ограблен. Может, у доктора появились возрастные проблемы с памятью?
— Док! — позвал Джулс громче. — Это я, Джулс Дюшон. Простите, если разбудил, но я тут подумал немного и решил все-таки поехать с вами в Аргентину.
Ответа снова не последовало. Джулс сделал еще несколько шагов. За диваном, между кромкой дорогого персидского ковра и коридором, который вел в кухню и кабинет, Джулс заметил медную напольную лампу. Опрокинутая, она лежала на боку, а полированный паркет усыпали красочные осколки абажура «Тиффани», разбитого вдребезги.
Сердце у Джулса замерло. Под ботинками захрустели кусочки битого стекла. Он бросился сначала в кухню, а потом в кабинет, включая по дороге все лампы и страшась того, что может там найти. Затем поднялся по лестнице. Еще никогда, даже от самого сильного напряжения, его сердце не колотилось так отчаянно. Три спальни на втором этаже оказались пусты. Никаких следов борьбы он не заметил.
Теперь оставалось проверить одно-единственное место. Джулс начал спускаться в полуподвал, где у дока располагалась лаборатория. Проделав половину пути, он почувствовал идущий снизу запах. Последняя робкая надежда растаяла как дым. За более чем восемьдесят лет, что Джулс прожил вампиром, он успел накрепко запомнить, как пахнет разлагающаяся плоть.
Док Ландрю лежал, растянувшись, на одном из лабораторных столов. Края его одежды и складки дряблой кожи были приколоты к поверхности стола длинными тонкими гвоздями, будто он жук на лотке для препарирования в школьном кабинете биологии. Разбитые стеклянные пипетки — те самые пипетки, которые док использовал для своих опытов, — торчали из его тела, как иглы дикобраза.
Джулс, словно окоченев от такого надругательства над человеком, который был его другом и наставником, сделал пару нетвердых шагов к столу. Той частью своего мозга, что не отказала полностью, Джулс отметил — обломки длинных стеклянных трубок воткнуты в тело доктора не беспорядочно. Точки для проколов были выбраны очень аккуратно и располагались на пересечении основных артерий и вен. На внутренних стенках пипеток осталась засохшая кровь.
Соломинки. Эти стеклянные трубочки были соломинками! Убийцы осушили дока Ландрю, как один общий стакан молочного коктейля.
Джулс заметил, что у доктора изо рта что-то торчит. Что-то темно-коричневое, по форме похожее на яйцо. Странный предмет наполовину выглядывал из мертвенно-синих губ дока. Джулс пригляделся. Это оказался кокос. Крохотный разрисованный кокос. Бессмыслица какая-то. Джулс вынул орех у дока изо рта и внимательней рассмотрел рисунок. Все стало понятно.
Участники Марди-Гра бросали такие кокосы в праздничную толпу на счастье тем, кто их поймает. На кокосах всегда рисовали темное смеющееся лицо с белой обводкой вокруг глаз и рта. Этот орех был расписан точно так же, но с маленьким отступлением от правил — у него были клыки.
За время своего длительного пребывания на земле Джулс повидал немало трупов. Многие сотни трупов. Однако за исключением бездыханного тела своей матери, которую он предал сырой земле в простом сосновом гробу на кладбище для бедных, Джулс никогда не видел трупы близких ему людей.
Тело доктора Ландрю, изуродованное так глумливо, стало расти у Джулса в глазах и наконец заслонило собой всю лабораторию. Глядя на него как в страшную бездну, Джулс отчетливо видел собственное будущее. На дне его кармана, в пластиковой бутылочке, оставалось три таблетки. Когда закончатся и они, Джулс снова превратится в вялого, почти неподъемного увальня с артритом и одышкой, каким был пять недель назад. Ребята Мэлиса поймают его без всяких усилий, даже не вспотев. Им будет недостаточно просто убить его. Они будут его унижать. Издеваться над ним. Они выставят его на посмешище…
Джулсу казалось, он уже видит собственную голову, отсеченную от тела и посаженную на кол с разрисованным кокосом в зубах.
