— Бери ключи, — прорычал я, протягивая Хозяину свои. — Медленно иди к машине, глядя по сторонам, садись и жди. Заведись и кондей вруби. У меня — дело!
Хозяин, умница, молча взял ключи, а я через три ступеньки зашагал в кабак. Внутри официанточка на пути попалась — так ее как ветром унесло.
— Стеллы, — приказал я бармену, с грохотом отшвырнув табуретку, мешавшую стать у стойки.
Оперся локтями, уставился на него. В упор.
Бармен, щенок щенком, тоже уставился на меня. Доброжелательно, с любопытством. То ли жизни не видел, то ли из динозавров. Из динозавров — это которым я голову уже откусил, а у них нервная система длинная, они еще не понимают, разговаривают, шутить пытаются, как равные себя ведут. Большая редкость.
Потом бармен взял кружку, повернул ручку крана и начал наливать пиво. И руки у него были щенячьи, тощие, в черненькой шерстке… Я расслабил мышцы и прикинул, как лучше прыгнуть через стойку, чтобы сразу кадык гаду разбить, я это умею. Чтобы пивные краны не задеть, их там пять штук было — три справа, два слева…
А вот это он понял — отшатнулся, кружку недолитую уронил — не разбилась, прогрохотала по кафелю:
— Вы что, вы что?!
Нет, даже не щенок… Мордочка со скошенным подбородком, кучерявенький, бакенбардики жиденькие, носик картошечкой… ножонки тощие, как у кузнечика, в джинсиках назад выгибаются. Козленок он был. И даже не козленок — козленыш.
— Мое пиво, — напомнил я.
Козленыш, глядя в пол, труся, взял другую кружку, подошел, открыл кран, и пиво тоненькой струйкой потекло по стеклу.
Слишком близко подошел.
Я поймал козленыша левой за загривок и притянул вплотную.
— Мальчик, — дохнул я нежно и страстно ему на ушко, я это умею. — Мальчик, если старичок, которому ты счетик клоунский сунул, ходит в тапочках и без охраны… он потому так ходит, мальчик, что от него другим охрана нужна. Скажи, мальчик с тоненькой шейкой, как ты думаешь: если я тебя к себе еще чуть притяну и в лобик ладошкой толкну, что будет?
— Какой счетик? — в панике проблеял козленыш; пиво переливалось у него через край, но он не замечал, короткие толстые пальчики-копытца тряслись. — Не знаю счетиков, что вы хотите…
Козленыш теперь был гадкий, потный от ужаса, вонючий, того гляди — обделается. А я наоборот — успокоился малость.
— Вот такой, — я положил на стойку «последний» счет.
Козленыш близоруко сощурился, и тогда я пригнул его к стойке почти вплотную, с трудом удержавшись, чтобы не приложить прыщавым лбом.
Дал время проникнуться, а потом обхватил ладонью скошенную мордочку и толкнул, другой рукой приняв у него наполненную кружку. И кран текущий закрыл.
Козленыш заелозил на мокром кафельном полу, пуская кровавые пузыри разбитым носиком.
— Встать! — приказал я.
Козленыш встал, плача и хлюпая.
— Я человек простой, как видишь! — проорал я во всю глотку, — суеверный! И если таксист, которого ты вызовешь, скажет, что его такси последнее, я сверну ему шею — я умею! — чтобы не ошибался! А сам уеду на другом! И если я увижу надпись «последняя» на бабе, с которой ты меня познакомишь, — тогда я сделаю так, что ни один мужик ее больше не захочет, а сам поимею следующую!., и очень быстро, будь это хоть в пустыне! А когда я вижу счет, который ты дал Хозяину, то либо ты его перебиваешь, либо я сам, сидя на твоем трупе!
Козленыш молчал. Козленыш проникся до селезенок, бздел сказать — не то, нехорошо было козленышу.
— Быстро! — каркнул я.
Козленыш сгреб трясущимся копытцем счет со стойки и сделал на подгибающихся ножках два шага к кассе — та стояла тут же, в баре, совсем рядом.
— Вы не понимаете… — проблеял он. — Я ни в чем… я все могу…
— Заткнись, — приказал я. — И не забудь включить в счет и мое пиво.
А сам полез за мобилой. Найдя номер, ткнул кнопку, ну и припал к кружке, пока соединялось. На вчерашние дрожжи хорошо пошло, в семь глотков кружечка в меня ухнула…. Подняли бы сегодня на мне бабки гаишники, да что-то последние годы тормозить стесняются.
Как раз и в мобиле ответили.
— Полковник, — распорядился я в трубку. — Возьми кого посмышленей и дуй ко мне. Надо. Денежку отработаешь, хорошую денежку!
И тут снаружи оглушительно грохнули выстрелы, судя по звуку — штуцер: тррах!.. тррах!..
Хозяин! Я было вскинулся, но…
Хозяин…
Тогда я просто склонил голову, прямо над выпитой кружкой.
На дне ее были выпуклые циферки «05». Вокруг них, полукружьями, слова — слово «ГОСТ» и слово «ПОСЛЕДНЯЯ».
— Еще одну, быстро! — гаркнул я козленышу, но от того толку было — как, сами понимаете…
Забился он на своем стульчике у кассы в угол, в кассовый аппарат не глядя копытцем тычет, лужа под ним натекает, хвост голый поджат, рожки крохотные черные — и те трясутся; только глазками красными на меня посверкивает. Правильно посверкивает, смерть свою видит…
Но смерть подождет минуту, смерти не к спеху…
— Черт!
Я швырнул в черта квакающей тревожно мобилой, а сам перегнулся через стойку, схватил другую кружку, без проклятой мистики на дне, и ребром ладони свернул рукоятку ближайшего пивного крана. Тугая черная струя хлынула из крана, я сунул кружку, пиво ударилось о дно и выплеснулось пеной. Тогда я наклонил кружку, и она мигом наполнилась…
Врете, врете! Я успею, всегда первым успевал, уж это-то я умею!
Я уже поднес кружку ко рту, я уже почувствовал на губах влагу — но щелкнуло, звонко треснула за спиной стеклянная стена кабака, мне обожгло щеку горячим, а кружку у рта разнесло вдребезги.
Только ручка в кулаке осталась — сжимаю ее, как лох.
И тогда я зарычал…. нет, не зарычал. Даже не завыл.
Тогда — оказалось, что и это умею! — тогда и я проскулил:
— Суукииии…
ИЛЬЯ КУЗЬМИНОВ
Персональный наказыватель
Родители сказали, что могут купить мне персональный наказыватель «Эппл». Папа у меня много зарабатывает, так что мы стопроцентно можем себе это позволить.
Сначала мне было страшно вот так взять и согласиться, ведь первые полгода наказыватель невозможно снять. Я же не дура, я понимала, почему так сделано. Кому понравится вдруг становиться паинькой? Например, мне родители говорят вымыть посуду, а я им: «Да пошли вы». И все нормально. А тут мне будет плохо от наказывателя, пока я не послушаюсь. Не слушаться его нельзя, потому что чем ты больше сопротивляешься, тем сильнее наказание. То есть подключить к себе наказыватель — стопроцентная гарантия успеха в жизни, но результаты начинаются не сразу; вначале приходится тупо слушаться. И вот, чтобы люди все-таки слушались, а не бросали в самом начале, наказыватель первые
