наблюдателю может показаться, что это конфликт из-за территории, однако претензии обеих сторон на Кашмир — это прямое следствие их религиозных убеждений. На самом деле Индия и Пакистан стали двумя отдельными странами лишь по той причине, что веру ислама невозможно примирить с верой индуизма. С точки зрения мусульман, некоторые благочестивые индуисты неизбежно оскорбляют Аллаха каждое утро. «Территория», за которую сражаются две эти страны, на самом деле находится за пределами нашего мира. Когда же мы, наконец, поймем, что сделали слишком большую уступку вере на поле политического дискурса и теперь не можем даже обсуждать (не говоря уже о том, чтобы искоренять) самую главную причину насилия в истории человечества?
Матерей протыкали мечами на глазах у их детей. Молодых женщин раздевали и насиловали средь бела дня, а затем поджигали. Живот беременной женщины рассекли, из него вынули плод, подняли на мече и швырнули в огонь — в этот день горел весь город[9].
Это не средневековая хроника и не легенда Средиземья. Это происходит в
Я не хочу сказать, что учение ислама выделяется на фоне остальных религий склонностью к насилию, однако всем очевидно, что на данном этапе истории ислам представляет особую опасность для всех нас, как мусульман, так и немусульман. Несомненно, многие мусульмане обладают трезвым разумом и терпимо относятся к чужим взглядам. Однако, как мы увидим, эти добродетели нашей эпохи, вероятнее всего, породила вовсе не вера. В главе 4 я намерен показать, что человек, послушный учению ислама — то есть тот, кто действительно в него верит, — представляет проблему для всех нас. Становится очевидным, что опасные тенденции мусульманской веры присущи отнюдь не только исламским «экстремистам». Реакция мусульманского мира на события 11 сентября 2001 года недвусмысленно показала, что значительное количество людей в XXI в. верит в мученичество. В ответ мы объявили войну с «терроризмом». Это все равно, что объявлять войну с «убийством», это путаница в категориях, которая скрывает от нас истинные причины проблемы. Терроризм не источник насилия, но просто одна из форм его проявления. Если бы Осама бен Ладен стоял во главе государства и направил ракеты на Всемирный торговый центр, трагедия 11 сентября была бы военным действием. И в этом случае мы, несомненно, не стали бы в ответ объявлять войну с «войной».
Чтобы понять, что проблема кроется не в «терроризме», но в самом исламе, нам достаточно задать себе один только вопрос:
Как мы уже видели, большинство американцев разделяют с Осамой бен Ладеном, с девятнадцатью смертниками и со многими мусульманами ряд определенных представлений. Мы также думаем, что некоторые фантастические утверждения следует принимать без доказательств. И такие героические акты веры не просто допустимы, но и ценны — и даже
Важно понять, в каком смысле исламские «экстремисты» несут в себе экстремизм. Это экстремизм веры. Это экстремистская верность буквальному пониманию Корана и Хадисов (текстов, содержащих высказывания и деяния Пророка), которая порождает экстремистскую позицию, так что они считают современность и светскую культуру чем-то несовместимым с нравственным и духовным здоровьем. Исламские экстремисты уверены в том, что западная культура отводит их жен и детей от Бога. Они также считают наше неверие настолько серьезным грехом, что оно заслуживает смерти в тех случаях, когда становится препятствием на пути распространения ислама. Эта всепоглощающая страсть не сводится к «ненависти» в обычном смысле слова. Большинство исламских экстремистов никогда не были в Америке и даже не встречались ни с одним американцем. И у них меньше поводов обижаться на западный империализм, чем у многих других народов мира[11]. Прежде всего, они как бы боятся заразиться от чужих. Кроме того, как многие отмечают, им свойственно чувство «униженности» — их унижает то, что исламская цивилизация отстает от безбожных людей, склонных ко греху, которые овладевают всем, к чему они ни прикоснутся. Это чувство также порождено верой. Это не просто возмущение бедных, которых лишили жизненно необходимых вещей. Это ярость избранного народа, который покоряют варвары. Осаме бен Ладену ничего не нужно? Чего, собственно, он желал? Он никогда не призывал к справедливому распределению богатства на земном шаре. И даже его призыв к созданию палестинского государства был придуман после и отражал не только его солидарность с палестинцами, но и его антисемитизм (надо ли говорить, что и эта солидарность, и антисемитизм — также порождение его веры?). Похоже, его куда сильнее беспокоило присутствие неверных (американских войск и евреев) на святой земле мусульман и воображаемые территориальные притязания сионистов. Все эти претензии основаны только на богословских взглядах. Всем было бы куда проще, если бы Осама бен Ладен просто испытывал к нам ненависть.
Разумеется, всем людям свойственно испытывать ненависть, и, несомненно, многие исламские экстремисты испытывают это чувство. Однако и здесь матерью ненависти является вера, как и во всех других случаях, когда нравственную позицию определяют религиозные убеждения. Мусульман отличает от немусульман лишь то, что последние не исповедают веру в Аллаха и в Мохаммеда как его пророка. Ислам — миссионерская религия, в нем не существует какой-либо доктрины расизма или хотя бы национализма, которая бы вдохновляла мусульманский мир на войну. Разумеется, мусульмане могут быть расистами и националистами, но можно почти с полной уверенностью сказать, что если бы на Западе произошло массовое обращение в ислам и он бы отказался защищать интересы евреев на Святой земле, у мусульман исчезли бы все основания для их «ненависти»[12].
Большинство мусульман, совершающих террористические акты, прямо говорят о том, что желают попасть в рай. Палестинец Зайдан, потенциальный смертник, которому не удалось совершить теракт, говорил, что на это действие его «подвигла любовь к мученичеству». «Я не намеревался никому мстить, — говорил он. — Я просто желал стать мучеником». Зайдан признал, что его израильские тюремщики были