же. Наводите своё оружие на цель, вносите поправки на скорость, смещение и стреляете. Если сделали всё верно — мишень поражена. Так?
— Так точно, господин подполковник.
— А теперь смотрите внимательно — расстояния, на которых ведутся космические сражения, миллионы ваших этих километров. Вдумайтесь — миллионы! Следовательно, оружие должно быть очень и очень мощным, чтобы поразить врага наверняка на таком расстоянии. Согласны?
— Так точно, господин подполковник.
— Далее, каждое орудие управляется с помощью электронного вычислителя, который тщательным образом определяет положение цели в каждый следующий момент. Так?
На этот раз немец просто кивнул головой в знак согласия. Подполковник словно не заметил нарушения Устава, требующего от курсанта обращаться к нему только по званию.
— Так вот — мощное орудие обладает, к сожалению, огромными размерами. А следовательно — значительной массой. Инерцию, даже в невесомости, никто и никогда не смог отменить. Получается, что наши пушки, при всей своей ужасающей, прямо скажу, мощи — медлительны. На расстоянии в несколько миллионов километров маленький катер успевает изменить траекторию движения так, что ствол орудия просто не поспевает за целью. Причём при уменьшении расстояния до мишени возрастает коэффициент неуязвимости. Фактически, чем ближе к врагу, тем меньше шансов, что он вас подстрелит. Правда, в последние годы появились мелкокалиберные противоабордажные пушки. Но их снаряды броне ботов не так страшны. Да и они не столь подвижны, как ожидалось. Поэтому штурм-абордажный корабль практически невозможно подбить. Только случайное попадание. Вам всё ясно, курсант?
— Так точно, господин подполковник. Просто и доходчиво. Получается стрельба из пушки по воробьям.
— Что такое воробей?
— Образно говоря, попытка подстрелить один электрон из штурмового бластера.
Тот вскинул брови:
— О! Оригинальное сравнение. Интересная находка. Ещё вопросы?
На этот раз рука вскинулась в другом конце зала. Маленький худощавый японец. Преподаватель кивнул, и тот выскочил из-за стола:
— Такэтори Суэцугу, господин полковник. Сорок пятый. Окинава. Камикадзе.
— Камикадзе?!
Сверху прозвучал голос, полный ненависти:
— Смертник, господин подполковник. Они пикировали на наши корабли с грузом взрывчатки, разнося себя и нас в клочки. Прошу прощения, господин подполковник, Боб Торнтон. Сорок пятый. Окинава. Морская пехота США. Такая же сволочь, если не он, и впечаталась в наш корабль. А дальше ничего не помню.
— Простите, курсант. Суэцугу, слушаю ваш вопрос.
Тот распрямился, поскольку мгновенно напрягся в какой-то стойке при звуке голоса американца:
— Приношу извинения, господин полковник, за непонятливость, но почему вы не используете нас, смертников?
Того даже затрясло:
— Да вы что, курсант?! Как вам только в голову могло прийти такое?!
Чуть отвернулся в сторону, буркнул:
— Хотя именно вам, пожалуй, и могло… Мы никогда не пойдём на такое.
— А автоматы? Эти ваши, компьютеры?
— Пытались. И не раз. Но очень скоро научились ставить электромагнитную преграду, и те выходили из строя, как бы мы ни пытались. Все операции с кораблём производит либо сам пилот, либо — элементарная механика: пружины, ограничители, рычаги. Так что, господа курсанты, думаю, что вам должно быть всё понятно?
И снова выступил Марсейль:
— Господин подполковник… Может, вам обидно слушать мои слова, но если военная наука останавливается на месте — рано или поздно наступит тупик. Так называемый «позиционный тупик». И вам всё равно придётся искать новые методы войны.
— Вы ставите под сомнение доблесть флота империи?!
— Никак нет, господин подполковник. Но всё же думаю, что я прав.
— Абордажные команды — самое эффективное оружие из известного нам в космической войне! Сколько боевых машин противника вы сбивали за один поединок?! Одну, две? Наши крейсеры и линейные корабли способны уничтожить сразу шесть противостоящих им чудовищ «остроухих»!
— Восемь, господин подполковник.
— Что?! — не понял имперец.
Марсейль повторил:
— Вы спросили, сколько самолётов противника я сбил в один воздушный бой. И получили ответ — восемь английских самолётов. Именно столько я сбил в одном сражении. А всего за тот день — семнадцать.
— Вы?!
— Так точно, господин подполковник. Подтверждённых сбитых.
Тот открыл рот, пытаясь что-то произнести, в этот момент прозвучала сирена, возвещающая окончание урока. Имперец замолчал, затем бросил:
— Следуйте в аудиторию номер четыре. Встать! Выйти из помещения!
Все поднялись, бросая друг на друга настороженные взгляды. Нестеров догнал Михаила и, чуть придержав за рукав, прошептал:
— Слушай, это он серьёзно?! Про семнадцать сбитых?
Иванов нехотя махнул рукой:
— Кто знает…
— Что же у него за самолёт был невиданный?
— Почему невиданный? Раз истребитель, значит, обычный «мессер».
— Мессер?
— «Мессершмит». Но наш «Як» лучше! Ладно, потом поговорим…
Михаил замолчал, увидев кулак инструктора, ожидающего курсантов на выходе.
Глава 7
Мир-2
Первый день занятий оказался на удивление насыщенным, и исторический экскурс был самым лёгким из того, что им пришлось вынести. Инструктор, похоже, озлобился за неосторожные вопросы и хвастовство немца, потому повёл их в тренажёрный зал, где всех загнали на центрифугу. Но, к удивлению подполковника, земляне легко вынесли перегрузки, да и другие «пыточные» агрегаты тоже. Как ни старался имперец, всё было бесполезно. Под конец тренировки он посматривал в сторону новоиспечённых курсантов с гораздо большим уважением и даже некоторым страхом, чем с утра. Эти варвары, как он чувствовал, преподнесут ещё немало сюрпризов. Но самый главный из ожидаемых случился вечером, когда наступило свободное время…
Иванов разбирал свою тумбочку, когда мимо вихрем пронеслись двое, по виду — типичные янки или британцы, и устремились к умывальнику. Михаил задумчиво посмотрел им вслед, но в этот момент дверь комнаты распахнулась, оттуда выкатился, умываясь кровью, плотный курсант и заорал:
— Джапы!
Не понял… Но по этому крику ещё четверо ломанулись с коек. Драка. Выясняют отношения. Всё ясно.
— Эй, ты русский?
Сержант обернулся — перед ним высились двое. Марсейль и ещё один. По виду — тоже типичный
