— С малышкой не было никаких проблем, — уверила их миссис Рутберг, когда они вернулись в пансион. — Она поела минут сорок назад и сразу заснула. Хорошо провели время?
— Просто замечательно, — ответил Александр с улыбкой.
Замечательно? Что ж тут замечательного? — подумала Габриель. Я хочу его! Я в него влюбилась! Естественно, возникает вопрос: как может женщина, любящая мужчину, жаждущая его прикосновений, не пустить его в свою постель? Тем более если мужчина уверен, что он муж этой женщины!
— Давай проведаем нашу малышку, — предложил Александр, проходя в комнатку, где стояла колыбель.
Джейн мирно спала, выставив крошечные ручки.
— Она так прекрасна! — прошептала Габриель, наклоняясь к ней. — Похожа на ангелочка, правда?
— Наша дочка, — с благоговением прошептал Александр.
Он подумал о том, как будет растить ее вместе с Габриель. Как на их глазах она научится ходить, разговаривать, смеяться и любить. Как превратится из беспомощного ребенка в подростка, потом в юную женщину. Когда-нибудь у нее будет своя семья…
Александр испытывал гордость от того, что участвует в этом вечном круговороте жизни. Именно в этом счастье, понял он и, обняв Габриель, прижал ее к себе.
— Я самый счастливый мужчина в мире, — хрипло произнес он.
Габриель почувствовала, что ее сердце переполняется любовью к нему, а к глазам подступают слезы.
— О, Александр, если бы только…
— Не надо, — нежно прервал он ее. — Мы вместе, и у нас чудесный ребенок. Мне не нужна память, чтобы понимать, как нам повезло.
Габриель судорожно всхлипнула и плотнее прижалась к нему.
И тут это случилось. Как вспышка. Воспоминание. У него было уже несколько таких вспышек в больнице, он говорил о них врачам, но намеренно скрывал от Габриель. Не было смысла обнадеживать ее, и, как ни странно, его воспоминания не имели ничего общего с ней. Обрывки событий детства, школьных и университетских лет. Он отчетливо вспомнил окончание университета и приподнятое настроение, когда узнал, что получил право на занятие адвокатской практикой. Но как он распорядился своими знаниями, оставалось для него пока загадкой. Правда, врачи уверяли, что со временем память вернется…
Сейчас Александр увидел себя за рулем автомобиля, даже услышал песню, что звучала в этот момент. Его сердце забилось сильнее. Неужели он вспомнит саму аварию? Он так часто слышал, как это произошло, от других, что буквально видел наяву, как грузовик врезается в его машину.
Но ему вспоминались только переполнявшие его гнев и замешательство. «Чудесная маленькая семья». Эти слова возникли в сознании, но в голосе, произносившем их, было столько цинизма, что Александр ужаснулся. Это не мог быть он!
Он быстро перевел взгляд с крошечной Джейн на Габриель, трепещущую в его руках. Она так доверчиво спрятала лицо на его груди. Он любит их! Ему так повезло, что они у него есть!
Однако он не мог избавиться от воспоминания о циничном, эгоистичном Александре Холидее, не думающем о будущем, любящем женщин, но не желающем связывать себя никакими обязательствами.
Был ли он таким до знакомства с Габриель? И обманывал ли ее? Неужели их жизнь не была такой, как в последнюю неделю?
Александр похолодел.
— Я люблю тебя, Габриель, — хрипло сказал он, глядя в ее огромные темные глаза.
— Александр, сейчас ты, возможно, думаешь так, но…
Он приложил палец к ее губам. Значит, он прав. Что-то было не так до аварии, что-то заставляет ее сомневаться в искренности его слов.
— Я знаю, что люблю, Габриель, — убежденно произнес он. — Что прошло, то прошло, и я начинаю думать: уж лучше не вспоминать о том, что было. Реально то, что у нас есть сейчас: ты, Джейн и я. Наша семья.
Пылкость его слов, блеск глаз смели последние сомнения. Она любит его, хочет доставить ему удовольствие, отдать ему всю себя, свою любовь. И когда он подхватил ее на руки и понес в спальню, Габриель поняла, что ни за что на свете не оттолкнет его.
Осторожность и самообладание были совершенно забыты. «Реально то, что у нас есть сейчас», — сказал он. Моя любовь к нему — вот она, сегодняшняя реальность!
— Милая, поверь мне, — прошептал Александр, останавливаясь возле кровати и ставя Габриель на ноги.
— О, Александр, я… я верю, — выдохнула она.
Он впился жадным поцелуем в ее губы, и Габриель застонала. Его поцелуи вызывали сладострастную дрожь, заставляли кружиться голову. Они целовались и целовались, охваченные взаимной страстью.
— Ты такая чувственная, такая темпераментная, — прошептал он. — Ты самая желанная для меня женщина в мире, и ты — моя.
Александр снова впился в ее губы жарким поцелуем. Затем медленно опустил ее на кровать. Габриель была как в тумане. А он не терял времени даром — снял блузку, ловко расстегнул бюстгальтер. Она открыла глаза, и их взгляды встретились. Он хотел ее, это было очевидно. Но, кроме желания, в его глазах была и любовь. Габриель забыла обо всех внутренних запретах, исчезли все страхи и сомнения. Она действительно ощущала себя желанной женщиной.
Александр продолжал целовать и ласкать ее. Он хотел доставить ей высочайшее наслаждение, хотел, чтобы их любовь стерла все разногласия, что разделяли их прежде, и соединила их навсегда.
— Я люблю тебя, Габриель. — Его голос был таким же ласковым, как его руки.
На миг оторвавшись от ее губ, он увидел ее полные любви глаза. Она провела кончиками пальцев по его волевому подбородку, чувственным губам.
— А я люблю тебя, Александр. И хочу, чтобы ты это помнил, что бы ни случилось.
Они долго молча смотрели друг другу в глаза. И Александр понял, что никогда не забудет этого мгновения.
Но раз они любят друг друга и женаты уже пять лет, значит, у них было много таких мгновений. Тогда откуда это ощущение, что столь полное слияние их душ и тел происходит впервые?
Габриель прошептала его имя, коснулась губами его рта, и Александр больше не мог думать ни о чем, кроме того, как сильно хочет ее.
Дрожащие пальцы Габриель скользнули под рубашку, лаская его грудь.
— На нас слишком много одежды, — хрипло рассмеялся Александр. — Это нужно немедленно исправить.
Несколькими быстрыми движениями он избавил ее от юбки и колготок. Ловок, однако! Габриель смущенно вспыхнула.
— Что случилось, детка? — удивился Александр. — Откуда это смущение? Ты прекрасна, как античная статуя…
Он сощурился. Пигмалион, изваявший мраморную Галатею.
— Моя прекрасная нереида! — воскликнул он.
Габриель кивнула.
— Память возвращается к тебе!
— Я вспомнил, что называл тебя так. — Он нежно поцеловал ее. — И я знаю, как сильно люблю тебя, как сильно хочу. Только тебя, Габриель. Никогда не забывай этого!
— Не забуду, — пылко пообещала Габриель. Да и как она сможет забыть? Это прекрасное мгновение навсегда останется в ее памяти. — Александр, но я… я…
Голова ее закружилась. Что она хотела сказать? Она не могла вспомнить, она не хотела вспоминать. И застонала от желанных прикосновений его рук.
— Иди сюда, дорогая, — прошептал Александр. Он притянул ее к себе, покрывая поцелуями. — Я хочу тебя.
