Чугене IV.
— Я имела в виду шпионаж.
— Я тоже. Вероятно, вы думаете, что раз единственный свидетель со стороны Лиги погиб, то мы не знаем, в какую щекотливую ситуацию попал профессор Элликот. — Стоун воспроизвел Джулиане запись, сделанную и переданную бронекостюмом майора Эрша. На ней была запечатлена церемония, во время которой Элликоту имплантировали «червяка». — Закон Лиги не карает человека, которому насильно внедрили устройство для шпионажа, но когда он соглашается добровольно — дело другое. Еще пару месяцев назад у нас не было твердых доказательств, чтобы обвинить его в шпионаже, но теперь директора Объединения согласились с тем, что чугенцы генетически неотличимы от кассуэльских и гренволдских аборигенов. А поскольку кассуэлы были объявлены врагами больше десяти лет назад, я считаю, что имею дело с еще одним шпионом.
— Он не шпион! — возразила Джулиана.
— Хотел бы я в это поверить, профессор, однако закон совершенно недвусмысленно трактует понятие тайного соглашения с врагом. Боюсь, положение профессора Элликота еще хуже, чем ваше. Объединение и Лига не воюют между собой, и это спасает вас от смертной казни, но профессор Элликот предпочел сотрудничать с врагом в зоне активных боевых действий. Я мог бы расстрелять его прямо сейчас.
— Насчет меня вы ошибаетесь, — раздался голос Курта — нечеткий, потому что он сидел, уткнувшись лицом в сложенные на груди руки.
И как они могли не ошибаться, когда он сам в себе ошибался?
Да, он был частью стаи, и в нем звучала ее песнь, но стая, оставаясь убежищем, не была для него всем. Джули вернула его к человеческому мироощущению.
Но можно ли им ограничиться?
Нет. Теперь он не только человек. Пусть еще не ясно, кем он стал, но наверняка не предателем человечества, каким его выставляет Стоун. Стоун ничего не понимает. И никто из них не понимает.
Отличается ли он от них?
О да, еще как! По крайней мере физически. И не должен забывать об этом.
Вероятно, стая могла бы ответить на его вопросы — но только если бы выжила. Поэтому, прежде чем достичь серьезного прорыва, предстояло добиться прорыва менее значительного. Стоун обязан понять, обязан убедиться в том, что идет неверным путем.
Курт сам еще не постиг своего нового положения и знал не больше остальных. Но правда постепенно просачивалась в его голову, карабкаясь вдоль спинного мозга.
«Другой» не родился на Старой Земле, но был рожден для нее богами — Дайшей. «Другого» сотворили, чтобы сделать хос’киммов такими, какими они стали, когда их забрали со Старой Земли.
Курт это знал, но не имел доказательств — научных данных, способных убедить людей. У него в голове все смешалось, и ясной была только песнь «другого», которую не мог услышать никто, кроме Курта.
Поглядев на голого съежившегося Элликота, Стоун подумал, что вряд ли ошибается в этом человеке.
— Неужели?
— Я стою между джунглями и звездами. Я брат хос’киммам и вам.
— Брат хос’киммам? Не благодаря ли тому организму, который пересадили вам чугенцы? Корабельный врач говорит, что эта штука внедрилась в ваш позвоночный столб, но он отказывается без предварительного обследования делать какие-то предположения о природе этого существа. Что это, по вашему мнению? Паразит или симбионт?
Элликот поднял голову, и его глаза блеснули, как у фанатика.
— Это дар Дайши.
— А Дайша бог или ремор?
Элликот вновь опустил голову и ничего не ответил. Стоуна это нисколько не удивило, однако он все же не знал точно, молчит ли Элликот от смущения — ведь в конце концов был обнаружен его сговор с врагом — или от злости на Стоуна, который обвинил профессора в этом сговоре.
— Я пригласил сюда вас двоих… — начал было командующий, но Тиндал его перебила:
— Наверное, вы хотите, чтобы мы смотрели, как вы будете уничтожать хос’киммов.
— Когда операция начнется, вам позволят наблюдать, если пожелаете, профессор Тиндал, но профессору Элликоту — нет. План, выработанный нашей разведкой, требует, чтобы он не видел того, что должно случиться.
— Вы не посмеете уничтожить хос’киммов! — с яростью выкрикнула Тиндал. — Вы не можете этого сделать!
— Очень даже могу, профессор, — спокойно парировал Стоун. — И у меня есть соответствующий приказ.
— У вас преступные приказы! Хос’киммы — не враги людям. Они жертвы реморов. Не делайте их еще и своими жертвами. Не повторяйте той же ошибки, которую сделали на Доме Кассуэлов.
Глаза Стоуна угрожающе сузились.
— Многие из нас, в том числе покойный майор Эрш, твердо уверены, что подчиняться приказам — наш святой долг.
— Типичные рассуждения недалеких вояк! Впрочем, чего еще ожидать от Хладнокровного Убийцы. Ваши руки по локоть в крови!
— Следите за тем, как вы разговариваете с командующим, — одернул Джулиану Макандра.
— Я буду разговаривать с ним, как захочу. Я не вхожу в число ваших штурмовиков и не принадлежу к вашему обманутому народу. Я свободная гражданка Объединения и вправе говорить то, что думаю!
— И отвечать за свои слова, — напомнил ей Стоун. — Повторяю, я пригласил вас сюда по одной лишь причине: верите или нет, я хотел с вами побеседовать. Я надеялся, что вы расскажете мне о том, что видели в священной яме чугенцев.
— Разве у вас нет записей Эрша?
— Сделайте милость, представьте, что нет. — Их на самом деле не было. Последнее, что передал Эрш, было изображение шлюзовой камеры реморов — по крайней мере именно так разведка определила назначение арки. Потом сигналы прекратились.
— Какая вам разница, что я там видела? — дерзко спросила Тиндал. — Ведь на ваш взгляд, я лгунья.
— А вы лгунья, профессор?
— Нет!
— Тогда скажите что-нибудь такое, чему я бы поверил.
Джулиана взглянула на Элликота; погруженный в себя, Курт не обращал на нее внимания. Она снова перевела взгляд на Стоуна и проговорила:
— Корабль, который был в расс’арассе, может быть, реморский, а может быть, и нет — я не знаю. Я даже не уверена в том, что это действительно был космический корабль. Но я твердо знаю одно: хос’киммам он не принадлежал.
— Что навело вас на эту мысль?
— Какое вам дело? Вы все равно мне не верите.
— Но по крайней мере я надеюсь, что вы говорите то, во что верите сами. Правда, считаю своим долгом подчеркнуть, что факты гораздо убедительнее слов. Причем не важно, чьих именно слов, профессор. К тому же голые факты не имеют политической подоплеки.
Стоун видел, что Джулиане очень хочется поверить в его искренность, но, похоже, ей никак не удавалось забыть о его репутации. Сумеет ли она разбить оковы предвзятости хотя бы в силу необходимости защитить своих друзей-аборигенов?..
Взгляд Джулианы метнулся к компьютеру.
— Я сделала запись. Может быть, если вы увидите то же, что видели мы, то поймете.
