— А знаешь, что бы мне надо было сделать? — рычал он на телеоператора.
Стояла середина дня, но ему было уже совершенно наплевать. Никто не слушал, его здесь бросили. Может, и вообще позабыли о нем.
— Надо было пробить дыру в этой херовой мембране, пока Роуэн там стояла. Запустить то, что здесь летает, прямо ей в легкие. Спорим, это вдохновило бы ее на поиск некоторых ответов!
Он знал, что это всего лишь фантазия. Мембрана отличалась невероятной эластичностью и неимоверной прочностью. Даже если бы ему удалось ее прорезать, та бы заросла, прежде чем хоть одна газовая молекула проникла наружу. И все равно думать о такой возможности было очень приятно.
Хотя и недостаточно. Скэнлон схватил стул и метнул его в окно. Пленка поймала его обтягивающей перчаткой, облепила форму, позволила чуть ли не упасть на пол с другой стороны. А потом медленно выпрямилась, снова став двухмерной. Целехонький, стул перевалился обратно в камеру.
И только подумать, она еще имела дерзость читать ему лекции, тупые нотации про домашний арест! Как будто поймала на какой-то лжи, когда он предположил, что вампиры останутся на месте и никуда не уйдут. Как будто подумала, будто он их прикрывает.
Да, он знал о них больше, чем кто-либо, но это не значило, что он — один из них. Это не значило…
«Мы могли обращаться с вами получше», — сказал Лабин там, напоследок. «Мы». Словно говорил за всех. Словно, наконец, они приняли его. Словно…
Но вампиры — товар порченый, всегда им были. В том и состояла цель. Как мог Ив стать членом в подобном клубе?
Хотя теперь он точно знал одно. Он бы лучше стал вампиром, чем одним из этих сволочей наверху. Теперь это стало очевидно. Теперь, когда все претензии отпали и никто даже не заботился о том, чтобы с ним поговорить. Они использовали его, а теперь выбросили, так же, как и рифтеров. Разумеется, глубоко внутри он всегда знал об этом, но пытался отрицать, держал под спудом многих лет приспособленчества, добрых намерений и ошибочных попыток соответствовать.
Эти люди были его врагами. Всегда.
И сейчас они держали его за яйца.
Он крутанулся и ударил кулаком по диагностическому столу. Даже боли не появилось. Он продолжил, пока ее не почувствовал. Тяжело дыша, отдуваясь, с окровавленными, саднившими кулаками, он оглянулся вокруг, ища, что бы разбить.
Телеоператор проснулся и успел только зашипеть и заискриться, когда стул врезался ему в середину туловища. Какое-то время одна из рук судорожно билась. Легкий запах горящей изоляции. И больше ничего. Лишь слегка покореженный, телеоп заснул над мусором изломанных парадигм.
— Совет дня, — прорычал ему Скэнлон. — Никогда не доверяй сухопутной крысе.
ЗЕЛЬЦ
ТЕМА И ВАРИАЦИЯ
Сквозь каменистое дно проносится дрожь землетрясения. Изумрудная решетка распадается изломанной паутинной сетью. Лазерные лучи вслепую отражаются в бездну.
Откуда-то изнутри карусели доносится легкое недовольство. Усиленное осознание. Сместившиеся лучи шарят по илу, начинают выстраиваться заново.
Кларк видела и чувствовала все это прежде. В этот раз она наблюдает за тем, как призмы на дне вращаются и приспосабливаются, словно крохотные радиотелескопы. Одна за другой потревоженные спицы света возвращаются в исходное положение, параллельные, перпендикулярные, двумерные. За несколько секунд решетка полностью восстановлена.
Бесчувственное удовлетворение. Холодные чужие мысли возвращаются к исходной проблеме.
А чуть дальше приближается что-то еще. Тонкое и голодное, отдающееся в голове Кларк еле слышным пронзительным воем…
— Вот же дерьмо, — жужжит Майк, ныряя ко дну.
Оно ударяет из тьмы над рифтерами, неразумно упрямое, размером с Кларк и Брандера вместе взятых. В глазах существа отражается свечение сети внизу. Оно ударяется о верх карусели, пасть раскрыта, отскакивает, половина зубов сломана.
У него нет мыслей, но Лени чувствует эмоции. Те не меняются. Раны никогда не сбивают этих монстров с толку. Следующая атака приходится на один из лазеров. Чудовище скользит вдоль крыши установки, заходит снизу, заглотив один из лучей, врезается в эмиттер и начинает дергаться в конвульсиях.
Неожиданная компенсаторная дрожь пробегает вдоль позвоночника Кларк. Существо тонет, извиваясь. Лени чувствует, как оно умирает, еще не коснувшись дна.
— Господи, — говорит она. — Ты уверен, что это не лазер сделал?
— Нет. Он слишком слабый, — отвечает Брандер. — Ты разве не почувствовала? Электрический разряд?
Лени кивает.
— Эй, — осознает Майк. — Так ты этого еще не видела, так?
— Нет, хотя Элис мне рассказывала.
— Лазеры, когда мечутся, иногда их привлекают.
Кларк ищет взглядом труп. Внутри него тихо шипят нейроны. Тело умерло, но понадобятся еще часы, прежде чем клетки окончательно вырубятся.
Она переводит взгляд обратно на машину, убившую монстра, и жужжит:
— Повезло, что никто из нас не прикоснулся к ней.
— Я держусь от нее подальше. Лабин сказал, радиационный фон у нее низкий, никакой опасности, но всякое бывает…
— Я настроилась на гель, когда это случилось. Не думаю, что он…
— Гель даже не заметил. Подозреваю, он вообще не подключен к защитной системе. — Брандер оглядывает металлическую структуру. — Нет, наш зельц слишком себе на уме, чтобы тратить время на беспокойство о рыбах.
Она смотрит на него:
— Ты же знаешь, что это, да?
— Не знаю. Возможно.
— И?
— Я сказал, что не знаю. Просто есть пара идей.
— Давай, Майк. Если у тебя и есть пара идей, то это только потому, что мы тут уже две недели болтаемся и делаем пометки. Выкладывый.
Он плавает над ней, глядя вниз, и наконец произносит:
— Ладно. Только дай мне сначала проанализировать сегодняшние данные и сравнить с предыдущими. И тогда, если результат подтвердится…
— Давно пора, — Кларк хватает со дна «кальмара» и дергает ручку зажигания. — Хорошо.
Брандер качает головой:
— Не думаю. Я так не думаю.
— Итак. Умные гели предназначены для того, чтобы анализировать быстрые изменения в топографии, правильно?
Брандер сидит в библиотеке. Перед ним на одной из плоских панелей вертится картинка режима
