Я забыла, что Майк был одним из противников снобов в прежние дни, и он, кажется, не преодолел своей детской ревности.
– Ну хорошо, поговорили, а мы с мужем действительно ждем этой встречи. Скоро увидимся, Майк, пока!
Я повесила трубку, не узнав ничего больше.
Все решения были приняты, и все было устроено. В последний момент Стюарт отказался ехать, удивив меня своим решением остаться дома, с Брайаном.
– Мы сделаем кое-какую работу во дворе, хорошо, сын? Ты не возражаешь, не правда ли, Андреа?
Неужели он правда думал, что я хотела поехать с ним?
– Со мной будет все в порядке, Стью. Там будет мама, и Дженис будет рядом со мной… Не переживай сильно! Правда, я знаю, как ты ненавидишь все эти встречи, оставайся…
Фил, все еще безработный, вызвался быть моим шофером, так что я смогла вытянуться в машине, и Келли, конечно, провожала нас. Мы погрузились в машину среди шквала объятий, поцелуев и пожеланий от Стюарта доброго пути и хорошего поведения…
Я расположилась на заднем сиденье, смеясь над тем, как Фил обстоятельно собрался в путешествие. Стюарт был уже забыт, но не исчезало ощущение тяжелого комка в груди, так как впервые в жизни я уезжала навстречу таким волнениям. Теперь я знаю это, но много позже я тысячу раз думала, какой бы была моя жизнь сейчас, если бы я осталась тогда дома?
Глава 16
Слова «лучшая половина» раздражают меня, но, пока я прогуливалась по густо покрытым коврами коридорам и залам «Кантри Клаба» в Оуквиле, я определенно искала свою «вторую» половину: в последний раз я была здесь в день моей свадьбы. Я никогда раньше не представляла себе этой встречи без него, и к вечеру я покрылась гусиной кожей, начался озноб, хотя температура была нормальней. Нервы, конечно!
Дженис и Майкл предложили мне ехать с ними, но они должны были быть там слишком рано, так как были одной из пар, руководящих этим мероприятием, а мне казалось, что для меня будет плохо провести столько времени на ногах, так что Фил привез меня вдоль речки от дома родителей, и я условилась с Дженис, что она заберет меня обратно.
В танцевальном зале я увидела людей среднего возраста, стоявших кружком и выглядевших потерянными. И я вдруг ужаснулась: я не знала их! Две пары стояли возле дверей, но я не узнала и их. Я прошла в дамскую комнату.
Я совершила ошибку: это тоже было не то место. Нервные руки, холодные и влажные, одернули юбку и хлопнули по волосам. Мы с Элен совершили набег на магазины в Бостоне, и я приобрела «снаряжение» (нечто зеленовато-голубое), и она утверждала, что оно сидит на мне хорошо, и хотя я и не сбросила лишние тридцать фунтов, но выглядела моложе лет на двадцать. Я подумала, что выгляжу хорошенькой, в десятый раз проверила свою губную помаду и, пятясь назад и механически улыбаясь, вышла за дверь.
На двойных ореховых дверях была повешена таблица, заполненная именами, написанными красивым каллиграфическим почерком, но я не увидела «Уолш»… У меня заняло несколько секунд, чтобы понять, что я забыла об одной фразе: «Меня зовут… Андреа Корелли». Я вспомнила об этом с тихим смехом. Я была Андреа Уолш в течение большей части своей жизни и увидела свою девичью фамилию, добавленную мысленно. Я скрепила их, надеясь, что это поможет мне создать иллюзию возвращения во времени, и вернулась в зал, молясь о каком-нибудь знакомом лице. Здесь должен быть кто-нибудь, кого я знаю!
Мои губы пересохли, и я подумала, что хорошо было бы пойти в бар. Что делают женщины без мужей, чтобы получить выпивку?
Ужас и возбуждение привели меня в такое состояние, что меня затошнило. Я уговаривала себя расслабиться – это была просто вечеринка! Но дело было не в вечеринке: реально столкнувшись с возможностью увидеть Ричарда, я почти впала в панику. Я осторожно просмотрела другие имена на доске приема, и его имя было здесь. Это не говорило о том, был ли он здесь или нет, но его еще не было на самом деле.
«Глупая, – думала я, – строишь воздушные замки! Ты будешь глупо выглядеть, если он вдруг не вспомнит тебя или окажется лысым и толстопузым, близоруко приглядывающимся к твоей груди, чтобы прочитать на бирке твое имя». Я как будто бы услышала его голос: «Корелли? Кажется, немного знакомо… Мы вместе учились?»
Я решила не смеяться громко и этим предостерегла себя на тот случай, если все окажется именно так. И поделом мне было, я думаю, после всех моих воздушных замков, если юный герой оказался бы морщинистым и сгорбленным стариком…
Я огляделась в поисках места, чтобы устроиться и хоть что-нибудь узнать о каждом из присутствующих здесь. Наша школа была очень маленькой, и располагалась она в здании, построенном в конце прошлого века, вмещавшем всего около двух сотен учащихся. Она закрылась через год после моего выпуска и вместе с тремя другими городскими школами была поглощена огромным комплексом, оснащенным внутренним бассейном олимпийских размеров, гигантским кафетерием, треком, игровыми полями с освещением и впечатляющим центром средств массовой информации. Моя сестра пошла в эту школу вместе с тысячей других детей, а я поступала в класс из пятидесяти человек.
Памятные сувениры, разделенные на группы и ясно подписанные, были размещены на длинных столах около стены. Памятные кубки и ленты были рассеяны среди фотоальбомов, предоставленных одноклассниками, и отдельных фотографий, включающих классное фото, которое я передала Дженис сегодня днем и которое было придвинуто к стене бок о бок со знаменами и плакатами. Я бродила, чтобы найти более защищенное от глаз место, и надеясь, что никто не увидит, как я нащупываю в своей вечерней сумочке очки.
Некоторые вещи были так знакомы. Копия «Голоса», нашей школьной газеты, где в течение одного года мое имя гордо печаталось как «редактор». Наконечники стрел и черенки битой посуды, выкопанные на древнем кладбище индейцев и начавшие школьную коллекцию, когда резервация была перемещена. Они перенесли меня в тот день, когда было обнаружено это место. Я помню благоговение, которое мы испытали к этим древним реликвиям, когда они были вырыты.
Здесь были плакаты, протестующие против войны во Вьетнаме, и несколько фотографий одноклассников, убитых там. «Дуг Финехарт никогда не будет лысым, как его отец», – глупо подумала я,
