И когда наконец заканчивали и втискивались в кабинку, оказывалось, что лифт глючит, и вместо нужного этажа поднимается на один выше. В таких случаях нужно было набрать не свой этаж, а предыдущий.
Иван Петрович подождал, пока кнопка с девяткой погаснет, и нажал кнопку с цифрой восемь.
Лифт проехал вниз, остановился и со вздохом открыл дверь. Иван Петрович посмотрел на стену. Восьмой этаж.
Иван Петрович чертыхнулся. Лифт совсем взбесился, это ясно.
– Ну что, убедились? – поинтересовался голос.
– В чем? – удивленно спросил Иван Петрович.
– В моей реальности. Вот вам доказательство. Я заставил лифт не останавливаться на вашем этаже.
– Ой, я не могу! – фыркнул Иван Петрович. – Такое «доказательство» может устроить любой оболтус младшего школьного возраста, так что – он тоже представитель погибшей цивилизации?
– Хорошо. Если вам этого мало, будут вам еще доказательства.
– Да уж, будьте любезны. А лифт просто сломался. Придется идти пешком. Это не страшно, всего-то на один этаж подняться. Бывало и хуже.
Он вышел на балкон, по которому нужно было пройти, чтобы попасть на лестницу, и поднялся на два пролета.
Стены были девственно белоснежны, ни одной надписи, ступени чисто выметены и не заплеваны, сразу видно, что здесь практически не ходили.
Иван Петрович снова вышел на балкон и остановился, опершись на перила.
Внизу поблескивали стеклами автомобили, плотно припаркованные с обеих сторон дороги, по узкому проезду между ними ехала белая иномарка с желтым гребешком такси на крыше.
Невдалеке чернел силуэт недостроенного дома, за ним прожектора подсветки выхватывали из тьмы огромный супермаркет, а еще дальше была железная дорога, и по ней сейчас шел пассажирский состав, шумный и торопливый.
– Отойдите, пожалуйста, от края. Я боюсь высоты, – попросил голос.
– Странно, что вы ее боитесь.
– Я не самой высоты боюсь, я боюсь ее в вашем теле.
– Понимаю, – усмехнулся Иван Петрович, – переживаете, чтобы я не свалился с балкона? Жить хочется?
– Хочется. Вы даже себе представить не можете, как хочется.
– Да, где уж мне. Ладно, пошли.
Он вошел на площадку лифта и прочитал вслух:
– Десятый этаж.
– Ну, теперь что вы скажете? – ехидно спросил голос.
– Скажу, что плесень в моем мозгу прогрессирует!
– Вы не верите своим глазам?
Иван Петрович подошел к надписи и поскреб ее ногтем.
– Почему же, верю.
– Значит, я вас убедил?
– Нет.
– Вы что, сомневаетесь в моих доказательствах?
– Я в себе сомневаюсь, понятно? Мне нужен независимый наблюдатель, которому еще не затуманили мозги.
– И где его найти?
– Найду, не волнуйтесь.
Иван Петрович, уже не доверяя лифту, спустился на первый этаж по лестнице, вышел на крыльцо и набрал номер соседской квартиры.
– Кто там?
– Витя, это я, Иван Петрович. Слушай, я тут на ступеньках ногу подвернул, спустись, пожалуйста, помоги до лифта доползти, очень тебя прошу.
– Хорошо, Петрович, сейчас куртку накину и выйду.
Витя был его соседом по лестничной площадке, с которым они познакомились почти сразу после переезда на почве одалживания друг другу различных инструментов, у Ивана Петровича была аккумуляторная дрель, она же шуруповерт, а у Виктора мощная ударная дрель, которая работала только от розетки.
Несколько раз они вдвоем пили пиво и все собирались вместе поехать на рыбалку, но, как это водится в таких случаях, так и не собрались.
Витя выскочил через пару минут, он был в домашних тапочках, трениках и куртке, одетой на майку.
– Что, Петрович, сильно подвернул? Может, «скорую» вызовем?
Лицо его сочувственно сморщилось, и Ивану Петровичу стало неудобно за свое вранье, но он утешил себя тем, что сказать правду было бы еще хуже.
– Да нет, не надо. Пройдет потихоньку. Мне б до дивана добраться, а там пройдет, отлежусь.
– Ладно. Какую ногу-то вывихнул?
– Какую? Вот эту, левую.
Витя с готовностью подставил плечо, согнувшись (роста он был баскетбольного), и они двинулись.
– Слышь, Вить, как лифт, нормально работает? – спросил Иван Петрович, добросовестно хромая, но стараясь не переигрывать.
– Да чего ему сделается?
– Это хорошо. А то я думаю, вдруг еще и лифт сломается.
– Ну, ты даешь, Петрович. У нас же два лифта. Оба одновременно всего-то один или два раза ломались, и то во время заселения дома.
Они вошли в кабинку на этот раз грузового лифта, и Иван Петрович облокотился о стенку, выставив якобы больную ногу вперед.
– Ну, поехали? – спросил Витя сам себя и нажал на кнопку.
Иван Петрович напряженно смотрел на сменяющиеся цифры на табло: 7… 8… 9.
– Все, прибыли, – прокомментировал Витя. – Наша остановка.
Дверь лифта отползла в сторону.
– Вот черт. А почему десятый этаж?
– Лифт глючит, – ответил Иван Петрович, – не видишь, что ли.
– Что, проедем вниз на этаж?
– Не надо.
Иван Петрович прикинул, что имитировать хромоту лучше спускаясь вниз, чем поднимаясь, а что подниматься придется, он уже почти не сомневался.
– Ну, как скажешь, – с сомнением сказал Виктор.
Когда они проковыляли вниз по лестнице и перешли по балкону на площадку лифта, Виктор изумленно выдохнул:
– Восьмой этаж, – и замер, уставившись на надпись.
– Что за хрень, Петрович? Мы ж только на один этаж спустились. Как мы здесь оказались?
– Не хотите ему объяснить, как вы здесь оказались? – поинтересовался голос.
Иван Петрович не ответил. Ему было страшно. Значит, это не сумасшествие, не бред.
Но как можно доверять тому неизвестному и непонятному, поселившемуся в тебе, даже если оно дает ответ на любой вопрос, делает все, чтобы ты в него поверил, и ведет себя тактично и дружелюбно.
Что живет там, внутри? Может быть, в глубине его тела сейчас прорастает нечто страшное, какое- нибудь гигантское насекомое, и с каждым днем оно будет становиться все больше, пока из-под кожи не полезут острые зеленые шипы, и тогда мясо, уже ненужная и отслужившая свое оболочка, лопнет и отвалится, обнажив гладкие суставчатые конечности космического монстра.
А что, если, пока не поздно, сигануть с балкона на асфальт? Спасти человечество от грядущей
