– «Кровавую Мэри»? М-м, мне тоже. Это мой любимый коктейль к обеду: в нем столько томатного сока и сельдерея, что водка почти не чувствуется. Можно выпить два или три… – Заткнись, Андреа, болтливая идиотка!
Я умолкла и тихо сидела, уставившись на гриль за его головой, в ожидании своего напитка. Ощущение нервозности, неловкости и неуютности не покидало меня. Я все время ерзала на стуле и ощущала спазмы в желудке. У меня не было опыта поведения в такой ситуации, и я не знала, как себя вести и что говорить.
Чтобы я сидела молча? Это невозможно! Я слышала ворчание своих детей и чувствовала боль в груди, наверное, вызванную ощущением вины, но недолго. Все, что здесь происходило, не имело никакого отношения к моей семье и моей жизни. Нет таких слов, которые могли бы описать неизбежность этого дня, этой встречи, этого обеда. Я была как будто запрограммирована и управляема неведомой силой, и, как марионетка, у которой не может быть собственных мыслей, я следовала тем курсом, который был мне предназначен, и не могла сопротивляться тому, что должно было произойти…
Принесли наши коктейли.
– Сегодня хороший день, – сказал Ричард.
– М-м, – ответила я. – Красивая дорога, много разных цветов…
Он сделал один глоток. Я взяла меню.
– Как здесь кормят? – спросила я.
– Очень хорошо, – ответил он.
Я тоже сделала глоток. Разговор был исчерпан. Некоторое время мы скрывались за своими меню, подробно изучая каждый пункт. Бонни, наша бойкая официантка, принимая заказ, пыталась пофлиртовать с Ричардом. Его губы раздвинулись в улыбку, а глаза заблестели: он прекрасно чувствовал внимание девушки. Понятно, что так понравилось Бонни, но меня изумило другое – что я так хорошо помню выражение лица Ричарда.
– Я возьму зеленый салат с орехами и сушенными на солнце помидорами. Молотый перец отдельно, с краю тарелки, – сказала я, прерывая их диалог.
Ричард заказал цыпленка-гриль – блюдо, которое Бонни описала ему в деталях.
– Что я могу сказать? – насмешливо сказал он, поднимая бровь, когда Бонни, наконец, удалилась. – Этому невозможно противостоять!
Мы засмеялись, затем снова погрузились в свои напитки, молча ожидая, когда принесут еду.
Глядя вверх на свисающий плющ и папоротник, похожий на женские волосы, я подумала, что неуютное молчание – это хороший знак. Я все равно не могла бы ни о чем говорить.
– Видела в последнее время какие-нибудь хорошие фильмы?
– Как твоя жена? – Не очень приятная перспектива беседы.
Мое возбуждение пропало, и я поздравила себя. Сегодня, черт побери, у меня не будет неприятностей. «Это может получиться даже довольно забавно, – решила я, – думать все время о том, забыл ли Брайан ключи от дома». Я думала о доме, а Ричард, наверное, обдумывает какую-нибудь программу с клиентом. Я немного расслабилась, почувствовав уверенность, что от нашего скромного обеда не может быть никакого вреда, и одарила Ричарда сияющей улыбкой, когда он заказал нам еще по коктейлю.
Постепенно мое неуютное оцепенение прошло. Продолжительная пустая тишина, мое глупое хихиканье, взрывы нервозной болтовни – все это прекратилось.
– Помнишь чипсы? – спросил Ричард, и ко мне протянулась еще одна ниточка из прошлого.
Это было полжизни назад, когда однажды мы прогуляли школу и просидели несколько часов в кафе за чипсами и кока-колой. Мы засмеялись, вспомнив это, и тепло нашего смеха сблизило нас. Я начала отвечать на его нежную улыбку, в которой не было даже намека на флирт, и снова, как когда-то, мое сердце наполнилось счастьем через край. Ричард был очарователен, и мне теперь было уютно, но почувствовала ли я опасность в его улыбке? Нет? Да? О, Господи, да! Но эта опасность сделала его еще более притягательным, я не могла этому противиться, меня тянуло к нему.
«Боже, – молилась я, – дай мне силы встать и уйти прямо сейчас, потому что ситуация выходит из-под моего контроля». Но я не двигалась.
Мы перешли к десерту, и я заказала кофе с мороженым. Возможно, этот заказ на многое повлиял. Я медленно пила свой напиток и изучала человека, сидевшего напротив меня за столом, в первый раз за двадцать пять лет. Я видела, что это – незнакомый мне человек с необычайно знакомыми голосом и жестами, и представляла нас в прошлом времени, неуверенно застывшими на пороге любви, которая больше не будет нарушена, потому что теперь мы во много раз умнее, чем были раньше.
Темно-бордовая кожаная папка меню осторожно легла на край стола, и Ричард улыбнулся. На обороте счета было написано: «До скорого, Бонни», – и в букве «о» в слове «Бонни» было изображено улыбающееся лицо. Наши глаза встретились, но я не смеялась. Обед был очень вкусный и дорогой, но он закончился, и нам пора было ехать. Куда? Я почувствовала спазм в глубине живота, который напомнил мне, что это не игра, а весьма сомнительная ситуация, и вздрогнула.
От страха? Нервов? Ничего подобного! Это было возбуждение, которое трепетало внутри моего существа, как при езде на горных санях. Я чувствовала опасность, страх, но от этого невозможно было отказаться. В течение всего обеда, спрятавшись за завесой беседы о старых днях, похороненная под возникающими время от времени вспышками сознательности, но подспудно трепещущая в ожидании, во мне жила неосознанная надежда на то, что обед закончится чем-то более серьезным. Постепенно я начинала понимать, что именно это ожидание привело меня сегодня на свидание и именно оно удерживало меня на стуле.
– У тебя есть какие-нибудь…
– Я должна…
– Планы на вечер? – спросил он, посмотрев на часы.
