— Да, захотел. По крайней мере настолько, чтобы прийти и посмотреть документ. Он был у меня в пятницу утром.
— В ту самую пятницу, когда исчезла Ада? Ты мне об этом ничего не говорил, — заметила Джульет, строго посмотрев на Денниса.
— Я тебе хоть когда-нибудь говорил что-нибудь о своих клиентах? Если не считать Фитцджона, разумеется. Имен клиентов я не разглашаю. Такой уж у меня бизнес. Ты же ведь не ходишь и не рассказываешь кому попало обо всем. Здесь проблема профессиональной тайны. Вот почему до самого последнего времени я не знакомил тебя со своими исследованиями. До получения согласия миссис Кэффри я переговорил лишь с немногими заслуживающими доверия потенциальными покупателями. Я прилагаю особые усилия, чтобы держать язык за зубами, а самому оставаться в тени. Этим я и известен. Именно поэтому, — добавил букинист мрачно, — очень плохо, что Джон Фитцджон звонит во все колокола, мешая мое доброе имя с дерьмом.
— О.
Наступила пауза, во время которой все трое размышляли над перспективой банкротства «Рара авис». Джульет никогда точно не знала, насколько удачно ведет свои дела Деннис. Казалось, его бизнес довольно успешный, о чем свидетельствовали, в частности, серебряный шейкер и постоянно имевшаяся в доме малина. Впрочем, не так давно Дено упомянул, что занимается оценкой материалов, предназначенных для страхования, а время от времени выполняет работу по составлению каталогов для аукционных фирм. Это не та работа, которую люди берут из любви к подобного рода занятиям. И она подумала, что «Papa авис», возможно, отнюдь не является такой уж процветающей фирмой, как ей казалось. А еще — что озабоченность Денниса по поводу профессиональной тайны, по-видимому, несколько преувеличена.
Хотя склонность к преувеличению, похоже, была в характере Денниса.
— Но что заставило тебя позвонить Майклу Хартбруку? — спросила она наконец.
— Обычное дело. Рано или поздно я связываюсь со всеми, кого, по моему мнению, мог бы заинтересовать появившийся материал.
— И он проявил интерес к покупке рукописи? — подтолкнула его Сузи к дальнейшим объяснениям.
— Не уверен. Он спросил меня о цене, — ответил Деннис. — Я сказал ему, что оставлю это на усмотрение владелицы, которая должна была прийти позднее, но думаю, что цена будет десять тысяч. Тогда он засмеялся и сказал, что я, наверное, думаю, будто светские хроникеры получают больше, чем это есть на самом деле.
— Он не показался тебе расстроенным? — спросила Джульет.
— Расстроенным?
— Как если бы он подумал, что ты угрожаешь ему, ставишь в сложное положение?
— Нет, он просто сказал… Поставил его в сложное положение?
— Ну да, — подтвердила Джульет. — Я хочу сказать, он мог подумать, будто ты пытаешься шантажировать его.
— Шантажировать?
— Конечно. Особенно в условиях, когда статую его предка предлагают убрать, — тебе не кажется, что Хартбрук именно так мог расценить твой звонок?
— Мне такое не пришло в голову, — медленно ответил Деннис. — То есть я понимал, что несколько странно звонить именно ему, журналисту раздела светской хроники. Но я всегда ищу потомков, когда мне в руки попадает какой-нибудь материал с упоминанием имен. Если бы у Гарриет Вильсон были потомки, которых я мог бы отыскать, то я и им позвонил бы.
— Но, Деннис, неужели ты не подумал о том, что его семейству не захочется, чтобы рукопись была опубликована?
— Какой-то маленький фрагмент о том, что пра-пра-пра — неизвестно, какой дедушка, — двести лет назад любил переодеваться в женское платье? — Дено покачал головой, смущенно улыбнувшись. — Кого это волнует? И кроме того, кто говорил о том, что материал будет опубликован?
Он сделал короткую паузу, разглядывая по очереди обеих дам. Они смотрели на него, словно уговаривая: думай, думай.
