кражу со взломом в административном отделе фирмы «Таунтон». Убив секретаршу, которая случайно наткнулась на него, Гроуби скрылся.
Через полчаса Эстер встретила меня в метро неподалеку от того места, где однажды сорвавшийся с конвейера ящик сломал ее матери ногу. У нее был очень встревоженный вид; теперь она так же, как и Джордж Гроуби, была виновна в нарушении контракта.
Я взял у нее картонку с одеждой и спросил:
— Осталось у тебя хотя бы полторы тысячи долларов?
— Около этого, — ответила она. — Моя мать была в ужасе…
— Закажи нам билеты на первый же корабль, отлетающий на Луну. Если можно, сегодня же. Встречай меня здесь.
— Мы? На Луну? — задыхаясь, промолвила она.
— Да, на Луну. Мне надо исчезнуть с Земли, пока меня не прикончили, и на этот раз уже по- настоящему.
Глава 12
Моя маленькая Эстер расправила плечи и начала творить чудеса.
Через десять часов мы уже сидели в кабине воздушного корабля «Дэвид Рикардо». Эстер преспокойно выдавала себя за служащую фирмы «Шокен», отправляющуюся на Луну со специальным заданием, а меня за Гроуби, статистика отдела продажи шестой категории. Никому не пришло бы в голову искать экспедитора Гроуби, служащего девятой категории, на космодроме «Астория». Экспедитор, работающий в канализационной системе, попавший в черный список за саботаж и убийство, естественно, не может позволить себе поездку на космическом корабле.
Эстер заказала отдельную кабину и полный ежедневный рацион. На этом корабле большинство пассажиров обычно оплачивают кабину и полный рацион. Такие путешествия совершаются не ради удовлетворения праздного любопытства и не рассчитаны на тех низкооплачиваемых потребителей, которые составляют абсолютное большинство населения Земли. Путешествие на Луну — это чисто деловая поездка, связанная прежде всего с добычей полезных ископаемых и немного — с желанием посмотреть тамошние достопримечательности. Нашими спутниками, которых мы видели только при посадке, были инженеры с озабоченными лицами, горсточка рабочих, в срочном порядке отправляемых на Луну, а также несколько до идиотизма богатых, мужчин и женщин, которым хотелось похвастаться тем, что они побывали на Луне.
Когда мы оторвались от Земли, Эстер охватило истерически приподнятое настроение, но затем она сникла и поплакала у меня на плече, напуганная тем, что наделала. Воспитанная в духе глубокого уважения к принципам морали и к кодексу торговли, она не могла так просто смириться с тем, что пошла на преступление и нарушила контракт.
— Мистер Кортней… Митч… — терзалась она, — если бы я могла быть уверена, что поступила правильно! Знаю, что вы всегда были добры ко мне, никогда не сделаете мне ничего дурного, но я так напугана, так несчастна!..
Я вытер ей глаза и принял решение:
— Пожалуй, лучше рассказать тебе все, Эстер. Ты сама будешь судьей. Таунтон сделал ужасное открытие. Он установил, что есть люди, которые не боятся казни церебрином и готовы идти на убийство торговых конкурентов. Таунтон считает, что мистер Шокен бесчестно украл у него проект Венеры, и теперь он ни перед чем не остановится, чтобы вернуть его обратно. Уже по крайней мере дважды он пытался убить меня. Раньше я думал, что Ренстед — один из его агентов, нанятых, чтобы помешать Шокену наложить лапы на Венеру. Теперь не знаю, что и думать. На Южном полюсе, куда я поехал, Ренстед дал мне по башке и продал вербовщикам под чужим именем, а на леднике оставил чей-то труп. Кроме того, во всем этом, — осторожно сказал я, — еще замешаны «консы».
Эстер слабо вскрикнула.
— Только не знаю, каким образом они здесь замешаны, но я сам стал членом ячейки «консов»…
— Мис-тер Кор-тней!
— Не по своей воле, — поспешил объяснить я. — Меня завербовали на плантации «Хлорелла» в Коста-Рике, а попасть оттуда на Север можно было только через организацию «консов». На плантациях я и вступил в ячейку, проявил способности и был переброшен в Нью-Йорк. Остальное ты знаешь.
Она долго молчала и наконец спросила:
— Вы уверены, что теперь все в порядке?
Сам отчаянно надеясь на это, я храбро ответил:
— Конечно, Эстер.
Она радостно улыбнулась.
— Пойду за нашими пайками, — заметила она, отстегивая ремни сиденья. — А вы лучше оставайтесь здесь.
Через сорок часов полета я сказал Эстер:
— Этот проклятый жулик стюард совсем обнаглел. Посмотри! — И протянул ей мой термос с водой и пакет с рационом. Пломбы на них были повреждены, а воды явно не хватало.
— Считается, что эти пайки опломбированы, — гневно продолжал я. — Это же чистое жульничество! А как у тебя?
— То же самое, — ответила она равнодушно. — Тут ничего не поделаешь. Давайте поедим попозже, мистер Кортней. — Она делала явные усилия, чтобы казаться веселой. — Партию в теннис?
— Ладно, — проворчал я, устанавливая настольный теннис, взятый в комнате отдыха. Эстер играла лучше меня, но сегодня я без труда одержал победу. Она была рассеянна и неловка, не вовремя нажимала рычаг и не туда посылала мячи. Однако полчаса игры, по-видимому, принесли пользу нам обоим. Эстер повеселела, и мы с аппетитом позавтракали.
Теперь мы стали постоянно играть в теннис перед едой. Больше в этом тесном обиталище заняться было нечем. Через каждые восемь часов Эстер отправлялась за нашим рационом, я ворчал на недостачу и сорванные пломбы, мы играли в теннис, а потом закусывали. Остальное время приходилось изучать рекламу фирмы «Шокен», мелькавшую на стенах ракеты.
— Все не так уж плохо, — думал я. — Шокен на Луне, и никто не помешает мне с ним встретиться. Там не так тесно и больше свободного времени. Мне хотелось расспросить у Эстер, что она слышала о Джеке О'Ши, но я промолчал. Боялся, что мне не по душе будут истории, которые она могла мне рассказать о герое-лилипуте и его триумфальном шествии из города в город, от женщины к женщине.
Однообразная реклама была наконец прервана объявлением: «Пассажиров просят явиться на кухню за последней порцией жидкого пайка. Сейчас восемь часов, и до прилунения никакие продукты больше выдаваться не будут».
Эстер улыбнулась мне и ушла, захватив поднос.
Лунное притяжение уже давало себя знать — все мои внутренности выворачивало наизнанку. Эстер вернулась, как обычно, через десять минут с двумя термосами Кофиеста и мягко пожурила меня:
— Ах, Митч, вы даже не установили теннисный корт?
— Что-то не хочется, давай прежде поедим. — Я протянул руку за своим Кофиестом. Но Эстер не дала его мне.
— Только одну партию, — голос ее звучал просительно.
— Черт возьми, слышала, что тебе сказано! — разозлился я. — Помни свое место! — Пожалуй, это у меня никогда не вырвалось, если бы не Кофиест. При виде красной упаковки фирмы «Старзелиус» меня снова начало тошнить. Должно быть, я просто давно не пил Кофиеста, ибо, как известно, от него не тошнит.
Лицо Эстер вдруг исказилось от боли.
— Простите, мистер Кортней. — Она прижала руки к животу. Испуганный, я подхватил ее на руки. Она была смертельно бледна, и тело ее обмякло; она тихо стонала.
