Я села на кровати. Оказывается, девчонки обе были здесь и глядели на меня во все глаза. Еще бы — я никогда не болею.
— Стукнулась в темноте головой, — успокоила их я. — Довольно сильно. Скоро пройдет.
— При легком сотрясении мозга главное — спокойно лежать и ни о чем не думать, — посоветовала практичная Нелька. — Раздевайся и ложись спать, а на уроки наплюй. Тем более, имеешь полное право, раз электричество отключали.
— Легко сказать — ни о чем не думать, — возразила я. — Я в коридоре на кого-то натолкнулась, представляете? В темноте.
— А может, это судьба? — весело засмеялась Светка. — Очень романтично, как раз в твоем вкусе. Завтра узнаете друг друга по шишке на голове.
Я представила себе подобную ситуацию и тоже засмеялась, потом возразила:
— Только все, к сожалению, было не так. Я споткнулась о человека, лежащего на полу. Мне показалось, он без сознания. Никаким перегаром от него не пахло, и я не смогла нащупать его пульс. Я побежала на вахту и по пути стукнулась об угол.
— И кто это был? — без особого интереса уточнила Нелька.
— А точно, кто? Спорим, Серега? Или нет? Виталик, да? Ну, не Сашка же? Колись, быстро!
Вот вам разница между моими соседками. Нелька на все реагирует спокойно, если не сказать, вяло. Я до сих пор не догадываюсь, что может ее всерьез задеть. Есть в ней, на мой взгляд, какая-то анемичность. Это и во внешности проявляется, и в манере рисовать. Приятная девушка, симпатичная, но по-настоящему ее запомнить нелегко. У нее есть парень, с которым она давно встречается, так я бы очень хотела с ним пообщаться. Мне интересно, каким образом он сумел выделить ее среди окружающих. Наверное, заметил нечто, от меня ускользнувшее, некую индивидуальную черту. Вот я смотрю на Нелькины работы — все они аккуратные, правильные, хоть в учебное пособие вставляй! Из нее, наверное, выйдет прекрасный репетитор. Я была бы рада обладать подобным мастерством, но взгляд куда чаще останавливается на Светкиных набросках — незаконченных, заляпанных, плохо скомпонованных, однако чем-то мне милых. Светка хватается сразу за многое, однако ничего не доводит до конца. Вот и сейчас ее фантазия летит вперед, словно паровоз из песни: Серега? Виталик? Сашка? Нельке безразлично, кто, она спрашивала из вежливости, а Светка кипит от нетерпения. Впрочем, через пару минут, если я не отвечу, ее внимание не менее бурно устремится в иное русло.
— Я не знаю, кто это был. Было темно. А, когда мы с Ольгой Николаевной вернулись, никого уже не было. И на лестнице не было — ни на основной, ни на пожарной. Я смотрела, уже при свете.
— А тебе не померещилось? — уточнила Нелька. — Может, не человек валялся, а мешок, например. В темноте не разберешь!
— А потом мешок убежал, — хихикнула Светка.
— Кто-то нес его, потом отключили свет, он его положил, надеясь, что свет вот-вот включат, но потом решил все-таки не ждать и дотащить в темноте.
— Кстати, мальчишки, кажется, собирались купить мешок картошки, — серьезно подтвердила Светка. — Они всю уже съели, а мешком дешевле.
— Так я, по-вашему, щупала пульс у мешка с картошкой?
Нелька отрицательно покачала головой.
— Нет, если ты щупала пульс, значит, это человек, — без тени иронии констатировала она. — Значит, кто-то из наших напился. Вероятно, уже начал праздновать Восьмое марта. Так ты его узнала?
— Нет, конечно. И мне не кажется, что напился. Это был культурный человек, а не какой-нибудь алкоголик.
— Откуда знаешь? — снова развеселилась Светка. Она после своих интимных моментов становится еще энергичнее, чем обычно. И у нее удивительно блестят глаза, вот как сейчас.
— Знаю и могу доказать!
Я вытащила подобранный на полу билет в театр, впервые внимательно его рассмотрев. Он был не куда-нибудь, а в Мариинку. В партер. Цена меня потрясла. Я столько за два месяца трачу на пропитание! Даже странно. Я иногда хожу в Мариинку, на третий ярус, и плачу… я задумалась… почти в сто раз меньше. Конечно, партер дороже, только неужели в сто раз?
