– Живём… – довольно протянул Лямзенюк.
Потом полицейские менты разом вздрогнули и потянулись за рациями. Переменившись в лице, они выслушали сообщение и, бросив пост, кинулись к мотоциклу, отогнанному под защиту прикюветных кустов.
– А, он, сука! – выдохнул Тышин, падая в коляску. – Ну, я ему покажу: жена рожает! Он у меня сейчас сам родит!
– Гы-Бы-Ды-Ды!.. – рычал застывший «Урал», не желая заводиться.
Тышин с проклятиями выпрыгнул из коляски, сорвал с пояса жезл, по-пропеллерному крутанул его и, рявкнув заветное: «От мента!», вспрыгнул на жезл и взлетел в воздух.
Колючий снег ударил в лицо.
«Щёки отморожу – точняк!..» – подумал Тышин, наращивая скорость.
Рация пискнула в ухо, сообщая дополнительные подробности. Операция «Перехват», —ясен пень, что «Перехват»… Это надо же додуматься, обнести десяток элитных дач, в том числе дачу районного прокурора! И машину угнали у коммерсанта Краюхина, владельца сети магазинов «Краюшка». Вывели новенький фургон из гаража, загрузились всем, что нашлось в окрестных дачах, и поехали. Одного не учли, что сторож их заметил и, вместо того чтобы берданкой не по уму размахивать, позвонил куда следует… Теперь не уйдут! Нашего прокурора обижать не рекомендуется.
Впереди замерцали красным стоп-огни уходящего фургона.
Чёрт… скоро пост у Загнётова. Ребята уже предупреждены и фургон не пропустят. Обидно будет, если им достанется слава удачного задержания. Ну же, скорей!… Догнать первым!
Стоп-огни качнулись и внезапно исчезли.
Куда ж они делись? Остановился гад, что ли? Тышин резко набрал высоту, оглядывая окрестности. «– А, вот они, голубчики! На лесную тропу свернули… И как только не завязнут… – сержант заложил крутой вираж, в опасной близости от лица замелькали еловые лапы. – Ага, вот оно что, у них тут заранее трактором проехато! А к утру заметёт след, и ищи их по всем деревням. Подготовились, твари… Теперь получат групповую кражу, да ещё квалифицированную. Ну, всё, пора тормозить братков».
Тышин приземлился впереди качающейся на ухабах машины и вздёрнул светящийся жезл, требуя остановиться. Притормозить «Соболь» даже не пытался. Пробуксовал мимо, едва не сбив постового.
Тышин неуставно матернулся и вновь взлетел в небо.
– Водитель ГАЗ-3302, – мегафонным голосом затрубил он, – немедленно остановитесь!
Ага, так он и остановился… Но правила есть правила; преступника сначала требуется предупредить. Ну, а теперь можно и по-свойски с ним разобраться.
Тышин спикировал на крышу кабины, упёрся ногами в край фургона, а жезлом саданул по ветровому стеклу. «Соболь» съехал с накатанной колеи и ткнулся радиатором в сугроб. Хлопнули дверцы: угонщики собирались бежать, хотя куда побежишь в заснеженном лесу?
– Стоять! – рявкнул Тышин. – Руки на капот! Ноги шире!
– Командир! – заторопился тот, что был за рулём. – Мы же договаривались!..
– О чём это я с тобой договаривался? Воровать договаривался? Дорогонько обойдётся. Стоять, говорю тебе! Не доводи до греха. Сейчас ноги прострелю – больно будет.
Сзади запрыгало световое пятно. Младший сержант Лямзенюк на казенном «Урале» вовремя поспел к месту задержания. Теперь можно доставать наручники и рапортовать о выполнении задания.
Не так часто гаишники доставляют в районное отделение задержанных с поличным домушников. Покуда управились со всеми бумагами и протоколами, уже и вечер наступил. Конечно, полагалось ещё быть на посту, но пока вернёшься к заветному перекрёстку, совсем стемнеет и дежурство потеряет смысл.
– Ну, что, – спросил Тышин товарища, – пошабашим?
– Ото ж, – согласился Лямзенюк.
