сама заберу Данни.
– Ты так говоришь, будто можешь взять его навсегда.
– Нет, не могу. Я знаю, что не могу. Но я рада взять его, пока найдется семья, которая усыновит его.
– Кэсси, почему она это сделала? – Хит потер лицо обеими руками. В его голосе была такая боль, что у Кэсси остановилось сердце.
– Ты ей нравился.
– Что?
– Она выбрала тебя. Потом соблазнила, так? Ты можешь отрицать это, но, держу пари, я права.
Он кивнул.
– Хит, теперь мы знаем, что где-то еще есть отец ребенка. Но она уже должна была знать, что беременна, когда спала с тобой. Она говорила, что уезжает за три недели до рождения ребенка. На самом деле она знала, что ребенок родится раньше, но не хотела, чтобы об этом знали ты и настоящий отец ребенка.
– Неужели у нее не хватило ума принять в расчет, что я могу проверить свое отцовство, сделав анализ ДНК?
– Ева это учитывала, но не сомневалась, что ты полюбишь малыша и будешь бороться за него.
– Я? Бороться за него?
– Да. Ты же все еще не хочешь отказаться от него.
Хит очень долго молчал, а Кэсси изучала его профиль: длинные блестящие волосы, упрямую челюсть, острые скулы и прямую линию носа. Его красивые руки сжимались в кулаки и разжимались.
– Я думал, она придет и заберет его, и боялся этого. Я не ожидал того, что случилось.
– Что ты теперь хочешь делать? – Кэсси старалась держать себя в руках и поддерживать его. Так долго, как удастся. Иначе она сама сорвется, как никогда раньше.
– Что мы будем делать?
Она распрямила плечи и приняла деловой вид.
– Сначала я позвоню в Службу поиска пропавших лиц, проверю, не сообщал ли им кто-нибудь об исчезновении Евы. Потом я поеду в Службу защиты ребенка и поговорю с ними. Надо все делать законно. Может быть, есть шанс усыновить его.
– А если еще кто-то захочет взять его? – возразил Хит. – Кто дал ему жизнь, захочет его взять.
– Этого ты не знаешь. И пока можешь продолжать держать его у себя.
– Конечно.
Это то, что Кэсси хотела услышать, – убежденность в его голосе.
– И потом отдать его, если придется?
– У меня нет выбора. Или есть?
– Тогда у меня много дел. До понедельника Служба защиты ребенка закрыта. Но я могу позвонить своему агенту в Службу поиска пропавших лиц.
– Сделай это сейчас. Отсюда.
– Он, должно быть, уже дома, но наверняка вспомнит фамилию Евы, если она у них есть в списке пропавших. У меня в сумке записная книжка. Я сейчас вернусь.
Ей надо хоть несколько минут побыть без него. В стороне от его печали и от опасности сорваться и показать ему свое горе. Наверное, Хит думает, что она не страдает так, как он. Может быть, и хорошо, если он так думает. Это облегчит расставание не только с Данни, но и с Хитом. Он же не захочет, чтобы она была рядом, когда заберут Данни. Он и так испытывает боль от потери Кайла, и эта боль никогда не пройдет. Боль от разлуки с Данни будет становиться все меньше и меньше. А Кэсси будет каждый день невольно напоминать ему о малыше.
Она сполоснула лицо холодной водой, взяла записную книжку и вернулась в кабинет. Она застала Хита смотрящим вдаль с таким потерянным видом, что ей захотелось обнять его и никогда не отпускать. Но вместо этого она, не сказав ни слова, подошла к телефону и набрала номер.
– Говорите, – произнес голос на другом конце провода.
– Привет, Джонсон, это Кэсси Миранда. Как поживаешь?
– Кэсси, мой ангел! У меня все хорошо, малышка. А как твои дела?
– Работы много.
– А когда ее у тебя мало?
– Послушай, у меня к тебе вопрос. Нет ли у тебя чего-нибудь по исчезнувшей Еве Брукс.
– Брукс. Ничего. Официального, во всяком случае.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты второй человек, который в последнее время справляется о ней.
– Кто еще о ней спрашивал?
