летчики стремились подражать ему. Но трофимовского спокойствия при встрече с противником им все-таки не хватало. Увидя противника первыми, они возбужденно кричали по радио:
– Справа «мессеры»! Впереди бомберы!
После такого внезапного выкрика как-то непроизвольно возникало напряженное состояние, оно охватывало всю группу. Приходилось снимать психологическое напряжение командой:
– Спокойно! Группе прикрытия атаковать «мессеров», я четверкой иду на бомберов!
Трофимов, вылетая в моей шестерке, всегда возглавлял верхнюю пару, прикрывающую ударную четверку. При обнаружении противника он спокойно, даже как-то буднично сообщал:
– Справа ниже «мессеры». Иду в атаку!
Голос его был таким, словно он вступал не в смертельную схватку с врагом, а беседовал на земле со своими товарищами.
…Ликование молодежи от первых успешных боев и личных побед дополнилось возвращением в полк Георгия Голубева. Мы были ему несказанно рады. Все, что рассказывал о его действиях в бою Сухов, полностью подтвердилось. Я смотрел на Голубева с чувством благодарности за его отважный поступок.
– Почему ты подставил свой самолет под огонь «мессеров»?
– Другого выхода для спасения командира у меня не было.
«Понимал, что главная задача ведомого – прикрыть ведущего в бою. Спасибо тебе за этот подвиг», – думал я.
– Принимай новый самолет, Георгий, и завтра, во второй половине дня, снова пойдешь с нами в бой, если чувствуешь себя готовым к полетам.
Росла молодежь, набиралась боевого опыта. К безграничной отваге прибавлялось умение. Опытные летчики старались учить молодых, оберегали их в жарких схватках. Особое внимание приходилось уделять тем, кто выполнял первые боевые вылеты, действовал пока неуверенно и напряженно. К таким летчикам относился и закончивший переучивание с У-2 на истребитель Иван Олиференко.
В первом своем бою в составе группы он не смог сбить «фоккера». Вражеский истребитель удрал из боя.
Выйдя из самолета после заруливания на стоянку, Олиференко со злостью сорвал с головы шлемофон, бросил его на траву, горестно оперся на крыло самолета. Подошел к нему.
– Что с вами, Олиференко? Почему такой расстроенный?
– Не получается из меня истребитель, товарищ майор. Весь боекомплект расстрелял, а фашистского гада не сбил.
– А разобрался, в чем причина?
– Все делал вроде правильно, а «фоккера» упустил, – отмахнулся он рукой.
– «Вроде правильно» воевать нельзя. С какой же дистанции стрелял?
– Как вы учили – с близкой.
– Это могло показаться. В первых боях летчики всегда торопятся и стреляют с большой дальности. В этом, видимо, и ошибка. В следующий раз не спеши и подойди поближе, на сто метров. Тогда и бей.
– Учту это, товарищ майор!
– Вот даже я, опытный летчик, поймав самолет противника в прицел, чувствую, как рука тянется к спуску, а сознание подсказывает, что рано, надо подойти ближе. Поддашься чувству руки, и трасса пройдет мимо цели или будет мало попаданий. Главное иметь выдержку в стрельбе. Не переживай! Еще будет много боев.
Такие беседы с молодыми летчиками сразу же после боя, у самолетов, помогали им разобраться в ошибках, приобрести уверенность в себе. Вскоре и Олиференко начал свой счет сбитых самолетов. А позднее за умелые действия в боях, за высокие организаторские способности был назначен командиром звена.
Оборона противника прорвана. Наши войска устремились в глубокий тыл врага, громя его резервы. Мехкорпус держал направление на Сталине, а кавалерийский – в обход таганрогской группировки гитлеровцев. Немецко-фашистское командование, стремясь предотвратить назревающее окружение войск в районе Таганрога, задействовало против кавкорпуса основные силы своей авиации из Крыма.
