Я растаяла, как масло. Что за сентиментальная дура, не правда ли? Он потерял меня, и он ждал меня. Это было лучше, чем я навоображала. Я не знала, что делать. Ко мне вернулся дар речи.
– Может быть, мы присоединимся к остальным? – предложила я, хотя на самом деле хотела остаться с ним здесь.
– Только еще одну минуту, пожалуйста, Андреа!
– Эти звуки, как в старые времена, не правда ли?
Мы оба засмеялись. Мой голос звучал резко и притворно, но все годилось для того, чтобы снять напряжение, опять возникшее между нами.
– Не для того, чтобы сменить тему, но на какой машине ты ездишь? – спросила я, вспоминая его любовь к английским спортивным машинам.
– На какой еще! – ответил он со смехом в голосе. – На старом «Остине Хилсе».
Ничего удивительного. Машина, на которой он ездил, была просто замечательной, но определенно могла показаться несостоятельной в нынешнее время. Она была темно-зеленая, с рыжевато-коричневыми кожаными сиденьями, за исключением тех мест, где набивка выглядывала через дыры в сиденьях. В этой машине (вместе со многим другим!) я училась вождению. Я вспоминала эти замечательные дни прошлого, когда мы выбирали заброшенные дороги, ведущие из города, и разъезжали по изрезанным грязным колеям, чтобы найти уединенное место, где, забыв про еду и запутавшись в руках друг друга, наслаждались нервной дрожью от тесных объятий.
И чем больше я думала, тем больше я хотела его тогда, но тогдашнее желание было, как свеча, по сравнению с большим костром, горевшим во мне сегодня вечером. Я хотела этого мужчину, этого знакомого незнакомца, хотела, чтобы он прижал меня к себе, поцеловал, чтобы страстно добивался меня, пока… Боже милостивый, что на меня нашло? Я вернулась к настоящему.
– Прости, что ты сказал?
Музыканты играли, и я придвинулась ближе, притворяясь, что не слышу: мне хотелось почувствовать его дыхание на своей шее. Мы говорили, сплетая воспоминания в здание нашей жизни.
По мере того как наша беседа становилась все более оживленной, я начала прерывать слова и фразы, касаясь его руки, колена или положив руку на его бедро. Хорошенькое дело, я не могла держать свои руки вдали от этого типа. Я хотела почувствовать тепло его тела через одежду.
– Давай потанцуем, – сказала я, не способная больше сидеть, и вытащила его на танцевальную площадку, где была причина очутиться в его объятиях. Я не подумала о том, какая играет музыка, но, к счастью для меня, танец оказался медленным. Я молилась, чтобы мое больное бедро вело себя прилично хотя бы несколько минут, хотя, полагаю, обратное было бы мне в оправдание, чтобы совсем повиснуть на Ричарде. Но после нашей интимной беседы танец меня разочаровал: Ричард держал меня на расстоянии вытянутой руки, и мы танцевали строго порознь. Я была на более близком расстоянии с семидесятилетними дядюшками на свадьбах!
Когда музыка закончилась, Ричард целомудренно поцеловал меня в щеку.
– Спокойной ночи, – сказал он торжественно. – Было очень приятно поговорить с тобой.
Единственное, что он забыл сделать, это поклониться. Быстро повернувшись, он прошел через зал и вышел из моей жизни. Опять!
Нет! Это не могло так кончиться. Я слишком долго ждала, у нас есть много что сказать друг другу. Я пошла было за ним, но кто-то остановил меня, чтобы спросить Бог знает о чем. Я чувствовала себя обманутой: после многочасовой агонии ожидания этого вечера времени, проведенного вместе, было очень мало, и теперь оно кончилось. Ричард ушел. Как он мог просто повернуться и уйти?! И почему, почему это для меня так много значит?
Вечер закончился обещаниями поддерживать отношения: старые друзья снова клялись не терять связи друг с другом, обменивались телефонными номерами и адресами и обещали вскоре позвонить друг другу. Я делала то же, но единственный, с кем я хотела бы поддерживать связь, ушел.
Улыбаясь, обнимаясь, целуясь, я участвовала в этом ритуале, но была обижена, и обида надолго останется во мне после этого вечера…
Глава 17
Дома я непрерывно возвращалась в мыслях к встрече группы. Я была возбуждена, ощущала тоску и при разговоре скрыла смущение, вызванное тем, что встретилась с Ричардом. Кажется, никто, даже Элен, не заметил мою взбудораженность. Сделав холодный и сосредоточенный вид, я отвечала на вопросы Стюарта спокойным и уверенным тоном.
– Ты хорошо провела время? – спросил Стюарт.
– Нормально, – ответила я. – Ты не много потерял.
– Встретилась с каким-нибудь школьным возлюбленным?
– У меня не было возлюбленных в школе, так что мне некого было встречать.
Мое сердце забилось в груди, но я хорошо скрывала свое волнение.
– Никаких дружков не встретила, Андреа? Стюарт уставился мне в лицо, как будто пытаясь прочесть ответ у меня на носу.
– Я же сказала – нет, разве ты не слышал? Господи, уж не думаешь ли ты, что я тебя обманываю?
Он отвернулся, кажется, с удовлетворенным выражением, и я наконец вздохнула свободно. Больше Стюарт не надоедал мне, он вообще не выражал никакого интереса. К счастью, Келли была благодатным слушателем.
– Вот это Анжела – я рассказывала тебе о ней, помнишь? Некоторые ребята совсем не изменились. Она уже не худенькая, как видишь, но все же в ней еще есть какой-то шарм и привлекательность, а вот это…
