планеты, я женюсь на одной из х’киммок.
— Вряд ли она согласится, — съязвила Джулиана.
— Конечно. Кто же захочет породниться с врагом? — парировал Раф.
— Ты хочешь сказать…
Раф не дал ей договорить.
— Они такие же туземцы, как мы с тобой.
— Мы это подозревали, — сказала Джулиана, хотя и надеялась, что за время экспедиции Раф найдет доказательства обратного. — В конце концов интерес Комитета к этому проекту как раз основывался на сходстве между видимыми из космоса сооружениями на этой планете и на Доме Кассуэлов.
— Неужели ваше начальство верит в то, что здесь живут кассуэлы? — спросила Зандовски, и когда Джулиана пожала плечами, с сомнением покачала головой. — Если так, то их выводы слишком скоропалительны. Несомненно, имеет место сильный параллелизм фенотипов, но о связи этих двух видов нельзя сказать что-то определенное без анализа генетического кода.
— Согласна. — Джулиана обрадовалась поддержке. — Поверьте, я ни на минуту не могу предположить, что у них общие корни.
— Потому что не смотришь в лицо фактам, — обвиняюще сказал Раф, смерив женщин свирепым взглядом. — Ковергентная эволюция — это понятно, но как тебе ковергентная техника строительства? Что же ты молчишь?
Джулиана изо всех сил старалась сохранять спокойствие.
— Я знаю, что между сооружениями чугенцев и кассуэлов немало общего, но этому можно найти объяснение. Сходство может быть основано на универсальности геометрии и совпадении свойств строительных материалов, что диктует одинаковые принципы строительства. Пока никто ничего не знает, потому что никто не изучал чугенские сооружения.
— И вряд ли изучит, поскольку реморы никого к ним не подпускают, — усмехнулся Раф, презрительно глядя на х’киммов, которые шли рядом. — И к своим детишкам.
— Зачем ты так? — Джулиана с ужасом вынуждена была признать, что он говорит, как пропагандист Лиги. — Может быть, обнаружится, что кассуэлы и х’киммы имеют общее происхождение, но это еще не делает их реморами.
— Да ну?
Почему же он такой упрямый?
— Курт считает, что нет оснований причислять х’киммов к реморам.
— Еще бы! — выпалил Раф. — Кассуэлов он к ним тоже не причислял. Да ты только взгляни на него! Он больше времени проводит с этими крысами, чем с нами, людьми. Седой старикан относится к нему скорее как к сыну родному, чем к инопланетянину.
Джулиана попыталась остудить его злость с помощью холодных фактов:
— В ситуациях, сходных с нашей, туземцы нередко демонстрируют подобное привыкание к чужим.
— Да пошли твои туземцы… знаешь куда?! Я говорю об Элликоте. Это он привыкает к чужим! Стоит лишь на него посмотреть. Он даже начал носить местную бижутерию.
— Это…
— Мне наплевать, как она называется. Сам факт кое-что значит. Помяни мое слово — он становится местным, точно так же, как раньше.
— Он делает то, за чем сюда прилетел, — сказала Джулиана.
Раф снова фыркнул.
— Защищай его, если хочешь, но говорю тебе — ты не тем занимаешься. Если Элликота снова замкнет, беспокоиться придется о себе. Я за ним послеживаю. Когда он перейдет черту и променяет нас на аборигенов, я буду начеку. Я не собираюсь умирать, как кроткая овечка! Клянусь Богом, на этот раз ему это так просто не пройдет.
— По-моему, свихнулся не Курт… О чем ты вообще говоришь?
— Какая тебе разница, о чем я говорю! — Раф бросился вперед, налетел на Шанхольца и сбил его с ног. Извинения ни в чем не повинного сержанта утонули в потоке ругательств Рафа. Не обращая внимания на мольбу Зандовски не уходить слишком далеко, Раф унесся прочь.
Джулиана была этому только рада.
— На самом деле он не такой уж плохой, — сказала Джулиана, помогая Шанхольцу подняться.
Сержант слегка улыбнулся.
— Не беспокойтесь, профессор. Он напоминает мне одного сержанта-инструктора из летной школы. У него просто завышенная самооценка, вот и все. Как вы думаете, а вдруг он окажется прав насчет профессора Элликота? Я имею в виду его превращение в аборигена.
Прав?
— У профессора Элликота были некоторые неприятности, но курс терапии полностью снял все проблемы. Теперь он в полном порядке. Его отношения с х’киммами абсолютно нормальны.
Шанхольц, казалось, не был удовлетворен таким ответом, но потом он кивнул:
— Как скажете, мэм. Тогда я пошел?
Джулиана тоже кивнула ему, и он направился вперед. Вскоре между деревьями показалась деревня.
Шанхольц не мог дождаться, когда закончится их экскурсия. В какую-то минуту он даже подумал, не бросить ли ученых в джунглях, но решил, что это может возбудить подозрения. Нет, решил он, лучше вернуться в деревню вместе с ними, а уж там, избавившись от необходимости пасти этих умников, можно будет спокойно разработать дальнейший план.
Желая ускорить возвращение, Шанхольц помогал своим спутникам всем, чем только мог. Он опасался, что им покажется странным такое рвение, но они приняли его как должное, и когда Шанхольц предложил, что сам займется снимками, сделанными во время похода, они и ухом не повели. Впрочем, Шанхольц мог бы не удивляться: зачем им выполнять черную работу, когда рядом есть слуга, которого даже и просить не надо?
Шанхольц все правильно рассчитал — не прошло и часа, как они столкнулись с профессором Тиндал и х’киммами. Берк и Тиндал снова поругались, и Берк использовал это как предлог, чтобы смцться. Теперь эколог еще долго будет не в духе, и можно не бояться, что он помешает.
Когда оба отряда вернулись в деревню, Зандовски уговорила Берка рассказать о своем приключении. Локхарт, естественно, не преминула заметить «я же вам говорила». Шанхольц ловко перевел разговор на природу непонятного существа, и когда все принялись обсуждать научные аспекты этого приключения, Шанхольц, как примерный лакей, отправился «на работу».
Проявитель стоял в общей хижине вместе с остальным уцелевшим оборудованием. Шанхольцу повезло: сейчас в хижине был только Сингх — да и тот лежал без сознания. На всякий случай Шанхольц закрылся рабочим экраном. Сингх, конечно, ничего рассказать не сможет, но береженого Бог бережет. А если кто-то войдет, он успеет спрятать то, ради чего он все это затеял.
Шанхольц не мог остановить программу, пока та не выдала всю серию снимков, но нужен ему был только один. Когда он наконец появился, подозрения сержанта насчет летающего насекомого подтвердились. Немного подработав кадр, Шанхольц отправил его на печать. После того как машина выдала все копии, одна из них очутилась в кармане Шанхольца. Остальные ровной стопкой легли на стол.
Когда Шанхольц уже заканчивал работу, в хижину вошел Берк. Он был раздражен, но, вопреки обыкновению, не стал отпускать в адрес Лиги и ее солдат острот, а направился прямо к фотографиям. Он дважды перебрал их и недовольно спросил:
— А где тот снимок, который я сделал у реки?
Шанхольц постарался, чтобы его голос звучал как можно непринужденнее:
— Снимки с реки в третьей стопке, — ответил он, неопределенно махнув рукой в сторону стола.
Берк еще раз просмотрел их.
— Его тут нет. Где тот, который я сделал, когда вы убивали каракатицу?
