угодил под перекрестный огонь? Роджер, не просветишь ли?
Ну да, конечно же, это ведь ты здесь задаешь вопросы.
Клянусь, первая волна цефов удирала от чего-то. Неслись по стенам, по улице, целая толпа злобных барабашек, суставчатых топтунов. Я, недолго думая, принялся стрелять, завалил парочку, цефы начали отстреливаться из гребаных здоровенных рукопушек, но, кажется, особо я их не заинтересовал. Тут из-за угла вылетает ЦЕЛЛ, завывая, на «хамви», и я слышу только: «Мудак в комбинезоне! Синяя рота, в бой!» Бросаюсь наземь, мать вашу, в воздухе тесно от пуль и гранат. Долбаные «целлюлиты», наверное, и осьминожек сперва не заметили.
Но те быстро обратили на себя внимание. «Хамви» превращается в металлолом, и у «целлюлитов» появляется новое занятие.
Я лежу, надежно укрытый, никому не достать – если, конечно, ребята не решат шарахнуть ядерным микрозарядом, чтоб разнести укрывшую меня обваленную стену. Включаю невидимость, выглядываю из-за кучи шлакоблоков. Если встать, одни ноги по колено и останутся, остальное разнесет в клочья. Но к счастью, обе стороны слишком озабочены друг другом, им не до меня. Я ползком перебираюсь к магазину «H&M» по соседству, чьи двери, по счастливой случайности, выбиты.
Комбинезон продолжает выуживать из эфира воодушевляющие известия.
– Синий-восемнадцать, это Локхарт, подтвердите поражение цели!
Локхарт, надо же.
– Синий-восемнадцать, приказываю, докладывайте!
Я пробираюсь в отдел женского белья, там, за стойкой с мини-трусиками, служебный вход. Герой покидает поле боя.
– Можете подтвердить поражение?
Он по всему эфиру, моя немезида, клич моей погибели, – да только сейчас он больше похож на мамочку, потерявшую ребенка на детской площадке.
– Локхарт, и так ясно – не может.
Эта сухая насмешливая ремарка – ну просто моя озвученная мысль, и во мне мелькает подозрение: «Что, если фальшивый Пророк и мысли мои читать научился?» Но нет, это женский голос по коммуникатору, причем смешанный с вертолетным рокотом.
– Стрикланд, прочь с линии! Синий-восемнадцать, вы можете…
– Локхарт, они в ауте. Я ж говорила не слать отделение. Пророк в комбинезоне, возможно, сошел с ума. Если пустить меньше взвода, он их выпотрошит, как гризли отряд бойскаутов.
О, мне нравится эта цыпочка! Гризли и бойскауты – хорошо придумала. Живописное сравнение.
Локхарт так не считает.
– Стрикланд, ты слишком впечатлительная. Почему бы тебе не убраться и не заняться делами Харгрива? Оставь мне мою работу!
– Я уже занимаюсь его делами. Он послал меня проследить за возвращением комбинезона. И должна сказать, до сих пор твои ребята с работой не справлялись.
– Мы достанем сукина сына! И без твоей помощи, заметь!
– Харгрив больше так не считает.
– Тогда к черту Харгрива! Он понятия не имеет, что здесь делается!
Дисплей выдает мне координаты стрикландовского вертолета: 10–11.
– Локхарт, я не собираюсь препираться об этом в эфире. Встретимся на земле. Конец связи.
Координаты 10–11 – спускается. Я уже в квартале от разборки осьминогов с «целлюлитами» и хорошо различаю рокочущий звук «хуп-хуп-хуп», мечущийся между стенами слева. Моя погибель и погибель погибели собираются переговорить всего в паре кварталов отсюда. Если поспешу, возможно, выясню что- нибудь полезное.
Удивляешься, как же я помню все эти мелкие детали? Но знаешь, что самое удивительное? А то, что еще на прошлой неделе у меня такой памяти и в помине не было.
