Домой возвращались поздно, «УАЗ», проскочив заснувшую немецкую деревню, выскочил на шоссе и помчался в сторону полка. Усевшись на заднем сидении впятером, замы сидели, чуть шевеля руками. Вначале они посетовали друг другу о величине наевшего пуза, потом утряслись и начали травить анекдоты. Бурцев ехал молча. Получив очередное звание, он не ощущал прилива той радости, которая была всегда, когда он получал предыдущие. Вспоминал, когда после училища получил лейтенанта, он то и дело косил взглядом на погоны. Как всякий мальчишка радовался успехам. А сейчас, эти три большие звезды не приносили ему никакой радости. Скорее они ему напоминали, что вот и венец. Вот и всё, чего сумел достичь в этой жизни. Какой-то перспективы, той канвы, по которой он мог громоздить свои планы в развалившейся армии, он не видел. Развал проходил так стремительно, и так коверкал судьбы людей, что ожидать чего-то хорошего было бессмысленно. Оставалось одно — встать на дорогу судьбы, опустив руки и ждать, куда выведет её колея.
Утром Василий проснулся от звонка телефона. Взглянул на часы — было десять утра.
— Чёрт меня побери, вчера набрался и на работу проспал. Тьфу ты, чего это я, сегодня же воскресенье. И кому же там понадобилось нос подтереть, что спозаранку в воскресенье звонит. Звонил дежурный и стал докладывать о состоянии дел в полку
— Товарищ полковник, — в конце своего доклада сказал он, — к вам немцы приехали.
— Сколько их?
— Двое, возле штаба стоят.
— Скажи, что через полчаса подойду.
По пути зашёл в офицерскую столовую.
— Я уже думала, вы и не придёте завтракать, — выходя ему навстречу сказала рыжеволосая завстоловой.
— Валентина Ивановна, а вы чего на работе? В воскресенье надо быть с мужем и с детишками, — Бурцев расплылся в улыбке, блеснув ровными белыми зубами.
— Пришла вас поздравить с очередным званием, а вы завтракать не идёте. Видать, вчера переусердствовали. Она звонко рассмеялась.
— Спасибо за поздравление. Я завтракать не буду. У меня к вам будет просьба. Ко мне немцы приехали, и при том неожиданно, что у них это редко бывает. Наверное, поздравлять будут. Ну, да деваться некуда, надо бы стол накрыть.
— А сколько их?
— Двое.
— На троих не годится, Василий Петрович, как-то нехорошо звучит, — опять засмеялась завстоловой, — ещё не так повара поймут.
— Зато по-русски, — улыбаясь, ответил Бурцев.
— Я велю на пятерых, может еще, кто заявится, — сказала она.
Возле штаба стояли два пожилых немца. В одном из них Бурцев издалека узнал Вольфгана. Немец шёл ему навстречу, широко расставив руки. Они обнялись, Вольфган похлопал Бурцева по спине.
— Очень рад, очень рад, поздравляю тебя, Василий Петрович. Полковник — это уже звучит.
— Полгода тебя, Вольфган, не видел. Куда пропал?
— Ай, Вася, что говорить. Всех уволили, подчистую, и ту молодёжь, что подпрыгивала от радости, тоже попросили.
— Я знаю. Ко мне приезжал новый командир полка, барон Мольтке.
— Он дальний родственник того Мольтке, что в сорок первом на Россию шел, — сказал Вольфган. — Знакомьтесь, это мой друг детства, о котором я тебе когда-то рассказывал. Полковник, работник спецслужб, к сожалению уже несуществующего государства. Зовут его Курт.
Пожилой с седыми волосами немец подал Бурцеву руку.
— Поздравляю вас, Василий Петрович, с воинским званием полковник, — на чистом русском языке сказал Курт.
— Спасибо, вы отлично говорите по-русски, даже без акцента. Я бы и не подумал, что вы немец.
— Я в Союзе долго учился, потом в посольстве работал. В общей сложности в России лет пятнадцать прожил.
