подобному, отряхнулась и потрусила далее по следу косули.
Острожная стена была почти готова, оставалась северная сторона, уходящая в лес, сейчас нещадно вырубаемый. Виданное ли дело, чтобы к валу вплотную подходил лес, в котором врагу легко накопить воинов, незаметно для жителей посёлка. Горели костры на валу, отогревая замёрзшую землю, а на законченных участках укреплений, наоборот, склон вала заливался амурской водичкой, чтобы врагу было ясно, что просто так на вал не вскарабкаешься. Внутрь стены засыпались песок и мелкий камень, а по углам будущей крепости устроены небольшие бастионы для ведения фланкирующего огня из многих бойниц. Бывшая же изгородь дауров уже давно вся сгорела в кострах на валу. Теперь умлеканцы валили лес и таскали его на лошадях к острогу.
— В Ангарске оленям было проще, с волокушами-то. А то вона, животина надрывается, — сразу заметил Бекетов.
В Умлекане волокуши вскоре тоже облегчили жизнь животным, да и дело пошло быстрее. Разделённые на бригады дауры и ангарцы валили лес, зачищали стволы, строили. Нужно было успеть к обещанной атаке воинов местного князя, которую ждали со дня на день. Выставленные со всех сторон посты и дозоры на конях обозревали окрестности, готовые, увидев врага, помчаться к возводимому в дикой спешке острогу, дабы упредить товарищей.
— Ну что, Тукарчэ, может, твой родственничек Кутурга и не нападёт вовсе? Зима-то скоро кончится, — спросил Сазонов старого даура во время ужина.
— Нападёт, когда лес ещё белый будет стоять. Весной не нападёт, дороги не будет, воды много будет. А когда вы достроите стены? — в свою очередь поинтересовался старик, обсасывая куриную косточку.
— Через две недели закончим точно, — уверил старика Алексей, отхлёбывая травяной чай из плошки.
Однако конный дозор, состоящий из двух казаков и даура, заметил приближающегося к посёлку врага уже через четыре дня. Параллельно берегу Амура двумя колоннами шло разномастное воинство пеших амурцев, и около двух десятков всадников гарцевали рядом, то удаляясь от растянувшейся колонны, то дожидаясь своих товарищей. Явно выделялся лидер воинства — ярким одеянием и высокой меховой шапкой — и держался на коне кичливо.
Матвей, с болтающимся на груди биноклем, подскакал к стенам Умлекана, чтобы сообщить о приближающемся отряде врага. В данный момент ангарцы вешали ворота, со стены подтягивая уже вторую их половину, а на земле процесс контролировали под дюжину человек, удерживая тяжёлую створку. Сержанта Васина он увидел сразу — такую громадину сложно не заметить. Тот повернулся, услышав лошадиное фырканье.
— Олег, вражьи вои берегом идут. Пеших под три сотни будет, конных десятка два, не более! — крикнул казак.
— Скоро будут здесь? — спросил сержант голосом, ничуть не взволнованным известием о скорой сшибке.
— Идут тяжело. С час и ещё полчаса точно будет, — уверенно заявил Матвей, наученный уже времяисчислению ангарцев.
— Всех собирай в острог, кто на вырубке и на отвале, — уже давал указание второму конному казаку Олег. — Матвей, а ты с этим товарищем контролируй подход вражьих морд, чтобы не свернули куда, а то вдруг захотят обойти нас. Давай!
Матвей, кивнув дауру, хлестанул коня и поскакал обратно к амурскому берегу.
Сазонов с Тукарчэ и Петром сидели в доме старосты и пили травяной отвар, беседуя о сложных взаимоотношениях между поселениями дауров, когда ввалившийся Васин сообщил о приближающемся враге.
— Чёрт, у нас ещё стена на северном фасе не закончена! — прошипел Алексей. — Олег, ставь оборону периметра, Кима ко мне. Всё, иди!
— Вот и пришёл Кутурга, а стена дырявая! Зачем мою стену спалил? Моя целая была, — начал было горестно подвывать Тукарчэ.
