подождать, пока я не придумаю, как его использовать.
— Ясно. Что же делать мне, в таком случае?
— Продолжать поиски. Задействуй всё, что возможно. Они покинули Гедре. Я хочу знать, куда они направляются и с ними ещё ли дитя. Если они мертвы, мне нужны доказательства.
— Хорошо. Однако, Дядя, позвольте спросить? Почему Вам так важен этот ребенок?
— Неужели я когда-либо давал тебе причину сомневаться в моих действиях, племянник?
— Нет, конечно нет. Мне просто любопытно.
— Понимаю. Однако я должен заручиться твоим всецелым ко мне доверием и твоим полным благоразумием. А теперь скажи мне, как ты полагаешь, куда они направятся из Гедре?
— В Боктерсу, или быть может обратно в Римини. Если верить моим скаланским лазутчикам, между ними и нынешней Королевой больше нет прежних тёплых отношений, а потому весьма вероятно, что они затаятся среди своих.
— Я не могу себе позволить рисковать. Подними на ноги всех своих шпионов в Скале. Поймайте их, если они там, но если они объявятся в Боктерсе, просто дай мне об этом знать. Мы не можем идти на такой риск и превращать во врагов Адзриеэль и Илию. Серегил может быть и
— Как скажете, Дядя.
Улан подождал, пока племянник уйдёт, затем велел слугам помочь ему выбраться из воды. Теперь его тело обрело большую лёгкость: ванна заставила чуть опасть припухлости на суставах, а значит, этой ночью боль позволит ему уснуть, и будет поджидать его только утром.
Когда на следующее утро Улан пришёл к Илару, тот сидел на кровати. Улан присел рядом. И сегодня Илар выглядел не лучше, чем вчера: всё ещё затравленный и изможденный и взгляд его оставлся диким, полным недоверия, хотя и казался чуть более ясным.
— Доброе утро, мой дорогой друг. Как самочувствие сегодня?
Илар нервно оглядел комнату.
— Я правда в Ауренене?
— Да, правда. Если не возражаешь, давай поговрим о том, что случилось в Пленимаре.
Илар прикрыл глаза, словно это причиняло ему боль.
— Серегил. Он всё-таки убежал… и он спас меня. Они умерли… Илбан собирался продать меня… он бил меня плёткой…
Улан терпеливо ждал, пытаясь связать всё услышанное воедино. Понятно, что воспоминания Илара о том времени были все ещё болезненными и обрывочными.
— Серегил вернулся… Не за мной… Не знаю почему. Алек меня ненавидит, но он… А илбан… мёртв.
— Как они убили твоего илбана?
Даже став свободным, Илар продолжал называть Ихакобина «хозяином». Часть рабов, выкупленных Уланом у Ихакобина так никогда и не избавилась от этой привычки: их души оказались сломлены навсегда. И многие из них покончили с собой вскоре после возвращения. Восстанавливались в основном те, кто не пробыл в рабстве долее нескольких месяцев.
— А что же рекаро? — Улан поспешил сменить тему.
— Выкрал его, выкрал меня.
— Кто? Серегил?
Илар, кажется, его не слышал.
— Это я показал дорогу. Я! — крикнул он сердито. — Мы шли и шли, много дней.
Он успокаивался так же внезапно, как вспыхивал гневом, и его взгляд снова начинал блуждать, иногда вдруг стекленея, и в нём вдруг появлялась паника.
— Был такой ливень! И не было…
Улан сдержал вздох нетерпения.
— Рекаро, Илар. Каков из себя рекаро?
Илар задрожал.
— Луна. Скелет… нет, луна. Так звал его Алек…
— А крылья?
Илар помотал головой.
Это были плохие вести. Ихакобин был озадачен первым, сделанным им рекаро, потому что у того не оказалось крыльев. Скорее всего, оно было бесполезно, и он уничтожил его.
— Расскажи дальше.
— Он питается кровью Алека, — зашептал Илар. — И магические цветы…
Он снова затрясся, вытянув руку, на которой должно было быть клеймо.
— Это… Себранн! Он сделал мне больно!
— Себранн? Его так зовут?
По-ауренфейски это слово значило «лунный свет».
— Рекаро, Илар. Расскажи мне о нём ещё.
Илар закрыл глаза, словно воспоминания стоили ему невероятных усилий.
— Серебристые глаза.
— Естетственно, он оправдывает своё имя, — улыбнувшись, пробормотал Улан. — А сейчас, не мог бы ты рассказать как умер твой илбан и его люди?
— Я не знаю. Я убежал и только слышал шум.
— Что за шум?
Илар покачал головой.
— Я не знаю. Это был ужасный звук.
Он умолк и Улан понял, что Илар снова потерял нить своего рассказа.
— Всё время охотники за рабами. Всегда, а у меня не было знаков раба. И мой ошейник, они украли и его тоже. Мне надо было выждать время, а потом я вернулся посмотреть.
Он остановился и его глаза вдруг наполнились слезами.
— Так, будто они уснули… Просто… лежали там… Все, кроме илбана. Думаю, это был Серегил. Он…
Илар остановился и отёр глаза.
— Скажите, это правда, что Вы вчера вечером сказали мне, будто Серегил жив, или мне приснилось? Так трудно говорить об этом.
— Да. Он и Алек в безопасности. Но почему ты решил, что они погибли?
— Все были мертвы…
Илар обхватил себя руками и стал горестно раскачиваться.
— Птицы! Я должен был знать! Мне следовало остаться.
— А как же Себранн? Что сталось с рекаро?
Но Илар лишь продолжал скрести запекшиеся струпья болячек на своих руках, отчаянно шепча:
— Я должен был отсаться, я должен был остаться, я должен был…
— Успокойся, Илар. Они всё ещё живы, а значит у тебя есть возможность увидеться с ними однажды.
Это вернуло его внимание.
— Они могут приехать сюда?
— Быть может.
А вот этого бы не хотелось.
— Мы поговорим об этом ещё, когда ты немного окрепнешь.
Улан покинул его. Вернувшись к себе, он вышел на балкон с видом на гавань.
Тепло утренней ванны уходило и возвращалась боль. Его сотряс приступ кашля и он опустился на стул, прижав к губам платок.
Если всё пойдёт так, как надо, этой проблемы больше не будет.
