только пришел?»
— «ИИ», «мыслительный процесс», «юридический процесс».
«Да. Именно это она и сказала. Десять лет назад».
— Э-э-э… Резюме, без технических подробностей.
— Жертвой стал умный гель, временно одолженный Научному центру Онтарио для публичной выставки, посвященной искусственному интеллекту. Обвиняемый во всем признался, утверждая, что нейронные культуры, — терминал изменил голос, аккуратно вставив звуковой фрагмент, — оскверняют человеческую душу.
Эксперты, вызванные по ходатайству со стороны защиты, среди которых числился и умный гель, давший показания по сети из университета Рутгерса, засвидетельствовали, что у нейронных культур нет примитивных структур, возникших в ходе эволюции среднего мозга, необходимых для ощущения боли, страха или желания самосохранения. Защита в дальнейшем сделала вывод, что сама концепция «права» создана для защиты индивидуумов от незаконного страдания. Поскольку умные гели не способны на физическое или умственное мучение какой-либо разновидности, то у них нет прав, которые следовало бы защищать, несмотря на уровень их самосознания. Это умозаключение было красноречиво суммировано во время финальной речи защиты: «Даже сам гель не заботится о своей жизни или смерти. Почему о них должны думать мы?» На решение суда подана апелляция. Ссылки на следующие объекты по тегам «ИИ» и «мировые новости».
Скэнлон проглотил пригоршню порошкового альбумина.
— Перечисли экспертов, привлеченных защитой. Только имена.
— Филип Кван. Лили Козловски. Дэвид Чайлдс…
— Стоп.
Лили Козловски. Он знал ее еще по Калифорнийскому университету Лос-Анджелеса. Свидетель- эксперт. Твою же мать. «Да, может, мне следовало целовать побольше задниц в аспирантуре…»
Скэнлон фыркнул.
— Следующий.
— Количество Интернет-вирусов снизилось на пятнадцать процентов.
«Она сказала, проблемы с рифтерами. Интересно…»
— Резюме, без технических деталей.
— За последние шесть месяцев количество вирусных инфекций в Интернете снизилось на пятнадцать процентов благодаря продолжающейся установке умных гелей в критических узлах магистральной линии. Цифровые вирусы практически не способны инфицировать умные гели, поскольку каждый из них имеет уникальную и гибкую системную архитектуру. В свете этих недавно полученных результатов некоторые эксперты предсказывают безопасное возвращение к обыкновенному пользованию электронной почтой к концу…
— А, на хрен. Отмена.
«Давай, Ив. Ты годами ждал, когда эти идиоты признают твои способности. Может, вот оно. Не провали все излишней готовностью».
— Жду, — сказал терминал.
«Только вдруг она не станет ждать? Что, если у нее кончится терпение и она найдет кого-то еще? Что, если…»
— Запроси последний телефонный звонок и ответь. — Скэнлон уставился на останки завтрака, пока шло соединение.
— Администрация, — ответил автомат, казавшийся настолько реальным, словно на том конце сидел человек.
— Ив Скэнлон для Патриции Роуэн.
— Доктор Роуэн занята. Ее симуляция ожидает вашего звонка. Этот разговор записывается с целью повышения контроля качества. — Щелчок, и другой, совершенно настоящий голос произнес:
— Здравствуйте, доктор Скэнлон.
Голос его Повелительницы.
РАЗГРЕБАТЕЛЬ ГРЯЗИ
Оно с грохотом двигается вверх по склону, уходя с донной равнины, и сонар «Биб» засекает его на расстоянии пятисот метров от своего официального диапазона. Аппарат движется со скоростью почти десять метров в секунду, не очень-то быстро для подлодки, но раз эта штука расположена столь близко ко дну, то должна передвигаться на гусеницах. Через шестьсот метров она пересекает зону разбрасывания и, развернувшись, останавливается.
— Это что? — спрашивает Лени Кларк.
Элис играется с фокусом. Неизвестный объект снова начинает ползти по краю зоны со скоростью около метра в секунду.
— Оно кормится, — говорит Наката. — Кажется, полиметаллическими сульфидами.
Кларк обдумывает это предположение.
— Надо проверить.
— Да. Мне сообщить в Энергосеть?
— Зачем?
— Ну, возможно, этот аппарат иностранный. И вполне возможно, незаконный.
Кларк смотрит на нее.
— За несанкционированный доступ в территориальные воды положены штрафы, — поясняет Наката.
— Элис, ну в самом деле. — Лени качает головой. — Какая разница?
Лабина нигде нет, наверное, спит где-то на дне. Они оставляют ему сообщение. Брандер и Карако снаружи, меняют детали на шестерке; от землетрясения во время прошлой смены там треснул корпус и внутрь набились две тысячи килограммов грязи и песчаника. Правда, остальные генераторы пока могут выбрать слабину, поэтому Карако и Брандер хватают «кальмаров» и присоединяются к параду.
— Надо выключить все огни, — жужжит Наката, когда они покидают Жерло. — И держаться близко ко дну. Оно может легко испугаться.
Рифтеры следуют по компасу, прожекторы приглушены, мерцая тлеющими угольками сквозь почти непроницаемую даже для линз тьму. Карако подгребает к Лени:
— Я после этого направляюсь в далекую синюю высь. Не хочешь присоединиться?
Дрожь вторичного отвращения, идущая, разумеется, от Накаты, щекочет внутренности Кларк. Конечно. Обычно именно Элис плавала с Карако каждый день вверх, вдоль линии ретранслятора «Биб». Только две недели назад резко прекратила. Что-то случилось там, на глубинном рассеивающем слое[30], — ничего страшного, по-видимому, но после этого она категорически отказывалась подниматься к поверхности. С тех пор Джуди с изрядной навязчивостью искала себе попутчиков.
Лени отрицательно качает головой.
— А у тебя разве мало работы по выгребанию дерьма из «шестерки»?
Джуди пожимает плечами:
— Другая группа мышц.
— Как далеко вверх ты уже заплываешь?
— Где-то на тысячу. Еще месяц, и я смогу добраться до поверхности.
Вокруг них нарастает звук. Это происходит настолько медленно, что Кларк упускает момент, когда впервые обращает на него внимание: грохочущий механический шум, отдаленный звук камней, которые растирали в пыль огромные моляры.
Волнение вспышками распространяется по группе. Кларк пытается удержаться. Она знает, что сейчас будет, они все знают, и это даже близко не столь опасно, как то, с чем рифтеры сталкиваются