— Хотя я сказал… — начал он снова и смолк.
— Сказал что? — потребовала продолжения Джульет.
Щеки Денниса опять стали краснеть.
— Я, кажется, намекнул Хартбруку, что собираюсь обратиться к своей приятельнице из «Таймс». Иногда, если возникает возможность вызвать повышенный интерес к материалу — так было с рукописью Луизы Мей Олкотт, обнаруженной на чердаке в сундуке с выкройками, дневником Мельвиля, который в течение полувека использовался в качестве подставки под короткую ножку стола — и тому подобным сочинениям и историческим документам, ну, вы понимаете, иногда этим можно значительно поднять цену. В общем, я упомянул, что мог бы позвонить этой журналистке из отдела культуры «Таймс». Но я сказал это лишь потому, что Хартбрук, будучи сам журналистом, возможно, знает ее. Я и не собирался угрожать!
Снова наступила тишина. Потом Джульет спокойно заметила:
— Кстати о наивности.
Молчание становилось все более неловким.
— Ты сообщил об этом полиции? — наконец спросила Сузи.
— Разумеется, я рассказал им все обо всех, с кем беседовал о рукописи. Рассказал, что у меня сегодня утром было на завтрак, ради Бога. Ответил на все их вопросы. — Деннис уронил голову на руки и провел пальцами по светлым волосам, потом поднял взгляд и пожал плечами. — В любом случае теперь то, что подумал Майкл Хартбрук, уже не имеет никакого значения. Рукопись исчезла.
— Так оно и есть. Но я не стала бы утверждать: то, что подумал Хартбрук, не имеет значения, — возразила Джульет. — Миссис Кэффри мертва.
— Да. Но… извините, какая связь между ее смертью и Майклом Хартбруком? — спросил Дено и посмотрел на нее отсутствующим взглядом.
— Ну, Деннис, ты позвонил ему. А потом кто-то убил ее, — пояснила Джульет. — Причина и следствие. Ведь могло же так случиться?
ГЛАВА 7
МЮРРЕЙ ГОТОВИТ ОБЕД
Следующий день Джульет провела в развалинах аббатства в нескольких милях от поместья дядюшки вместе с Селеной и Кэтрин Уокингшо.
Как и ожидала Анжелика Кестрел-Хейвен, там оказался сэр Джеймс Клендиннинг. Он осматривал образцовую ферму, расположенную поблизости. Сэр Джеймс был ярым поборником новой системы крупных сельскохозяйственных предприятий. Он уже гостил у Джона Элмана и Чарлза Коллинга. Там он познакомился с их системами разведения овец и крупного рогатого скота, а теперь намеревался извлечь пользу из опыта соседа лорда Спэффорда, достопочтенного Фрэнсиса Брауна, прославленного специалиста по разведению бычков. Сэр Джеймс провел утро в компании с сэром Фрэнсисом. Сэр Фрэнсис знал девиц Уокингшо с той поры, когда сестры были еще маленькими девочками, и между прочим сообщил своему гостю, что они до сих пор живут неподалеку.
Узнав об этом, сэр Джеймс тут же отправился в Спэффорд-Хаус, дабы засвидетельствовать им свое почтение. Этот визит, впрочем, был омрачен известием о том, что девушки собираются организовать на месте бывшего монастыря пикник. Добродетельный сэр Джеймс в этой связи высказался в том смысле, что подобное пиршество может быть воспринято как неуважение к памяти благочестивых братьев, которые жили здесь и молились Богу триста лет назад. Тем не менее в конечном счете он согласился сопровождать сестер, давая Селене еще один шанс вывести себя из сводящего с ума ступора.
В четыре тридцать Джульет с чувством исполненного долга вручила Эймс семь рукописных страниц и вернулась в свой кабинет, чтобы позвонить Мюррею. Размышления по поводу того, стоит ли обращаться к адвокату, привели ее в полное замешательство. Если она обратится к юристу, тот непременно скажет, что