На последнем своем месте работы Джулс не был многие годы. Он толкнул тяжелую дверь в стиле арт-деко, которая вела в помещения морга. Ему в нос тотчас ударил тяжелый запах формальдегида, и в усталом мозгу Джулса замелькали воспоминания о тридцати проведенных здесь годах. У него никогда не появлялось повода вернуться сюда после отставки. В городской администрации работали совсем другие люди, и в офисе коронера Джулса никто не помнил. Никто, за одним очень важным исключением. Один человек наверняка не забыл Джулса Дюшона. После кончины доктора Ландрю только этот человек мог помочь Джулсу не превратиться в убогую, беспомощную мишень.
У Марвина Одэя был перед ним серьезный неоплаченный долг. В офисе коронера Марвин стал первым чернокожим, которого (исключительно по настоянию дока Ландрю) приняли на должность более высокого уровня, чем дворник. Весь остальной персонал, естественно, составляли белые, и друзей у Марвина не было. Вернее, почти не было. Джулс отлично знал, каково человеку стать изгоем, поэтому сразу сошелся с новичком и ввел того в курс дела.
С того времени, как Джулса отправили в отставку, Одэй поднялся вверх по служебной лестнице еще на несколько ступеней и теперь занимал самый высокий в офисе пост, подчиняясь лишь коронеру, которого избирали на выборах. Последние несколько лет, что они работали вместе, Марвин предпочитал трудиться в ночную смену. Теперь Джулс надеялся, что его старый друг не изменил прежним привычкам.
К счастью, Джулсу повезло. Марвин Одэй пребывал в темно-сером офисе, позади комнат для вскрытия. Джулс постучал в огромное окно, которое отделяло офис от ближайшей комнаты. Невысокий седоволосый врач-химик поднял голову от бумаг и, немедленно узнав старого коллегу, удивленно распахнул глаза.
— Джулс Дюшон! Ты?!
Джулс открыл дверь и вошел в офис. Обычно он обожал восстанавливать старые знакомства, но сейчас голос его звучал невесело.
— Привет, Марвин. Как жизнь?
Одэй смотрел на него с недоверчивым изумлением.
— Господи, Джулс, у тебя, наверно, есть какой-нибудь ген вечной молодости! Честное слово, ты же ни капли не изменился! Ни капли! Ну, то есть… набрал, конечно, несколько килограммов с тех пор, как мы последний раз виделись, но кто же их не набирает с возрастом, верно? — Он энергично потряс Джулсу руку. — Каким ветром тебя сюда занесло? Неужто на работу собрался устраиваться? Знаешь, мне ведь до пенсии всего несколько лет осталось. До чего странно все-таки. Когда-то я вместе с тобой только-только начинал здесь работать, а теперь совсем поседел и готовлюсь отправиться на покой.
Джулс вынул из кармана бутылочку с таблетками.
— Да, Марвин, я тоже очень рад тебя видеть и все такое, однако это не визит вежливости. Я хотел попросить тебя об услуге.
— Да бога ради! Если ничего невероятного в твоей просьбе нет, сделаю все, что в моих силах. У тебя есть труп, которому надо произвести вскрытие?
Марвин улыбнулся. Джулс, не ответив на улыбку, поставил пластиковый пузырек на стол.
— Ты ведь химик. Сделай мне анализ вот этих таблеток. Это что-то вроде лекарства. Мне его позарез надо достать, а получить таблетки там же, где в первый раз, я не могу. Определи, из чего они состоят. Если получится, сделай мне еще точно таких же. Или по крайней мере скажи, где я могу их заказать.
Одэй приподнял бровь, а затем нахмурился.
— Мы ведь говорим не о каком-нибудь запрещенном препарате, не так ли? Если нет, то не понимаю, почему бы тебе не пойти в аптеку и не сделать по рецепту повторный заказ…
Джулс его перебил:
— Это опытное лекарство, Марвин. Док Ландрю сделал его специально для меня. Один раз сделал, а теперь не может.
— Так, значит, таблетки приготовил доктор Ландрю? — На лице Марвина расплылась улыбка. — Ну и как там поживает старый прохиндей? Я слыхал, он до сих пор в перерывах между игрой в гольф возится помаленьку у себя лаборатории. Выходит, он у нас в разработчики лекарственных препаратов подался? Дай-ка подумать… Последний раз я видел его пару лет назад на благотворительном обеде. Ты недавно с ним встречался?
— Недавно.
— Тогда почему он не может изготовить препарат, который сам же изобрел?