— Наверное, в сто, — пожала плечами Нелька. — Раз так написано. Вот кому-то деньги девать некуда!
— Это уронила Алена или Марго, а вовсе не твой пьянчужка, — сообразила Светка. — Если это престижный спектакль, они денег не считают.
Я пожала плечами, не без удивления глядя на красиво оформленный прямоугольничек бумаги. Что-то в нем не так! Я хорошо помню дизайн билета — на обратной стороне изображен театральный занавес. Голубой. А здесь коричневый! Интересно, есть еще отличия? Да, есть. Тут обычно напечатано — льготный тариф. Я еще по первому разу испугалась, что это для блокадников или ветеранов и меня не пустят. Но мне объяснили, что льготный тариф относится ко всем гражданам России, а полный действует только для иностранцев. На найденном билете тариф полный. Здесь что, был иностранец?
Мое открытие не вызвало у девчонок бури энтузиазма, и они переключились на обсуждение какого-то салона одежды, где сейчас сезонные скидки. В принципе, все естественно. Чего особенного произошло? Обычная рутина. Светка заперлась с мужчиной, отключили свет, кто-то валялся пьяным в коридоре, а кто-то — не исключено, совсем другой человек — потерял использованный театральный билет. Разве возможно было догадаться, что именно с этого вечера — или его последствий — придется вести отсчет дальнейшим странным событиям? Тем не менее, мне было неспокойно. Терзала мысль, что я бросила неизвестного в беде. Мне чудилось, он был вовсе не пьян, а серьезно болен. Наконец, я твердо решила убедиться, что ошибаюсь. Гордо заявив, что обязательно найду того, на кого вчера наткнулась, я уснула.
На следующее утро я развила бурную деятельность. Не осмеливаясь откровенно спрашивать у встречных: «Виталий (Сережа, Саша), это не ты валялся вчера в коридоре?», я формулировала вопрос так: «Ты случайно не в курсе, кто это был? А кто мог потерять этот билет?» Большинство соседей относятся ко мне неплохо, поэтому они не посылали меня куда подальше, а вежливо пожимали плечами. Один Сашка выразился вполне определенно:
— Никогда не относил тебя к сплетницам. Не понимаю, зачем тебе разносить эту дурацкую историю по всей общаге?
Сашка — хороший парень, поэтому я не стала скрывать от него свои мотивы.
— Понимаешь, если я точно узнаю, что с этим типом все в порядке, сразу выкину все из головы. А пока не могу.
— И зря! Ты считаешь, тот, кто напился до потери пульса, так-таки в этом признается? Чтобы получить выговор в приказе? Не создавай проблем ни себе, ни окружающим.
Мысль была здравая, и я неохотно отступилась. Признаюсь, долго сожалеть мне об этом не пришлось. Спустя каких-то двенадцать часов голова моя была прочно занята совершенно другим.
В тот вечер я возвращалась домой довольно поздно, около десяти. Дело в том, что у меня есть приработок. На стипендию, как вы понимаете, не проживешь, а то, что мне присылают мама с папой… Им в Каргополе кажется, что это солидная сумма, и я их не разубеждаю. Они даже не представляют себе, сколько стоит пообедать в столовой или проехать пару раз на маршрутке. И замечательно, что не представляют, а то отрывали бы от себя, а зарплаты у обоих невысокие. К тому же есть еще мой младший брат Мишка, он в восьмом классе, и старшая сестра Танька, она замужем и живет в Архангельске, у нее двое маленьких детей, а муж врач. Мои родители стараются подкидывать Таньке по мере сил то денег, то подарки.
Короче, оказавшись в Питере, я быстро поняла, что должна устроиться на работу. Меня это огорчило, поскольку меньше времени оставалось бы на занятия, а очень хотелось побыстрее ликвидировать отставание от однокурсников. И тут мне привалила неслыханная удача! Нелька свела меня с одним человеком, который работает в художественном салоне и иногда дает ей заказы на копирование известных картин. Разумеется, я на подобный заказ рассчитывать не могла, мне не хватает Нелькиного мастерства, но Виктору Викторовичу приглянулись некоторые из моих рисунков с видами Петербурга, и он предложил выставить их на продажу. Я была уверена, что смысла в этом нет — ну, кто купит опусы семнадцатилетней дилетантки, если вокруг столько картин профессиональных художников? Представьте себе, купили. И
