взятия Рима. Я рефлекторно прикрылся газетой. Увидит — не отвяжется. Вот уж кого не чаял встретить. Трудно найти маршрут, более удаленный от нашего дома, чем этот.
Когда вышел на улице Лизы Чайкиной, лишь тогда понял, куда меня понесло. На Космический проспект. К Тимуру. Звонить ему бесполезно. Либо спит, либо бдит. В Сети, естественно. Зато всегда можно дома застать. Правда, я с трудом вспоминаю, когда был у него последний раз. Тимур настоящий друг. Мы с ним вместе в Политехе учились. Он не обижается. Он просто не замечает. И через год обрадуется, будто позавчера расстались. Есть такие люди, у которых время движется с другой скоростью. Подозреваю, на них и прочие законы физические не распространяются.
Вот и третий этаж. Давлю на кнопку и машу рукой в глазок.
С негромким жужжанием срабатывает запорный механизм. Толкаю дверь. Она поддается. Уже что-то новенькое. Теперь он и встречать не выходит. Всё дистанционно. Без отрыва от монитора.
— Привет, старичок! — голос раздается из глубины квартиры. — Надеюсь, вешалку найдешь?
— Как-нибудь, — ворчу я, цепляя куртку на крючок. Двумя пальцами брезгливо стягиваю грязные ботинки. Гадкое время года. Лучше бы сразу мороз.
— Ты не представляешь, как я тебе рад.
— Почему же, представляю… даже очень неплохо. Просто в силу природной скромности ты тщательно скрываешь собственные чувства. Не надо этого эмоционального минимализма. Будь проще. И люди к тебе потянутся.
— И не зарастет народная тропа? — Тимур одним глазом продолжал косить в монитор. — Чего-нибудь хочешь? В смысле выпить. В смысле кофе или чай?
— В смысле — пойди и поищи на кухне самостоятельно?
— Старичок, ты гений. Мысли читаешь или просто умный?
Если Тимура резко оторвать от Сети, могут быть самые непредсказуемые последствия, поэтому послушно бреду на кухню. По памяти нахожу чайник, чашку, сахарницу и подозрительный порошок бурого цвета. Тут ничего не меняется второй десяток лет. Всё на своих местах. Жены у него нет и никогда не было. Детей, соответственно, тоже. Во всяком случае, мне о таких фактах ничего не известно. Хозяйство держит в своих крепких руках матушка — человек крайне консервативный и крайне педантичный. Она работает, хотя давно пенсионер. Думаю, материальные соображения играют в этом не последнюю роль. Заработок Тимура — величина переменная и зависит от пугающего количества факторов. На мой субъективный взгляд, невероятная удача, что он хоть иногда деньги домой приносит. Правда, они сразу же уходят на оплату трафика и бесконечную модернизацию «тачки», но это к вопросу не относится. В быту Тимур неприхотлив. Его потребности в одежде могут, к примеру, удовлетворить две застиранные китайские майки «Найк», рваные во всех местах джинсы и свитер крупной вязки на случай неожиданных холодов в квартире.
Красный японский чайник с кнопкой тихо засвистел. У японцев даже чайники вежливые, как гейши…
Тимур сосредоточенно стучал по клавишам. Я размешал ложечкой сахар и заглянул через плечо, сделав большой глоток кофе. Всё ясно. У них это называется «чат». Обсуждать там могут всё, что в голову взбредет — от способов безопасного секса до второго пришествия Христа. Тема не имеет никакого значения. Главное — свобода самовыражения.
— Ты чего молчишь? — очнулся Тимур. — Сядь, не маячь за спиной. Я отставил пустую чашку и упал в кресло.
— Странный ты сегодня. У тебя ничего не случилось? Пришел и молчишь… Ты не обиделся?
— На что? — усмехнулся я.
— Ну, не знаю. Может на то, что я тебе кофе не налил. А может, ты вчера с женой поругался. Или с дочерью возникли проблемы…
— С дочерью нет проблем точно. С женой действительно ругался, но уже раскаялся. Я понял, что этот бессмысленный акт приводит лишь к возрастанию энтропии.
