ответа.
Ритуал продолжался.
Подошедшие хос’киммы воткнули в землю деревянные столбики и крепко привязали к ним Курта и Кмо. Что будет дальше, никто не говорил, и Курт тоже почувствовал страх. Слегка повернув голову, он увидел трех провидцев — и у каждого в руке зловеще поблескивал кривой нож из звездного металла.
Жент’ах-рхулл коснулся сомкнутых рук одного из провидцев, затем тоже сложил ладони и, закрыв глаза, поднял голову к небу. Через некоторое время он коснулся рук второго провидца, и тот протянул ему нож. Взяв его, Жент’ах-рхулл повернулся к Курту и Кмо и заговорил нараспев:
— Когда природа подводит хос’киммов так же, как хос’киммы подвели богов, мы совершаем то, что надлежит совершить. Мы делаем то, что надлежит сделать. Стая должна выжить.
Он опустился на корточки возле Кмо. С трудом приподняв голову, она смотрела на него со смешанным выражением страха и покорности. Старик шепнул что-то ей на ухо — Курт не расслышал, что именно, — а потом у самого горла Кмо сверкнуло лезвие. Пальцы левой руки Жент’ах-рхулла зарылись в мех как раз за ушами Кмо.
— Мы останемся неизменными, — сказал старик. — Стая должна выжить.
— Стая должна выжить, — эхом отозвалась Кмо.
Одним быстрым движением Жент’ах-рхулл полоснул ножом ей по горлу. Лезвие проникло до самого позвоночника. Жент’ах-рхулл рывком оторвал голову Кмо; за ней с жутким чмокающим звуком потянулся спинной мозг, и горячая кровь хлынула Курту прямо в лицо.
Джули пронзительно завизжала. Сквозь алую пелену Курт видел, как она бьется в руках Сиборга, молотя кулачками по броне боевого костюма.
Потом, когда кровь перестала литься, Курт с ужасом заметил, как вместе с последними каплями с извлеченного спинного мозга скользнуло вниз и, извиваясь, упало на землю нечто. Оно было похоже на червя, каждый сегмент которого венчался усиками, а с обоих концов туловища выступали, словно жабры, листовидные расширения.
Жент’ах-рхулл поддел его тростью и, шагнув в сторону, исчез из поля зрения Курта.
— Стая должна выжить, — донесся голос провидца откуда-то сзади.
— Стая должна выжить, — повторил Курт.
На спину ему упало что-то влажное и скользкое. Оно извивалось, Курт догадался, что это тот «червячок».
Потом он почувствовал острый укол, и сразу вокруг этого места начало распространяться холодное онемение. Через несколько секунд Курт перестал чувствовать на себе извивающегося «червяка».
Наверное, уполз?
И тут же его любопытство вытеснила боль. Курт с воплем выгнулся, и один из ремней с треском лопнул, но остальные держали его. Они впивались в тело и резали кожу до крови, но Курт не замечал этого, потому что его позвоночник пронизывал огонь.
Языки этого пламени проникали в мозг и выжигали разум. В голове ослепительно вспыхнула звезда и превратила весь мир в преисподнюю света. Голос Жент’ах-рхулла гремел сквозь опаляющую белизну, словно отдаленный гром. Словно глас бога:
— Так была воспитана стая. Внимай законам, по которым была воспитана стая. Ухаживай за Текланандой. Не забывай о знаках. Строй так, чтобы могли видеть духи на небесах. Учи своих детей тому, чему учили тебя. Жди возвращения.
Потом мрак поглотил Курта Элликота, и он с облегчением вздохнул в его благословенных прохладных объятиях.
Когда хос’киммы освободили безжизненное тело от пут, Сиборг отпустил Джулиану, и девушка подбежала к распростертому на земле Курту. У него на спине зияла красная рана, а кожа была покрыта какой-то слизью. Неужели он умер?
Слава богу, нет. Дышит!
Глаза Курта открылись. Он улыбнулся.
— Привет, Джули.
В крайнем изумлении она обнаружила, что Курт говорит по-английски.
— Курт?
— Скорее, то, что от него осталось.
Дрожа, он поднялся на колени и обнял Джулиану, не обращая внимания на то, что она испачкана рвотой. Джулиане тоже было плевать на то, что он весь в крови.
Они живы! Сейчас только это имело значение. Джулиана опять и опять повторяла его имя, словно благодарила за то, что он уцелел и снова обрел себя.
Уткнувшись в ее волосы, Курт прошептал:
— Я не знал, то есть я не думал…
— Все в порядке, — перебила его Джулиана.
Подошел Жент’ах-рхулл, и она крепче обняла Курта.
— Куртэлликот?
— Да, мой брат Жент’ах-рхулл? — откликнулся Курт на языке хос’киммов.
— Что ты слышишь? — спросил провидец.
— Я слышу пение, — ответил Курт. — Во мне пылает огонь.
Курт сказал Жент’ах-рхуллу правду — во всяком случае, это было самое близкое к тому, что он чувствовал. Он, безусловно, слышал какие-то отголоски внутри себя.
Причем это был не прежний внутренний голос — Курт чувствовал, что его разъединение погибло в очистительном огне. Разорванное, противоречивое «я» превратилось в нечто новое и цельное.
Курт стал чем-то большим, чем был до сих пор. Он обрел отдаленный шепот чего-то иного. Странно, а возможно, и не так уж странно, но этот голос, звучавший в голове, был немного похож на голос Кмо. Курт не разбирал слов, но чувствовал в себе новую силу. Каким-то образом он знал, что, хотя голос говорит от лица другого, он вместе с тем говорит и от его лица тоже. И знал, что со временем эта немая связь станет яснее и крепче. Отныне он никогда больше не будет одинок.
Пламя, очистившее его разум, сделало Курта ближе к хос’киммам, но удивительная вещь: сейчас он гораздо глубже, чем прежде, понимал, что в отличие от прочих членов стаи он — человек.
— Теперь ты готов познать тайны, — торжественно провозгласил Жент’ах-рхулл. — Теперь ты действительно стоишь между двумя мирами, Звездный Путешественник.
— Я принадлежу стае, — заверил Курт провидца. — Стая должна выжить.
— Ты человек, — сказала Джули, испугавшись, что он опять забылся.
«Не совсем, — хотел возразить ей Курт. — Теперь уже нет». Но промолчал. Правда сейчас была бы слишком похожа на ложь.
К тому же оставалось слишком мало времени.
— Я готов, — сказал Курт Жент’ах-рхуллу.
33
Когда Курт взял Джулиану за руку и жестом пригласил Сиборга идти за ним, Жент’ах-рхулл преградил ему путь.
— Они должны пойти со мной, — настаивал Курт. — Если стаю придется спасать, они должны знать все.
Жент’ах-рхулл и Курт принялись спорить так быстро и горячо, что Джулиана не успевала их
