не моя мысль…
— Не твоя? Ты же был сама щепетильность! — возбужденно сказал Андрей Петрович. — И ты воспользовался чужой мыслью?!
— Вы не так поняли… Это действительно новое, новое на Земле, в этом буква закона удовлетворена полностью, но это не у нас открыто… Вот наш первый автор — Человек.
— Псевдоним?
— Нет, мы просто не знаем его имени. Он житель не нашей планеты…
— Откуда же он? — засмеялись за столом. — Откуда он прилетел? С Марса или, может быть, с Венеры?
— Нет, — сказал Коля, — нет, на Венере люди с крыльями.
За столом переглянулись, покачали головами.
— Слушай, Дмитрий Дмитриевич, — сказал Андрей Петрович, — не сбежали ли твои авторы с какой- нибудь Канатчиковой дачи? Все это пахнет добротным сумасшествием.
— Да, даже вам трудно объяснить… Человек летел к нам века и не долетел бы, если бы не был бессмертным. Он принес нам многое из того, что нам все равно пришлось бы открывать. Можем ли мы отказаться от нового и нужного? Пока вопрос о бессмертии, потом еще что-нибудь…
— А сам метод вами подготовлен?
— Да, Человек сделал несколько таблеток… Человек осторожно поставил на пустую тарелочку из-под хлеба шесть небольших зеленых конусов, каждый из них мог поместиться в чайной ложке.
— А что с ними делать? — спросил Андрей Петрович. — Чи до борщу, чи на ничь? Человек удивленно прислушался.
— Это по-украински, — пояснил Дмитрий Дмитриевич. — Когда, спрашивает он, их глотать можно? С едой или перед сном?
— Безразлично, — ответил Человек.
— Так нужно, проверить, — сказали за столом. — А что после такой таблетки произойдет?
— Одной таблетки достаточно, чтобы ребенок навсегда остался ребенком… Старик превратится в человека зрелых лет…
— Простите, Дмитрии Дмитриевич, а сами вы уже бессмертны?
— Знаете что? — сказал неожиданно Коля. — Знаете что? Возьмите меня для опыта! Да, меня… Я это съем. — Он указал на зеленые таблетки. — А через год, если я не буду меняться, вы все убедитесь…
— А это идея, — сказал кто-то. — Но только опасно…
— Нет, нет, — торопливо заговорил Коля. — Я очень быстро меняюсь. Вы только подумайте, прошлый год я был на четыре сантиметра ниже…
— Год ждать, — проговорил Дмитрий Дмитриевич. — И потом, ты же хотел, кажется, еще вырасти?
— Не нужно мне больше расти, — сказал Коля, — если не нужно расти, то я и не буду расти… — Он протянул руку, взял одну из таблеток и, прежде чем кому-нибудь пришло в голову его остановить, отправил ее в рот. У него мгновенно закружилась голова, зеленая пена выступила на губах.
— Воды! Скорее воды! — закричали за столом. Дмитрий Дмитриевич ринулся на кухню, где ему набрали прямо из крана стакан теплой воды, и побежал назад. Коля лежал на сдвинутых стульях, зрачки в его глазах дрожали у переносицы. Все стояли притихшие, испуганные…
— Что там? Что там случилось? — спрашивали за соседними столиками.
— От духоты, наверно?
Коля медленно стал приходить в себя. Его запястье крепко стиснул Человек, и по его сосредоточенному лицу было видно, что он считает пульс…
Через несколько минут Коля поднялся. Сотрудники заторопились на ученый совет. Колин поступок произвел на них впечатление. Все притихли, каждый углубился в свои мысли. Коля собрал оставшиеся зеленые конусы с тарелочки, задумчиво на них посмотрел и сунул в карман куртки…
КОНЕЦ КАРЬЕРЫ ПШЕНИЧНОГО
Совет еще не начался. Наталья Степановна возилась с высоким черным креслом, стараясь подвинуть его поближе к столу президиума. Пшеничный торопливо отдавал какие-то приказания.
— Что произошло? — спросил Андрей Петрович. — Что случилось?
— Ах, Андрей Петрович, — бросилась к нему Наталья Степановна, — вы уж оставьте ваши колкости, резкости, только на сегодня оставьте! Ужас какой, какой ужас!
— Но все-таки в чем дело?
— Старик едет! Наш… академик Коршунов. Вот что! Нам сейчас позвонили, что он никаких врачей слушать не хочет, ему подали машину, и он к нам едет… Он, оказывается, прочел повестку, а там про это бессмертие. Он прочел и заволновался, говорит: «Что бы там ни говорили, а этого я пропустить не могу: я, кажется, у них все-таки директор»…
Пшеничный вошел в зал, быстро прошел к своему столу.
— Рассаживайтесь, товарищи, скорее рассаживайтесь, нам нужно срочно, совершенно срочно принять выработанную нами резолюцию…
— Как так? — тихо сказал Андрей Петрович и смутился.
— Продолжайте, — потребовал Пшеничный, устремив на Андрея Петровича пронизывающий взгляд.
— И скажу. — В голове Андрея Петровича, где-то пол лобной костью, разлилась боль, заныл глаз. Эта боль посещала его в минуты волнения с детства, и сейчас он ей обрадовался и еще больше испугался. — И скажу! Все скажу… — Потом, потом! — замахал руками Пшеничный.
В зал мелкими медленными шагами входил маленький высохший старичок. Его белая как лунь голова непрерывно кивала. «Старика» подвели к креслу и усадили.
— Наталья Степановна, — вполголоса сказал Пшеничный, — вот вам ключ, там у меня в столе коробочка с его леденцами лежит…
— Не беспокойтесь, — дребезжащим голосом сказал «Старик», — не нужно беспокоиться.
Леденцы были принесены на голубом стеклянном подносе от графина с водой.
— Прошу вас, продолжайте совет, — сказал «Старик».
— Я прошу слова, — сказал Андрей Петрович и подчинялся.
— Совет принял следующее решение, — не обращая внимания на Андрея Петровича, сказал Пшеничный. — Мы отвергаем предложение группы авторов. Нам, товарищи, не нужно это бессмертие, которое…
— У вас же просят слова, — едва слышно сказал «Старик», и Пшеничный, не окончив фразу, нервно пододвинул «Старику» поднос с горкой леденцов и запинаясь сказал:
— Кушайте, пожалуйста, кушайте…
— Я, — сказал «Старик», — очень заинтересовался первым вопросом повестки дня… Наконец-то, наконец-то в поле зрения нашего института попадают действительно большие, можно сказать, грандиозные вопросы. — «Старик» замолчал, пососал леденец и твердо указал на Андрея Петровича сморщенной рукой. — Даю вам слово, уважаемый, даю.
— Нам принесли интересную мысль, и все не так просто, как изображает здесь Павел Александрович. Давайте разберем эту мысль по существу… Пусть она неверна, но за одну только необычность ее нельзя отклонять! Я уверен, что, если бы принести проект охотничьего ружья пещерным людям, они подняли бы его на смех…
— Согласен, хе-хе-хе, — засмеялся «Старик», отправляя в рот очередной леденец. — Пещерные люди ужасно смеялись бы, ужасно…
— Мы не должны отвлекаться, не должны. — Пшеничный звонко постукивал карандашом по подносу с леденцами. — Не должны… Почему вы, — обратился он к Коле, — тянете руку вверх? Вы просите слова?
