет?
Выпили еще по одной, закусили.,
— Слушай, Алеша, ты мне можешь сказать, куда мы идем? У меня половина техники не боеготовая. Солдат учить не на чем.
— Егор, солдат нормально говорящих по-русски и тех нет. У меня в полку до шестидесяти процентов штатной численности, а остальные, как у Чичикова — мёртвые души. Только в списках числятся.
— Да у меня то же самое. Как надоели эти поборы. У меня деревообрабатывающий комбинат под боком, комдив машинами в округ начальникам доставляет ДВП, ДСП, фанеру, окна, двери, брус, половую доску. Они там дома строят, да квартиры отделывают, а мой батальон на ДОКе вкалывает. А попробуй где- нибудь скажи, сожрут. Вот у меня ротный есть Скворцов. Рота хуже всех, да и сам дерьмо, зато тесть генерал в штабе округа. Приказали отличником делать, через полгода надо выдвигать. Он не знает, где полигон и что такое ночная стрельба, а его уже комбатом хотят сделать.
— Слушай, Жора, это всё-таки когда-то кончится.
— Да, Алёша, кончится. Когда эти Скворцовы, Галкины, Воробьевы, вообще, все пернатые, мохнатые станут большими начальниками. Может вот такой Скворцов станет Министром, попрыгав по должностям, не зная, чем пахнут солдатские портянки. Вот тогда и развалится эта Армия. Это же мышцы государства. А без мышц — это один скелет. Когда мышцы слабые, достаточно одного удара кулаком и всё рассыплется. Для такого государства достаточно маленькой войны. Ведь все империи как развалились? Коррупция, развал армии, а потом война большая или маленькая. Лет через двадцать, когда эти старшие лейтенанты, зятья и сыновья будут генералами, они окажутся на развалинах Вооруженных Сил и государства. Только будет поздно, они пожнут то, что посеяли их отцы. Знаешь, как в Библии написано: «От кислого винограда родителей, у детей оскомина на зубах».
— Ты, Жора, Библию читаешь?
— Дед подарил, когда помирал. Просил читать и беречь. Дед рассказывал, что с этой библией такая история была. После революции церковь в деревне ломали. Ну и собрался народ, стар и мал. Активисты выкидывали все из церкви, а люди подбирали. Библию эту подобрал некий Прохор. Активисты кинули клич, кто полезет на купол веревкой крест зацепить. Этот Прохор кинул на землю библию и полез, а дед её подобрал. А к вечеру дождь пошел, у Прохора крыша прохудилась. Полез он чинить крышу, упал и разбился. Дед говорил, что это кара господняя, что он библию кинул и крест снял. Вот и просил меня, чтобы я Библию берег и внукам передал.
— Как ты думаешь, будет им кара, этим человечкам? — спросил Алёша.
— Будет. Они, конечно, будут искать виновных, но кара будет. Ты вот возьми, проанализируй историю. Иван Грозный, сколько невинных погубил, а лишился разума, кровного сына убил. Это что не кара? Потом и род Мономаха закончился. Дмитрия зарезали, и смута началась. После них Романовы стали, тоже купались в крови. Петр с Сонькой всё дрался. Стрельцами всю стену кремлевскую завешали. Ну и чем кончилось? Сына казнил, а сам даже не смог царство передать. Какая-то безродная шведская служанка Русью правила. Дочка его, Елизавета, силой престол взяла. Царевича Иоанна — младенца в тюрьму заточила. А потом ещё два века убивали друг друга и купались в крови, всё любовники да любовницы интриги да убийства. Ну и чем кончилось? Расстрелом в Екатеринбурге — царя, и его детей. Истребился род Романовых. Не только Романовых, но и всех его вельмож, чиновников. Даже с земли русской изгнали. Французам да туркам башмаки стали чистить, их жены и дочери в проститутки пошли. Прое…. ли империю, а подданные как в стае