Я нашел подходящее место у окна на третьем этаже разбомбленного старого особняка. Локхартовский «хамви» припаркован на боковой улочке за аптекой, будто майор собрался забежать за пачкой презервативов, но постеснялся заходить с главного входа. Стрикландовский вертолет стоит носом ко мне на заросшем травой пустыре за сберкассой, рядышком с парой передвижных нужников. То, как лопасти его винта рассекают воздух, напоминает мне разозленного кота: ленивого, вальяжного, но в то же время смертельно опасного.
Недруги встречаются на нейтральной территории, под охраной пары «целлюлитов» по периметру. Локхарт высокий, где-то метр девяносто, стандартный плоскоголовый дуболом армейского разлива, хоть сразу на плакат. Правда, наша братия и в самом деле частенько плосковата головой, а уж про дуболомность и слов нет.
Стрикланд же – ходячая мечта онаниста. На полголовы ниже Локхарта, кожа цвета капучино, темные волосы собраны в хвостик. По движениям Локхарта ясно: на него волнующие прелести Стрикланд впечатления не произвели. Мое аудио настраивается, и я слышу родственную свару во всей красе.
– …Взять живым! – огрызается Стрикланд.
– Приказ был завалить его! – рычит Локхарт. – Когда завалим, тогда и будем обсуждать гражданские права и легальные процедуры.
– Живым он полезнее.
– Да? И кому же? Мисс Стрикланд, этот парень только что завалил две дюжины моих людей. Я больше рисковать не хочу. Пророк сдохнет! Пусть Харгрив с его трупом балуется.
– Харгрив хочет…
– Он комбинезон хочет! Он его и получит.
– Ему это не понравится. И если я не ошибаюсь, мы оба еще работаем на него.
О, кажется, в ход пошли козыри. Но Локхарт и глазом не моргнул.
– Ошибаешься, Стрикланд! Это ты на него работаешь, а я работаю на совет директоров ЦЕЛЛ и на министерство обороны! И мне плевать на то, что нравится, а что не нравится выжившему из ума престарелому держателю акций.
– Держателю большинства акций! И бывшему главе совета директоров. Локхарт, ты хорошенько подумай, каких врагов наживаешь.
Тот медлит с ответом. Может, Стрикланд таки нашла убедительный аргумент – уж про кого-кого, а про врагов Локхарт знает немало. Наверняка не одного и не двух заимел в свои-то годы. Может, он и пошлет Стрикланд на три буквы без особых сомнений – что какая-то сучка-выскочка матерому кобелю вроде него? Но поводок сучки держит кто-то куда матерее. Сколько же врагов он может себе позволить, на скольких фронтах сражаться?
– Разговор окончен, – объявляет Локхарт сухо и спокойно топчет чужую территорию, дерзко забирается в вертолет.
Эй, Стрикланд, чего тормозишь? Терпеть такое собралась? Ты ж можешь нос ему утереть, можешь! Это твоя вотчина, ты дело знаешь – я видел твои машины в работе, да чтобы тебе, бабе, подняться хотя б до половины нынешнего твоего положения, нужно вдвое лучше быть, чем засранцы типа Локхарта. Давай, вышвырни недоноска из вертушки, оплеухами загони в его недоделанный карамельный «хамви», покажи, кто здесь главный. За тобой же сам Харгрив!
Ну, мать твою, ты ж можешь подонка этого заткнуть, отозвать его частную армию.
Ты ж можешь!
Стрикланд качает головой и покорно забирается в кабину. Вертолет взлетает. Занавес.
Тут напрашивается хороший вопрос. Потом я частенько его задавал – себе самому задавал. Я ж тогда мог с легкостью ему башку оторвать. Да и ей тоже. Чего ж не оторвал?
Да потому, что не хотел доказать его правоту!
Он же сказал Стрикланд: «Этот парень только что завалил две дюжины моих людей». Хоть мне и пришлось плясать под чужую дудку, но я же не гребаный Пророк! Конечно, Локхарт – скотина полная, но ведь он прав. Я ж слышал трепотню в эфире, всех этих «кобальтов», «синих» и «лазурных». Еще до встречи со мной Пророк зашиб половину «целлюлитной» радуги. Да все дерьмо заварилось потому, что меня принимают за Пророка, и если б я смог оповестить, дать понять: я не Пророк, а просто донашиваю его
