своему транслятору. Проклятое устройство, должно быть, снова начало барахлить, поскольку ответ пришельцев напоминал оскорбление.
В следующий момент серебристые башенки на тротуарах начали мелодично звенеть, и из зданий изверглись тысячи и тысячи насекомых. Вокруг “Икара” началось что-то вроде невероятного, фантастического парада.
Из замаскированных ангаров появились весело разукрашенные цветами аэростаты, изображающие собой планеты и космические корабли. Аэростаты заняли позиции впереди и позади летающей лодки землян. Команды установок прецизионного бурения дружно поднимали и опускали острые сверла в такт мерному шагу. В воздухе проносились воодушевленные насекомые-акробаты. Восьмирукие жонглеры жонглировали одновременно мерцающими стеклянными шарами, топориками с двойными лезвиями, горящими факелами и живыми белками. Насекомые, чьи панцири были выкрашены белой краской — очевидно, мимы — начали со своего стандартного набора, а закончили совершенно непонятной землянам пантомимой, которую морские пехотинцы примерно расшифровали как “Съешь свой Телевизор” или “Проветри свою Крошку”.
С каждой крыши взлетали в воздух сверкающие, рассыпающие огненные искры фейерверки, наполнившие воздух различными пиротехническими изысками, отчего роботы джианцев на орбите пришли в немалое беспокойство. Воздушные шары рвались в небо, а на землю дождем сыпалось конфетти. Затем пришел черед главному событию, когда словно из-под земли возник огромный оркестр музыкантов в кожаных мундирах малинового цвета и шляпах с перьями. Музыканты окружили раскачивающийся аэрокар. Струнные, духовые и ударные звучали замечательно — словно земной университетский оркестр: натужно и энергично, но слегка фальшиво. Шумная толпа насекомых, однако, веселилась вовсю, смеясь, распевая и просто немузыкально вопя. Это выходило у них шумно, неорганизованно, дико, но все-таки — удивительно.
— Сэр! — крикнула сержант Либерман, прижимая ладони к ушам и вкладывая в единственное слово всю полноту страдания. Полуоглушенный дикими воплями и шумом дипломат только кивнул. Они могли выдержать, пожалуй, еще несколько секунд адского концерта, прежде чем нанести ответный удар. Каковы бы ни были последствия.
22
Тем временем на “Рамиресе”, на девятнадцатой палубе, мощный взрыв разнес кафетерий, раскидав стулья, людей и продукты. Из дымящегося отверстия в металлической палубе появилось сердитое лицо и взъерошенные волосы Впередсмотрящей.
Схватившись за ближайшую ножку стула, она начала выкарабкиваться из дыры, когда единственный устоявший на ногах член команды звездолета обрушил ей на голову тяжелый поднос, заставленный разнообразной снедью. Пиво, жаркое и бисквиты оказались в воздухе, но цель была достигнута. Глаза Авантора закрылись, и она повалилась обратно в пролом.
— Медперсонал — на гауптвахту, срочно, — приказала лейтенант Джонс в свой наручный передатчик, медленно поднимаясь с пола. — Ремонтная бригада инженерной секции — живо в кафетерий “Б”. Охрана — и туда и сюда, бегом!
Отряхивая с мундира макароны и чесночный соус, лейтенант Джонс повернулась к герою дня, который все еще держал в руках помятый в бою поднос.
— Отличная работа, капрал, — заметила она.
— Рядовой, — с кислой миной поправил пехотинец.
Лейтенант терпеливо улыбнулась.
— С этой минуты — капрал.
Рядовой первого класса Джейс Фюрстенберг вздохнул, низко опустив голову и разглядывая ботинки.
Ему пришло в голову, что ему, наверное, следует сделать капральские нашивки, которые крепились бы к мундиру на “липучке”.
Профессор Раджавур решил, что теперь, пожалуй, пора, и, опершись одной рукой на покрытый мягкой обивкой борт аэрокара, другой рукой похлопал по плечу ближайшего марширующего таракана, пытаясь привлечь его внимание.
