гладкие стенки покрывала мерцающая иденитовая пленка.
Давление здесь было значительно больше, чем я предполагал. Даже базальт, из которого природа сотворила чашу Мирового океана, не внушал доверия: он мог раскрошиться или поползти под чудовищным весом давившей на него воды и скальной породы. Поэтому его укрепляли иденитом.
Харрис вошел вслед за нами в клеть и нажал на кнопку. Клеть стала уходить у нас из-под ног, стремительно проваливаясь в мерцающую шахту. Стенки переливались тысячами разных оттенков, отражая малейшие изменения действующего на них давления. Это ободряло меня, ведь сияние иденита было знакомо мне с детства, он был нашей семейной гордостью. Но Харли Дэнторп побледнел как мел.
А Боб опустил глаза.
Вскоре мы уже выбирались из клети, преодолев три тысячи метров за пару минут. Над нами лежали три километра скальной породы и массивный купол Кракатау-Доум со всем его хозяйством и населением. А еще выше волновались четыре с лишним километра Индийского океана.
Из клети мы вышли в покрытый иденитом шлюз, а потом двинулись вперед по сводчатому тоннелю.
Здесь иденитового покрытия не было. Возможно, основные опасения у строителей вызывал именно узкий ствол шахты, а здесь можно было ограничиться сверхпрочным бетоном. Стены тоннеля буквально почернели от сырости. До ближайшего источника влаги было три километра, но бетон насквозь пропитался водой, которую колоссальным давлением выдавливало через его поры. Вода появлялась прямо на наших глазах и, собираясь в небольшие безмолвные ручейки, стекала на базальтовое дно тоннеля – ее упорными стараниями за несколько лет тут были выдолблены узкие канавки.
– Здесь уже нет иденита, – пояснил старшина Харрис. – «Подводный крот» не смог бы пройти через него во время исследований.
Мы молча переглянулись. Сказать нам было нечего.
Бункер, в котором нас принял лейтенант Цуйя, больше всего был похож на могильный склеп – хотя изотопные тройновые лампы и заливали его ярким белым светом. Лейтенант посмотрел наши документы и поздоровался с каждым за руку.
– Значит, Дэнторп, Эсков и Иден, – с улыбкой повторил он наши фамилии. Лейтенант был молод, худощав и настроен весьма доброжелательно.
– Приятно познакомиться с вами, Иден, – сказал он мне после того, как мы обменялись рукопожатиями. – Я очень много слышал про вашего дядю. Это выдающаяся личность. И не обращайте внимания на то, что говорят некоторые люди. Они просто завидуют ему.
– Спасибо, – поблагодарил я лейтенанта. Честно говоря, похвала оставляла двойственное впечатление: значит, слухи о непонятном происшествии с дядей успели проникнуть даже сюда!
Тем временем лейтенант сменил тему разговора.
– Рад приветствовать вас на нашем боевом посту, – сказал он. – Садитесь, и перейдем непосредственно к делу.
Мы присели на стулья. В бункере было очень холодно. Черные сырые пятна на стенах создавали жуткое впечатление – будто загробный мрак выполз из запретных глубин в небольшую комнатушку. Впечатление это усиливалось при воспоминании о том, что над нашими головами лежит многокилометровый слой базальта и океанской воды.
Словно прочитав мои мысли, лейтенант Цуйя улыбнулся.
– Вы, наверное, удивлены тем, что здесь вовсе не жарко.
Я утвердительно кивнул головой. Это действительно казалось странным: на такой глубине температура воздуха должна была повыситься за счет внутреннего тепла Земли на один-два градуса. Чуть-чуть похолодать могло из-за системы сквозной вентиляции, но не настолько, чтобы мы все ежились от холода.
– Отчасти это психологический эффект, – с дружелюбной улыбкой объяснил лейтенант. – Но только отчасти. Температура здесь действительно понижена из-за того, что скальная порода, как соты, пропитана водой. Но вы не беспокойтесь. Когда мы начнем работать с геозондами, всем станет очень жарко.
– С геозондами… – медленно повторил Дэнторп, а потом бросил умоляющий взгляд на лейтенанта. – Я прошу вас дать мне однодневный отпуск для посещения семьи!
– Для посещения семьи?
– Точнее, моего отца, – уже более уверенно пояснил Дэнторп. – Мой отец – Бенфорд Дэнторп. Это очень известный человек.
– Да, я знаю, – подтвердил лейтенант Цуйя, и его дружелюбная улыбка сразу же исчезла. – Но здесь мы не можем позволить себе никаких отпусков. По крайней мере в ближайшее время. Две недели вам всем придется работать по шестнадцать часов в сутки. Свободного времени ни у кого не будет. Восемь часов в сутки отводится на сон, остальное – на боевую подготовку. А без сна вам не обойтись.
Он подсел к своему компьютеру и набрал что-то на клавиатуре. На одной из стен тотчас же появилась карта – такая, каких мне прежде никогда не доводилось видеть. На ней был показан ландшафт морского дна, но что обозначали заштрихованные и густо закрашенные районы, оставалось для меня загадкой.
– Вам предстоит участвовать в самом сложном и трудном исследовании, какие могут выпасть на долю подводника. В частности, вам придется изучать скальную платформу на глубине семь километров ниже уровня моря, то есть углубившись на три километра в твердую породу. Джентльмены, я не буду тратить лишних слов, расписывая исключительную важность того, что вам предстоит сделать…
Лейтенант на секунду замолчал.
– Вас направили сюда с одной целью: научиться предсказывать подводные землетрясения.
Эти две недели было трудно с чем-нибудь сравнить. Конечно, в первые дни в академии нас тоже испытывали на прочность, но теперь прежние трудности казались детской забавой. Каждый день мы час за часом осваивали новую специальность, не покидая сырого тесного бункера даже на пять минут. Теоретическое обучение сменялось практическими занятиями, за ними снова наступал черед теории. Острый на язык лейтенант Цуйя не давал нам поблажек. Он был славный парень, этот лейтенант, но ему было