Лямзенюк жил хоть и в городе, но дом у него был частный, деревенская изба, с огородом и дворовыми постройками, использовавшимися для всяких нужд, в том числе и как гараж для машины, которой младший сержант покуда не разжился. Туда и загнали казённый мотоцикл, а сами, не переодевшись и не перекусив, вышли под начинающее темнеть небо.
– От мента! – скомандовал Тышин, раскрутив жезл.
Ох уж это начальство! Всё делает, чтобы помешать нормальной работе собственных защитников! Стараясь лишить дорожно-патрульную службу подвижности, переименовали ГАИ в ГИБДД, и казённые машины перестали заводиться с пол-оборота. Теперь ментов переименовывают в полицаев. Полицай – это враг, его отстреливать надо. И, спрашивается, за какие грехи начальство подставляет тружеников дорог под выстрелы непреклонных партизан? Но бывшие гаишники, а ныне шбэдэдучие полицаи, продолжают служить, не за страх, а за деньги, а порой и за идею, о которой начальство вспоминает, лишь произнося речи с высокой трибуны.
Оседлав жезлы, полицейские менты взлетели в тёмное зимнее небо.
Карачарова гора, куда направились друзья, находилась километрах в пятнадцати от города, среди полного бездорожья. Была здесь когда-то усадьба, от которой осталось несколько саженых дубов да голая проплешина на самой верхушке горы. Сегодня приятели пошабашили первыми и первыми оказались на месте привычного шабаша. Постепенно, один за другим из низких сеющих снег туч, начали вываливаться работники районного ГИБДД. Одни на жезлах, другие, счастливчики, в тёплых персональных будках. Там и щёки не отморозишь, и не продует злой радикулитный ветер. Наконец под заунывное пение метели явились все четыре стационарных поста, расположенных на территории района. Отдельная рота ДПС собралась на шабаш. Напрасно будет запоздалый водитель поглядывать на дорогу, скоро ли пост, который надо проехать по всем правилам. Нет поста, сколько ни вглядывайся. Все посты давно собрались на Карачаровой горе.
– Если кто-то кое-где у нас порой!.. – в полсотни свистков взыграли менты.
Комроты, майор, уселся в кресло, установленное на возвышении, сложенном из остовов битых легковушек. Подчинённые один за другим подходили к повелителю со своими подношениями. Половину, умри, но отдай, а здесь, на вершине Карачаровой горы, утаить хотя бы малую толику доходов было невозможно.
Лямзенюк и Тышин стояли потерянно. Их сегодняшняя добыча ограничивалась единственной бумажкой, полученной всё от тех же воров, когда они ещё не считались ворами. Хорошая бумажка, приятная, но одна. А отдавать майору следовало по меньшей мере впятеро больше. Но ведь ещё и себе хотелось бы оставить, хотя бы на пиво.
Подошла и их очередь. Постовые приблизились к престолу, робко протянули банкноту.
– Это что? – поинтересовался майор, презрительно мазнув взглядом по сложенной денежке. – Я вас на самый хлебный участок поставил, а вы издеваетесь?!
– Больше нет, – пролепетал Тышин. – За ворами гонялись, а потом сдавали их в управление. Весь день на это ушёл.
– Да меня не колышет, за кем вы гонялись… – пошёл на форсаж комроты, но осёкся, уставившись в зенит.
Следом за командиром и вся рота вылупила зенки горе.
С небес, в разливах Фаворского сияния, спускалось здание районного управления МВД. Не часто районное управление покидало насиженное место напротив бывшего райкома партии, куда после перестройки вселилось налоговое управление. Это же центр города, там в любую непогоду встречаются люди, и слух о непонятном исчезновении служителей порядка может возмутить спокойствие горожан. Прежде, скажут, такого беспредела не случалось! На самом деле, бывало такое и прежде, просто люди понимали, о чём можно говорить, а о чём следует промолчать, списав видение на расстроенную психику.
Майор вскочил со своего креслица, враз показавшегося маловатым и бедноватым, и помчался с докладом.
– Вольно… – милостиво отмахнулся прибывший подполковник. – Ну, показывай, где твои молодцы?
– Все тут! – на всякий случай отрапортовал майор.
– Тогда слушайте приказ.
