фермерское хозяйство не потянет.
– Оформим как-нибудь, не твоя забота. У меня там все знакомые, я уже три раза ездил и на стажировку, и так просто, познакомиться. Я ведь и курсы закончил по западному агробизнесу. Дорогу и проживание принимающая сторона оплачивает.
– Халява, приди! – шутливо воздела руки к небу Людмила Петровна. – Мои ребята так всегда перед экзаменами говорили.
Но гость не поддержал ее веселья. У него была еще одна тема для разговора, и весьма серьезного.
– Я ведь что приехал, Людмила… Мужики эти твои мне не нравятся. Наживешь ты с ними хлопот. Да что там, уже нажила. Мало тебе вчерашнего? Позор на все село.
– А что вчера было? – невинно поинтересовалась она, с удовольствием вспоминая расписанные под хохлому ворота.
– А ты что, вчера туда не ходила? – удивился Краев.
– Почему же? Ходила. Там в порядке все. А Денис ворота покрасил – красота, слов нет! Жаль, у парня судьба такая, а то бы стал художником настоящим.
– Какая судьба! – вспылил Иван. – Алкаши и уголовники! Воры, если того не хуже! Зачем тебе притон в собственном доме? Гони их в три шеи, Людмила.
Она помолчала, глядя в сторону. Собрала хлебные крошки со стола, потом посмотрела на Ивана.
– Не могу.
– Да почему, черт возьми?! – Он хлопнул ладонью по столу, аж ложка о стакан звякнула.
– Не кричи. Чего раскричался-то? Люди они, Иван. Не собаки, чтобы гнать. Так получилось, что им некуда податься. Раз могу помочь – надо помочь. Они же мне помогают.
– И как же? – едва сдерживаясь, с издевкой уточнил Краев.
– Юра за рабочими следил, по дому все делает. Володя мне с бумагами помогает, с документами. Электричество будем проводить. А Санька, кстати, электрик, он всю проводку в доме заново прокинет, сколько лет уж там электричества не было, обветшало все. Денис, представляешь, на огороде работает лучше любой женщины, у него все технологии свои, я и не вникаю, от греха подальше. Бабиновым ходит помогать, они ведь старенькие уже. И еще обещал сена накосить для их Зорьки.
– А я тебе разве не могу помочь?
– Можешь, конечно, и помогал, спасибо тебе огромное. Но у тебя свое хозяйство вон какое, до меня ли? И потом, ты знаешь, – мечтательно добавила Людмила Петровна, – у меня какая идея есть? Я хочу кур и кроликов взять. Или козу. Козу даже лучше. Нам корову приводят, но ее в тот день, когда экскурсия, в стадо не отдают, Карпу Филипповичу приходится ее самому пасти, а он уж не молоденький. Зато ты бы слышал – дети пищат от восторга, когда им разрешают Зорьку погладить. Открыв рот, смотрят, как Федосья Иосифовна ее доит, они же про это только в книжках читали. Она у нас уже такая артистка, не поверишь! Специально на публику играет.
– Кто артистка?
– А обе! И Зорька, и баба Федя, – засмеялась Людмила Петровна, но осеклась, увидев, как зло смотрит на нее Краев.
– Не понимаю я, что ты сердишься, Иван. Ну живут люди и живут, даже в селе уже все привыкли. Общежитием называют. Давай не будем про это, ладно? А еще я знаешь что хочу? Чтобы дед Семен детям сказки рассказывал, вроде он дедушка Слышко из сказов Бажова. Он такой болтун, у него получится, тем более он все равно по полдня у нас обретается. Козу можно под козлика Серебряное копытце загримировать, я в ЦПКиО такое в Новый год видела, когда мы с ребятами в город ездили. А дедов кот вполне за кошку Муренку сойдет… Ты что, Иван? – Она замолчала, заметив выражение его лица.
– Коза! Корова! Федосья Иосифовна! Кошка Муренка, мать ее за ногу! Уголовников полный дом! Дура ты, Людмила, на всю голову! – вскочив, заорал выведенный из себя Краев. – Нарвешься – ко мне не приходи! Я тебя предупреждал!
Он вылетел из кухни, хлопнула входная дверь, да так, что стены задрожали. Через минуту под окнами взревел мотор «уазика», и гость отбыл восвояси.
– Сам дурак, – пробормотала Людмила Петровна. – Чем тебе кошка Муренка не угодила?