— Вольфган, а откуда ты узнал, что мне полковника присвоили?
— Я вчера был в полку — в магазин приезжал, жене костюм покупали. У вас дешевле всё. Миша, заместитель начальника штаба, меня в магазин провёл и сказал, что вы поехали звание обмывать.
— Временем располагаете? Есть предложение продолжить замачивать, — улыбаясь, сказал Бурцев.
— Конечно, конечно, — Вольфган похлопал Бурцева по спине, А это тебе от нас подарок. Я знаю, ты спортивный парень, — это трусы и майка из комплекта сборной ГДР по лёгкой атлетике. Реликвия.
— Через пару лет это будет у коллекционеров в большой цене, — сказал Курт.
В столовой сидели вчетвером: по пути им встретился идущий в полк Черняк.
— Удивительно добрый и гостеприимный русский народ, — сказал Вольфган. — Сколько раз за период своей службы мне приходилось общаться с русскими и не перестаю удивляться. Я вот сюда ехал, а у самого было ощущение неуверенности. Ну, кто я теперь, бывший офицер бывшего государства. Думаю, приеду к проходной, а мне от ворот поворот. Вот, за это давайте и выпьем!
Выпили, закусили. Пока закусывали, стояла тишина, и только слышно было постукивание вилок и ножей о тарелку, да неистово лаял прижившийся у столовой приблудный пёс, отгоняя настырного кота от своей обители.
— А я всё-таки не соглашусь с тобой, — сказал Бурцев, — доброта, она присуща всем нациям. При условии, что он человек, а не зверь.
— Иной зверь добрее человека, — возразил Курт. — Каждой нации присущие определённые черты.
— Тут я с вами согласен полностью. Мне вот у вас, больше всего нравится педантичность, аккуратность и порядок во всём. Как-то раз я приехал к Питеру в полк — ещё ГДР жива была. Смотрю, а у него по территории генерал ходит. Провели меня к командиру, а он сидит в кабинете, как ни в чём не бывало. Говорю ему: «у тебя генерал по территории ходит». «А, это мой начальник» — отвечает он. «Чего же ты его не сопровождаешь»? — спрашиваю
— А зачем, говорит он мне, — и открывает свой ежедневник. — По плану он сегодня не должен быть в полку — это он, наверное, по своим личным вопросам приехал.
— А у нас так не принято: ты должен бежать к начальнику, есть его глазами, и спрашивать «чего изволите!» И потом, я не знаю, что я буду делать через час. Что там и какая идея взбредёт в голову какому-то начальнику, а у немца все расписано на неделю. Я был с зампотылом в немецком кооперативе — свинок для подсобного хозяйства покупали. Так удивился: на свинарнике такая чистота, и свинкам датчики от компьютера в уши вставлены, корм по норме выдается. И как только свинка перестаёт набирать вес, её под нож. Вы знаете, это хорошо, что границы приоткрыли, наши люди смотрят и учатся, как необходимо вести хозяйство. Вот сейчас, люди поездили, посмотрели на ваши жилища, и появилось у нас выражение «евроремонт'. А знаете, что это означает? Это нормальный ремонт в жилище, как в немецком доме среднего уровня, а не синей или танковой зелёной по стенам в подъезда х
— Командир, может, покурим, — сказал Черняк.
— О, и я с тобой, — сказал Вольфган.
— Курт, пойдём курить, — предложил Черняк. Курт похлопал ладонью по левой
части груди.
— Он не курит, — за Курта ответил Вольфган, — сердце шалит.
— А это? — Черняк пощёлкал себя по горлу.
— Это пока, терпится, — ответил Курт, — я дыма не переношу.
— Вот и командир не любит дыма, — сказал Черняк, выходя из зала.
— Пиво будете? — спросил у Курта Бурцев.
— Пиво можно. Они по куреву, а мы по пивку, — сказал Курт.
Бурцев достал из холодильника запотевшую бутылку пива и разлил по бокалам.
— Власти не преследуют вас за то, что вы в службе безопасности были? — спросил Бурцев, подавая