Открытая степная местность, лишь кое-где прорезаемая лесопосадками, не позволяла укрыться конникам от наблюдения с воздуха. Против них и направляли свои удары вражеские бомбардировщики. В воздухе разгорелись ожесточенные бои. Встречались мы со «старыми знакомыми» по Таманскому полуострову, которых хорошо потрепали еще над «Голубой линией». Не забывали нас посылать и в район города Сталино. Здесь тоже шли упорные бои.
Однажды, выполнив боевую задачу и проведя тяжелый бой с крупной группой Ю-87 и «Хейнкелей- 111», при заходе на посадку я увидел группу летчиков и техников на месте стоянки моего самолета. «По какой причине?» – подумал я, приземляясь. Провели мы бой как бой. Отличились в нем и молодые летчики, сбившие три бомбардировщика и один истребитель. Успешные их действия уже не новость.
На стоянке меня окружили однополчане и стали поздравлять с неожиданной приятной новостью: присвоением мне и Дмитрию Глинке звания дважды Героя Советского Союза. Мне не верилось в это – прошло только три месяца, как я стал Героем, а тут уже – дважды… Верно, по количеству сбитых самолетов противника по статусу награждения все было правильно. Звание дважды Героя Советского Союза присваивалось за тридцать сбитых самолетов противника, а мой официальный счет уже подошел к сорока.
Вечером на ужине Погребной официально поздравил меня, подтвердив сообщение летчиков и техников.
Вручение второй Золотой Звезды мне и Дмитрию состоялось несколько позже, в штабе фронта, переименованного в 4-й Украинский. Торжества, как всегда на войне, были короткими. Требовалось отдохнуть после трудного дня и утром быть готовым к новым боям, а техническому составу – за короткую ночь залатать пробоины в самолетах.
Только всходило солнце, а группа уже в воздухе. Я смотрел на «этажерку» пар и радовался, что мое стремление создать постоянную восьмерку из молодых летчиков осуществилось. Ведомым у меня идет Г. Голубев, вторая пара – В. Жердев и К. Сухов. Это ударное звено для действий против бомбардировщиков. Второе звено, охраняющее мое от атак истребителей, возглавляет А. Клубов. Все звено молодое, но уже отлично показавшее себя в боях.
Любоваться боевым порядком группы долго не пришлось. С запада, на фоне земли, показалась колонна девяток Ю-88, прикрытых истребителями сопровождения.
– Впереди, ниже бомберы с «мессерами»! Клубов, прикрой! Атакуем в лоб! – дал команду и со снижением ринулся вниз, наметив точку открытия огня.
Ведущий первой девятки сам налез на трассу и загорелся. Оставляя дымный след, он врезался в землю.
Проскакиваем над строем, ведем огонь по следующим группам. Из люков вражеских машин посыпались в поле бомбы. Поредевшие девятки неорганизованно развернулись на запад.
Проскочив колонну, начинаем атаки задних рядов. Клубов кричит по радио:
– «Сотка»! Бей бомберов, я прикрываю!
Но своей четверкой он был не в состоянии сковать действия более десятка «мессершмиттов». Уже после второй атаки по уходящим бомбардировщикам в нашу сторону зловеще протянулись трассы. Это ведут огонь «мессеры». Пришлось бросить «юнкерсов» и отбивать атаки.
Окрепшие в боях летчики, имеющие на своем счету сбитые самолеты, рвались не только выполнять задачи по прикрытию войск, но и в полеты на «свободную охоту». Я считал, что не все из них еще полностью готовы к этому сложному виду боевой работы, придерживал их. «Свободная охота» – это высший класс действий. Ведь вести бой приходится в особых условиях. Одиночно или парой скрытно проникают истребители в тыл противника, самостоятельно находят цель и внезапно уничтожают ее, избегая встречи с крупными силами врага, стремясь не попасть под сильный огонь зениток.
После настойчивых просьб я разрешил наиболее способному летчику Александру Клубову вылететь на «охоту» со своим постоянным ведомым Николаем Карповым.
Прошло расчетное время, но пары Клубова не было. Все стали волноваться. На последних литрах горючего на аэродром наконец пришел один Клубов. Все с тревогой следили за его посадкой. Самолет то