— Хватить ныть, Тукарчэ! Иди к Шилгинею да не будь как баба плаксивая, а то что внук подумает, — резко оборвал причитания старика Сазонов.
Тот поднял на него свои мутные глаза и, вздохнув, пошёл к стене, туда, где работал Шилгиней.
— Тукарчэ! Абгая в живых оставлять? Или он не нужен тебе? — деловито спросил старика Алексей, оправляя ремень с кобурой.
Тот удивлённо уставился на майора и, поборов сомнения, выдавил:
— Не нужен.
Пётр, с мушкетом в руках, уже стоял у выхода из дома, ожидая Сазонова.
Когда последние дауры возвратились в острог, ворота накрепко заперли, а на стенах сосредоточились воины. Сазонов в бинокль разглядывал подтягивающихся кутургайцев. Вражеские воины собирались крикливой толпой, абсолютно не ведая о воинской дисциплине. Вскоре они прознали о недостроенном месте в стене острога и начали концентрироваться там, а к стенам вышел человек и начал выкликивать Тукарчэ.
— О чём он там вопит, Петя? — спросил Алексей.
— Старика поносит и требует немедленно покориться, а внука его Шилгинея отдать Абгаю в услужение, — отвечал Пётр, — однако и стеной он удивлён безмерно, оттого и нервничает.
— Тукарчэ, иди сюда! — Сазонов показал на группу конных воинов неприятеля и сунул старику бинокль.
— Кто там, кроме Абгая? Ты говорил о посёлках, которые ранее были за Умлеканом, — там есть их старосты?
Старик довольно долго всматривался и, наконец, перечислил троих старост, указав на них.
— Отлично. Ну что, Шилгиней, давай, крикни этому нахалу что-нибудь обидное! — Сазонов подвинул юношу за плечи к краю стены, и тот с видимым удовольствием и злостью наорал на безмерно этим удивлённого парламентёра.
Тукарчэ с опаской смотрел на это действо, но не посмел остановить своего внука. Только негромко посокрушался о том, что их теперь точно в живых не оставят. Алексей с укоризной посмотрел на старика, покачав головой:
— Что же ты такой пугливый, Тукарчэ? Не боялся же обороняться в первый раз!
— Пошли на штурм! — раздалось по стенам. — Прикрыться!
Заранее изготовленные деревянные щиты, наподобие таковых, что использовали японские аркебузиры, были выставлены для защиты от стрел. Враг, видя брешь в стене, устремился в неё, многие скатывались с ледовой стенки вала, создавая сутолоку. В посёлке перед зияющей дырой была навалена баррикада, где укрылись казаки и тунгусы ожидающие тех, кто сумеет прорваться в посёлок.
— Огонь! — раздалось наконец.
Слитно грохнули десятки выстрелов, устроив среди нападавших настоящий разор, пройдя по ним кровавым гребнем. Воя от боли и испуга, амурцы разбегались по лесу, наполняя его криками и воплями.
— Серёга, работай по тем всадникам, что я указал. — Сазонов приложил бинокль к глазам.
Когда с лошади упал Кутургай, остальные конники в шоке остолбенели. Вскоре один за другим свалились ещё трое, и только тогда остальные всадники, нахлёстывая коней, умчались прочь от злого посёлка, что молча убивал тех, кто пошёл против правды. Шилгиней с юношеским восторгом да с широко открытыми глазами смотрел на результаты использования оружия его ангарских друзей.
— Собирайте раненых, по возможности оказывайте помощь, тяжёлых кончайте, — приказал Сазонов, когда всё уже было кончено.
В посёлке на прицеле держали шестерых смельчаков, оставшихся в живых после залпа, и несколько оглушённых амурцев, заваленных телами атаковавших. Они и занялись расчисткой вала от трупов, оттаскивая тела в овраг неподалёку от посёлка, чтобы весной их можно было закопать, если звери не растащат их ранее.
— Ну что, страшно было, Тукарчэ? — посмеивался над старым амурцем Сазонов.
Тот лишь ошалело улыбался да мелко кивал:
