Чудовище встала поближе к Янусу. Пускай заметит, что она пришла и наконец скажет уже что-то ободряющее. А то она, как Синеглазка, перепугается, и окажется в их компании на одного человека меньше.
Находиться рядом с Янусом безопасно. Он здесь вроде как свой. Елена Александровна ему родная тетка. А значит, на Януса распространялась ее защита от всего нехорошего, что могло затесаться в эти края. А бродили здесь многие – альпы, вилктати, бородатые стражи жилищ, барздуки. После ухода из этих земель хозяев пруссов бесприютные духи расползлись кто куда, забились в норы, заполнили собой все щели.
Истории о живущем в библиотеке привидении манили и пугали одновременно. Елена Александровна сама рассказывала о вечерних шагах на третьем этаже, о говорливой лестнице, о тяжелых вздохах из темных углов, о пропадающих, а потом объявляющихся в неожиданных местах книгах. О том, как спотыкаются люди на ровном месте, как летят на пол тома. Как появляются закладки в старых, давно не читанных фолиантах.
Третий этаж – читальный зал, это здесь. Янус специально ходит в библиотеку, говорит, что спрашивает совета у духов. Хотя на самом деле просто листает книги.
Книг много, и если нет других посетителей, то можно громко переговариваться, показывать друг другу находки. Даже Ворон, после «Букваря» в первом классе никаких других книжек в руках не державший, здесь становится серьезней, ревностно выбирает себе что потолще и забивается в угол, чтобы без свидетелей смотреть картинки. Один Скелет хранит гордое равнодушие. Утверждает, что все нужные книги давно прочел.
Сейчас из его кулака раздается приглушенный стон губной гармошки. Закрыть глаза – так и видишь тощую сгорбленную фигуру какого-нибудь древнепрусского демона, готовую рассыпаться от собственной дряхлости.
– Что мы здесь ищем? – тихо спросил Скелет.
– Именно, что мы! – важно выпятил грудь Ворон, намекая на то, что Скелет под обобщающее местоимение не попадает.
Под пальцами Ворона мелькает журнал по авиаконструированию. И он вовремя эти самые пальцы убирает, потому что Янус бухает перед ним на стол убедительную стопку книг.
– Мы, – вожак особенно подчеркнул местоимение, – ищем какие-нибудь упоминания улицы Гоголя, она же Эрнст-Вихерт-штрассе, а еще о местных духах и привидениях. Смерти, убийства, необъяснимые явления. Падения метеоритов, явление инопланетян – все сгодится. До вечера есть время. Тогда мы вернемся в Дом и устроим новый спектакль. Думаю, у ее папочки нервы покрепче, надо придумать что-то более основательное.
– Чего тут искать? – Между фразами Скелет выдавал новый плачущий звук. – Выключи свет, хлопни погромче дверью, к тебе все сами придут и расскажут. Будешь ли ты этому рад?
Янус поморщился.
– Я не верю в существование призраков и духов.
– А сам здороваешься, – обиженно заметила Чудовище.
Она не просто верила, она боялась. Вот сейчас резко повернется, а оно стоит, смотрит, дышит в затылок. И что делать? Кричать: «Караул!» и падать в обморок?
– От моих здоровканий только воздух сотрясается. Духи не появляются просто так. Им нужен повод. Даже если здесь кто-то есть, какое ему дело до посетителей? Будет он на них тратиться?
– Судя по всему, местным мы не очень-то нравимся, – пробормотал Ворон, снова уткнувшийся в свой журнал. – Может, они мизантропы и вообще не любят людей?
Чудовище молчала, но очень выразительно сопела. Когда они впервые пришли в Дом, там тоже не на кого было тратиться. И все же какой-то злобный альп или айтварас, а то, может, и бородатый барздук, сильно заинтересовался Синеглазкой. Они почти поднялись на третий этаж, когда Синеглазка закричала. Ее крик отражался от стен, заставлял спотыкаться на кривых ступеньках. Вверх-вниз. Они обследовали каждый кирпичик, заглянули в каждый угол, Янус вылезал через окно, чтобы убедиться, что никто, кроме него, этот трюк проделать не мог. Они даже сбегали к ней домой, но Синеглазка не возвращалась. Янус стучал по стенам Дома, обещая, что сломает его.