На следующий день последовало продолжение банкета: под вечер в гости к Людмиле Петровне наведался участковый. Был он не местный, из района, но работал в Большом Шишиме уже лет десять и дослужился до капитана. В делах разбирался, хотя без энтузиазма.
– Здравствуйте, Алексей Данилович! – воскликнула она, стараясь скрыть беспокойство. – Парни мои вроде бы не хулиганят, какими судьбами ко мне?
– Здравствуйте, Людмила Петровна! А вы только парней в люди вывели, так сразу себе новую головную боль приобрели?
– Случилось что? – испугалась Людмила Петровна, которая, сама себе не признаваясь, постоянно ждала, что с ее постояльцами произойдет какая-нибудь неприятность.
– Пока нет. Хотя предупредить я вас обязан. – Участковый говорил серьезно, озабоченно. – Когда у вас Родин с Кузнецовым жили, это я еще понимаю. В конце концов, люди они приличные, отсидели за экономику, по нынешним временам и не судимость вовсе, а так… мелкая деталь биографии. А вот Неустроев ваш…
– А что Неустроев?
– Рецидивист он. Хулиганка у него. Нанесение тяжких телесных повреждений. Три судимости. Пять лет общего срока. И все по пьянке, обратите внимание.
– Я ему условие поставила – не пить. Он согласился. Даже на провокации деда Семена не поддается. Может, исправился человек, – заступилась за специалиста по хохломе Людмила Петровна. И вспомнив, не удержалась похвастаться: – Он мне на заборе знаете какую красоту нарисовал? Залюбуешься!
– Про забор тоже знаю, – вздохнул участковый. – И про скандал на остановке. Санька-то Леушин вам на что сдался?
– Мне Санька даром не нужен! Но ведь пришел человек, сказал, что с женой разводится, жить ему негде. Мужики его приняли. Сами так решили. А мне собачиться, что ли? Алексей Данилович, жена у него зараза…
– Это да.
– И я еще буду его по голове бить! – ободренная поддержкой, продолжала свою мысль Людмила Петровна. – Ну вот если не складывается в жизни у мужика, так что же, я ему не могу помочь? Глядишь, обдумают все, решат… Может, и наладится у них. Ведь мне же это ничего не стоит! И денег я ни с кого не беру. Наоборот, они мне с ремонтом помогают, с огородом, я им плачу. То есть Юре и Денису. У Володи свои деньги водятся, у Саньки зарплата, он половину, как положено, Верке отдает, на девчонок.
– Знаю, – кивнул участковый. – С тех пор как вы этим самым… турбизнесом занялись, некоторые в селе только и делают, что ваши деньги считают.
– Да, озолотилась, сами видите. Лопатой гребу. А что касается мужиков, то вы мне просто скажите, Алексей Денисович: мне их выгнать? Сказать, чтобы проваливали и духу их не было? Ну, Юра с Володей не пропадут. Санька к жене вернется, а там он ее спьяну по голове стукнет или Верка его удавит. Ну, или сопьется он, а ведь хороший электрик, руки золотые. А Денису-то идти некуда. Опять на зону? Так он по дороге еще кого-нибудь покалечит. Выгнать? Я выгоню! – Она смотрела на участкового требовательно, ждала ответа.
– Людмила Петровна… – Он мялся, подбирая слова. – Мне дан приказ с вами побеседовать. Тем более недавно события такие и в Кущевской, и на Ставрополье. Восемь трупов и двенадцать. И оба хозяина убитых – из криминальных кругов. Не дай бог, у нас что-нибудь подобное произойдет. Мне начальство приказало: там у вас в Большом Шишиме притон, поговорите с этой Мумриковой. Они же вас не знают.
– Вот вы со мной и поговорили. Ваша совесть чиста, так и доложите начальству. А еще передайте, что идиотка Мумрикова закрывать свой притон наотрез отказалась. А по закону вы ничего против меня предпринять не сможете. Я Юре с Володей временную регистрацию сделала и Денису тоже сделаю, а больше у вашего начальства ни к ним, ни ко мне никаких претензий нет. Они свое отсидели. И хватит.
– Людмила Петровна, вы на меня не сердитесь, – примирительно произнес участковый, удивленный ее неожиданной горячностью. – Вообще, вы, наверное, правы. Очень часто люди становятся рецидивистами именно потому, что на свободе их никто не ждет и не собирается им помогать вернуться к нормальной