— Между прочим, — дружелюбно сказал профессор насекомому, — мы не собираемся платить за весь этот парад.
Музыка немедленно стихла, и шествие остановилось.
— К-как вы сказали? — переспросил испуганный таракан-повар, прижимая саксофон к грязному фартуку, все еще повязанному вокруг его брюшка.
— Мы не станем за это платить, — повторил дипломат, и его слова прозвучали в наступившей тишине неожиданно громко и ясно.
Парад прекратился так же быстро, как и начался. Артисты и акробаты разбежались, аэростаты вернулись в ангары, лазерные голограммы фейерверков растаяли в воздухе, а воздушные шары вернулись на привязь. Вскоре улицы опустели, и ни одна инопланетная собака не оставалась на виду, чтобы составить землянам компанию.
Сигерсон сознательно выжидал до последнего, чтобы дать насекомым отведать их собственного лекарства. На кратком совещании с участием Трелла дипломат узнал, что стоило только гостям ступить на Главную Рыночную Площадь, как они официально считались согласившимися оплатить все увеселения и развлечения, которые устраивались вдоль дороги. И если вы оказывались не в состоянии уплатить назначенную цену тулием или каким-либо равноценным товаром, то вас ожидал изрядный срок заключения в трудовой колонии, который оканчивался только естественной продолжительностью вашей жизни. Многие и многие пришельцы из других миров, попавшиеся в эту коварную ловушку, пытались спастись бегством, но если рпорРианская полиция и была шуткой, то этого нельзя было сказать о роботах джианцев.
По всей видимости, хотя основной задачей этих пирамидальных роботов и было не позволять рпорРианцам покидать родную планету, с другой стороны они же выполняли функцию союзных войск, к которым Королева-мать могла обратиться за помощью. Могучие роботы могли совладать с любым злостным неплательщиком.
В этом соображении было мало утешительного, однако профессор Раджавур сумел разглядеть в нем нечто позитивное. Джианцы перестали выглядеть как каратели, бессовестно угнетающие свободолюбивый народ, и приобрели благородные признаки резервных полицейских сил, которые всего лишь обеспечивали поддержание на планете существующих законов.
Сержант Либерман взмахнула рукой.
— О'кей, поехали!
“Икар” увеличил скорость и двинулся дальше по опустевшей главной улице города, оставляя позади жилые кварталы, торговые ряды и косметические салоны, где насекомые могли за умеренную плату привести в порядок свои хитиновые покровы, надраив их гуталином.
Проезжая мимо кинотеатра, земляне не могли сдержать гримасы отвращения. Здание было украшено огромным, кричаще-ярким плакатом, на котором истекающий слюной гуманоид волок куда-то изящную насекомую особь женского пола в изодранной шелковой накидке. Несколько насекомых-роботов преследовали их.
“ВТОРЖЕНИЕ ГЛАДКОГЛАЗЫХ ЧУДОВИЩ” — гласила самая крупная надпись.
“Они хотят наших женщин!” — было написано шрифтом чуть помельче. “Даже деньги не могут остановить этих чудовищ!” — сообщала последняя строчка. Земляне преисполнились гордости за то, что даже Голливуд не производит подобной дряни. Во всяком случае, не часто.
Аэрокар замедлил свое движение. Делегация землян прибыла на ровную каменную площадку площадью около шести акров, которая была расположена прямо напротив странного покосившегося сооружения, увенчанного группами каких-то оплывших куполов, водруженных один поверх другого. Это и была их цель — Главная Рыночная Площадь — единственное место, на котором разрешалось вести торговлю с пришельцами, а покосившееся сооружение, по всей видимости, и было Имперским Ульем — резиденцией Королевы-Матери РпорРа.
— Здесь я выхожу, — сказал профессор Раджавур, выбираясь из аэрокара. От его движения аэрокар начал покачиваться, словно лодка на воде. — Вы двигайтесь позади меня, но не приближайтесь слишком