И вдруг она вернулась из небытия.
Все сидели на третьем этаже, смотрели в небо, Ворон рассуждал о том, что надо принести святую воду и побрызгать по углам.
Сначала раздались шаги. Кто-то спускался по ступенькам в подвал. Ворон кинулся к дверям, Янус высунулся в окно. Синеглазка появилась на левой лестнице, спокойно сошла на землю, сделала три шага до прудика. Кажется, у нее зазвонил сотовый. Когда они слетели вниз, никого не было. Только экран брошенного в траву телефона догорал умирающим светом.
Синеглазка нашлась дома, в одежде сидела в душе и отказывалась что-либо объяснять. На ее сотовый постоянно звонили, номер не определялся. Янус ответил. На том конце сопели, вздыхали и даже как будто негромко подвывали. И так раз за разом, словно телефон, с которого шел звонок, проглотил огромный зверь, и теперь маялся животом, кишками или чем там, нажимая на кнопки.
Больше Синеглазка никуда не ходила. И по мобильному не отвечала. Янус бродил мрачный. Несколько раз заглядывал к Вере в гости.
«Вера, Верочка, Верунчик, ну не расстраивайся, все прошло. Тебе показалось. Больше ничего тебя не испугает. Ну, не плачь, не надо… Верь, все пройдет».
Фи, какая пошлая игра слов!
И зачем-то опять: «Ну, Синеглазка!»
В ответ молчание или крики, чтобы ее не звали собачьей кличкой. А как без этого обходиться, если условия игры такие? Ворон придумал. Не звать никого по именам, только прозвища. Знание настоящих имен подчиняет человека демону, злым силам. А так – кличка, никакого подчинения. Они и думать друг про друга стали кличками, когда находились около Дома. Но как только возвращались в квартиры к родителям, становились сами собой. Или не становились?
Ох, необычно все это.
От Веры Эрик приходил мрачнее тучи. Ничего не рассказывал. Наверняка они были влюблены друг в друга. Кто ж их напрямую спрашивал об этом? Ворон мог, но не интересовался. Может, сам мечтал о взаимности? При такой конкуренции хитрому Эрику даже выгодно, что Вера сидит дома, пироги печет.
– Нам надо придумать, как из Дома выкурить пришельцев, – флегматично рассуждал Янус. – Все говорят, что там водится привидение. Знает улица, знает весь город. Но это Томиловых не остановило. Им либо плевать, либо они еще не владеют этой ценной информацией, не догадываются, насколько все это опасно. И в том и в другом случае их можно остановить.
– Если они уже оформили Дом на себя, что их может остановить? – спросила Чудовище. – Они приведут мастеров, и через месяц-другой Дом будет как новенький.
– Есть деньги на Дом, есть деньги и на ремонт, – зачем-то поддержал ее Скелет.
– Есть деньги на могильщиков и пышные похороны. – Янус довольно жмурился, представляя то, о чем говорил. – Повешенные были, выбросившиеся из окна. На очереди утопленники. Пора запасаться зонтиками и плавками.
– Пускай сами убедятся, что жить в этом месте нельзя, – заторопился сказать свое веское Ворон.
– Это надо делать вечером, – не согласился Скелет. – А до вечера они торчать не будут.
– Это не работает без доказательств! – вдруг разгорячился Янус. – Нам нужно найти эти доказательства. И все.
На фоне книжных полок размахивающий руками худой Янус выглядел великолепно. Сквозь пыльные стекла падал мягкий свет. Чудовище им залюбовалась. А еще эта заунывная музыка… Брр… Хичкок отдыхает.
– Может, дракон? – пробормотал Скелет. Слезы, почти рыдания в его исполнении хватали за душу. Страшноватенько так получалось, тревожненько.
– При чем здесь дракон? – Ворон с тем же азартом, что перед этим журнал, теперь листал книжку. Картинки искал. Не находил. – Вы уже со своим драконом…
– Дракона мы не соорудим, – покачал головой Янус. Он с сомнением смотрел на стопку книг. – Это должно быть очень убедительно.