— Глубокая мысль, надо записать, — сказал Тимур, не отрываясь от экрана. — Редко видимся, старичок, вот где корень алгоритма. Сколько раз тебе говорил: выходи в Интернет. Могли бы чаще общаться.
— С таким же успехом можно в мегафон перекрикиваться. Ты из своей квартиры, а я из своей. А под балконом соберется толпа болельщиков и будет за нас переживать.
Тимур широко развел руками.
— Не спорю, частично ты прав, старичок. У любого полезного изобретения есть обратная сторона. Всё же надо хоть раз попробовать. Вдруг тебе понравится.
Я отрицательно покачал головой.
— Есть опыт с компьютерными играми. Так до сих пор и не понимаю, как могут люди сутками зависать на этом суррогате.
— Всё-всё, расслабься! — сдался Тимур. — Что, и спросить нельзя?
— Тогда и я спрошу. Вот, к примеру, ты в детстве кем хотел стать?
— Нетривиальный вопрос, старичок. — Он задумался. — Милиционером, кажется.
— А почему не космонавтом?
Он нахмурил лоб и почесал в затылке.
— Видимо, милиционеры чаще на глаза попадались. Форма у них красивая, и вообще… космосом я гораздо позже стал интересоваться. Фантастику читал запоем. Ты же знаешь… Кстати, набрел я недавно на один сайт по вопросам пилотируемой космонавтики. Полный абзац, я тебе скажу. Если эти академики правду пишут, мы сейчас вполне могли бы осваивать Солнечную систему и уже до Юпитера добраться.
— Стоп. Можно про Юпитер чуть подробнее? Очень интересует. В отличие от тебя, с детства хотел стать космонавтом.
Я посмотрел на него пристально. Вопрос был с намеком. Но Тимур либо решил играть свою роль до конца и продемонстрировать стальные нервы, либо действительно не имел отношения к розыгрышу.
— Да что говорить, расстройство одно. Я такого начитался, что волосы на голове дыбом стоят. — Он пригладил густую шевелюру. — Оказывается, все инженерные расчеты для фотонных двигателей сделали лет пятьдесят назад. Начали собирать опытный образец в Арзамасе, а тут им заморозили финансирование. Еще при Хрущеве. Видимо, решили, что это не способствует укреплению обороноспособности страны. Холодная война, сам понимаешь. Вот и продолжали модернизировать жидкостные двигатели для стратегических ракет. А расчеты хранятся под грифом «секретно»… Обидно.
— Обидно, — сразу согласился я. — Может, покурим?
Мы вышли на кухню, и некоторое время молча пускали дым в потолок.
— Ты по делу или просто заглянул? — Тимур кашлянул и резко вдавил сигарету в пепельницу. Курил он редко. Больше для антуража.
— Без дела. Для души. Пора, как говорится, и о ней подумать. С работы убежал под благовидным предлогом, вот и решил заглянуть на огонек. «А поезд идет, бутыль опустела, и тянет поговорить…» Ты извини, если отвлекаю. Просто настроение нулевое. И не знаю почему… Пробило меня недавно на думку: и позади пустота, и перспектива в тумане. Может, я действительно живу неправильно. И спросить ведь не у кого…
— А ты меньше об этом думай. Не бери в голову, бери в плечи — шире будут. Я тоже свою жизнь несколько иначе представлял. Теперь-то свыкся с мыслью, что могу коррелировать лишь в пределах допустимых отклонений от единицы, а раньше тоже колбасило будь здоров.
— Вот и ладушки, — сказал я, задумчиво глядя на длинный столбик пепла. — Пора мне, пожалуй…
— Ты не спеши, старичок, — засуетился Тимур. — Я, правда, рад тебя видеть. И сегодня, и завтра, и всегда буду рад…
— Ой, сейчас заплачу! Ты настоящий друг… кстати, про невесомость слышал? Наш президент ночами не спит — все о народе думает. С утра легкость во всем теле ощущаю необыкновенную…
От Тимура я вышел уже в сумерках. Осенью темнеет незаметно.
На лавочке сидел толстый рыжий кот и нагло ухмылялся в усы. Я подмигнул ему по-свойски и пошел к остановке, представляя, как буду прыгать в темноте через лужи. В этот момент раздался телефонный
