доктор Эстер К. наблюдала, как он насыщается мерзкой филзой, как его начинают томить неведомые желания, никогда, кстати, не приводившие к стрессу. Филза! Прекрасный продукт – для Кэла! Для остальных землян – дрянь, дрянь! Хорошо, что ее нельзя взять в руки. Просто плавают в пространстве зеленовато- серые обрывки – как пятна нарождающейся катаракты; и материальными они почему-то являются только для семи бывших десантников.
Испорченные пространства.
Высказывались и такие гипотезы.
Невысокая, тоненькая, с косой, красиво уложенной на красивой умной головке, доктор Эстер К. осталась на неширокой дорожке перед домиком Хлои (жены бывшего десантника), а сам Кэл, пройдя холл, нерешительно остановился в тени двух чудесных мраморных колонн. Он не мог сказать, что узнаёт красивые колонны, и хорошо, что никто его об этом не спрашивал. Он насмотрелся таких колонн в реалах, в живых картинах, просто на всяких картинах, в голове все перепуталось, к тому же Хлоя построила этот домик уже после его ухода на войну.
Голос, доносившийся из-за открытых дверей, он узнал.
Точнее, он был настроен на узнавание. Такова была установка, полученная Кэлом от доктора Эстер К.
«Привет, Си! – говорила Хлоя. – Ты уже слышала? Кэл приехал!»
Голос Хлои наполняло растерянное удивление:
«Пожалуйста, Си, напомни мне рецепт твоей чудесной шарлотки».
«Стакан сахара, – отозвался приятный женский голос. Инфор был настроен на нормальную мощность. – Тебе хорошо, вернулся живой муж. Стакан муки и три яйца. А яблоки нарезать на дно сковородки».
Кэл не понимал, зачем возиться с какими-то продуктами, пусть и с натуральными, если шарлотку можно заказать в ресторане или даже обойтись без нее, но, в общем, вмешиваться ни во что не хотел.
«А молока сколько?»
«Я шарлотку делаю без молока».
«Нет, а все же, сколько молока надо?»
«Откуда я знаю? Я всегда без молока делаю».
«Но я хочу знать, Си. Может, один стакан?»
«Может, и так. Пусть будет стакан. Теперь, Хлоя, ты будешь не одна».
«А один стакан – это сколько?»
«Стакан это всегда стакан».
«А яйца брать какого диаметра?»
«Какая разница? Обычные куриные».
«А тесто должно быть жидким или густым?»
«Конечно, жидким. Как иначе?»
«Но, Си! Насколько жидким?»
«Чуть-чуть гуще, чем на блины. Тебе, правда, можно позавидовать».
«А сковороду брать какого диаметра?»
«Это без разницы. Возьми любую!»
Кэл действительно начинал узнавать жену.
«А сковороду закрыть крышкой и поставить на открытый огонь?»
«Ты что, хочешь тушить пирог? В духовку поставь».
«А на какое время?»
«Минут на двадцать».
«А почему именно в духовку?»
«Ну, если ты умеешь тушить пирог, то, пожалуйста!»
«Ладно, Си, ладно. Ты не сердись. Ведь это для Кэла. Мы не виделись почти семь лет. Понимаешь? Говорят, он теперь калека. Не знаю даже, сколько у него рук. Боюсь спрашивать. Не знаю, что и будет, Си. Вот приготовлю шарлотку. Пусть привыкает. Уверена, Кэл привыкнет. Зачем ему жрать какую-то дрянь, дразнить наших патриотов!»
И спохватилась:
«А стакан это все же сколько?»
3
У каждого человека есть мечта, которая может сбыться.
Когда-то мечтой Кэла был такой вот отдельный домик в саду. Именно отдельный.
Не встреча с будущей женой, не многочисленные друзья, не люди, с которыми всегда интересно, а такой вот уютный отдельный домик. Обязательно в саду. И потом уже все остальное.
Впрочем, Кэл знал, что на Земле уединенные домики не приветствуются. Время военное. На каждом углу плакаты-напоми-нания, ни на секунду не выключающиеся инфоры, высокие фонтаны, напоминающие о бдительности. Они звенят, искрятся, радужно вспыхивают: «Ты записался в десантники?» Вот что нынче приветствуется на Земле. Фонтаны бьют в небо, струятся из мраморных чаш, они звонко вколачивают в мозги: «Мы одна семья!» Вот что нынче на Земле приветствуется. И возникающий строгий перст – в то же небо (то есть в сторону Чужих – спейсвурмов, загадивших все пространство): «Эта война станет последней!» Попробуй, оспорь такое.
Конечно, Хлоя помнила мужа крепким веселым парнем с благородным мужественным лицом. Такого любой «гамбургер» зауважает. А ей привезли бесформенного, грузного урода, да еще, говорят, пожирающего филзу. Багровая, сшитая из лоскутьев, морда, походка, можно сказать, наклонная, хорошо попало по позвоночнику. Конечно, с людьми всякое случается, но почему именно с ее мужем?
Лучше бы Кэл погиб!
Хлоя горестно сцепила руки.
Она увидела отражение незнакомого человека в зеркальной стене.
Громоздкий человек, и стоял он как-то громоздко, одновременно наклонно, и морда его казалась именно мордой – багровой и рыхлой. Если честно, никакого особенного уродства, так… непривлекательное лицо. И матовые, будто вываренные глаза. Кто-то из медиков, готовя Хлою к встрече, заметил, не придавая своим словам особенного значения: такие глаза, дескать, пошли бы древней римской статуе. Хлоя прямо оцепенела – она ведь ждала совсем не римскую статую…
Вот если бы ей сообщили о награждении Кэла медалью Дага!
Быть женой калеки, урода – это одно дело, а быть вдовой Героя – совсем другое. Медаль Дага – не просто медаль, она – память навеки, она пожизненный кредит вдове. Но где уж нам в Пальмовом бору… Нет, нет, решительно отмахнулась Хлоя от непрошеных мыслей, у бывшего мужа… простите, у мужа… не выявилось каких-то новых привычек… Ординарный самец… Ну, жрет филзу, это да. И делает это раздевшись… А вот если ей тоже захочется филзы? – опять явились непрошеные мысли. Ей что, тоже придется все снять с себя?..
«Мы, земляне, не воюем друг с другом».
Хлоя, вздохнув, цыкнула на огромного, прокравшегося в спальню кота.
Если ей, правда, захочется попробовать? Всякое ведь приходит в голову, раз ей мужа вернули. За семь лет, пока Кэл отсутствовал, у нее все клеточки организма сменились… Вдвоем… обнаженные… «Кэл ведь остался прежним?» – перед самой встречей спросила она офицера из Специальной комиссии. Офицер (его звали Сол) внимательно посмотрел Хлое в глаза и, кажется, понял. Это был его долг: отвечать вдовам и женам откровенно. «На наш взгляд, да, – коротко ответил. – По крайней мере, никаких особенных отклонений у бывшего десантника Кэла не замечено… (Неужели ее мужу подсовывали кого-то, чтобы выяснить что-то об отклонениях?) – Да вы сами проверите…»
И улыбнулся неприятно.
4
Был ужин.
Они присматривались.
Трудно начинать жизнь с чистого листа.
Нельзя сказать, что вид бывшего… простите, просто мужа… вдохновил Хлою, но, как ни странно, она не чувствовала себя разочарованной. Крепкий тип, крепкий, это во всем чувствуется…
