Стрелковая рота, заняв новую позицию на опушке леса, готовилась стрелять по неспешно надвигающейся на датских пехотинцев лавине рейтар. Было видно, что их никак не менее двух тысяч, а то и больше. Пули ангарцев должны будут лететь через головы союзников. Из лагеря сибирцев пришло пополнение из мортирщиков, у которых осталось всего четыре выстрела, разделенных поровну на два орудия. После этого и остальные люди Афонина вольются в роту майора Новикова дополнительными стрелками.
Несколько томительных минут прошли, и рявкнувшие одна за другой мортиры, наведенные на новые цели, открыли второй этап боя для сибирцев. Конечно, лучше всего в этот раз подошли бы минометы, но они находились на других кораблях и, слава богу, все они прибыли в Копенгаген. Бомбы разорвались посреди надвигавшихся рейтар врага, и, казалось, они не нанесли какого-либо серьезного урона. От взрыва каждого из зарядов только несколько кавалеристов вылетели из седел да около дюжины коней шарахнулись в стороны, устроив небольшую суматоху. Вторые бомбы, последние из нехимических боеприпасов, легли удачнее — взрывы серьезно смешали порядки кавалеристов. Молодцы мортирщики! Да только на общем фоне эти успехи сказались не сильно. Еще бы хоть дюжину бомб, и тогда!.. Эх!
Василий снова припал к окулярам, второй рукой снимая чехол с СВД. Рейтары же, перейдя на шаг, уже достали из ольстров, деревянных пистолетных кобур, колесцовые пистоли. Их замки были прикрыты от непогоды крышечкой, а потому кавалеристы, в отличие от мушкетеров, имевших фитильное оружие, сейчас могли стрелять. Слух даже улавливал далекие звуки шведских трубачей. Пора! Настало время для винтовки Драгунова, к которой Новиков в сегодняшнем положении испытывал настоящий пиетет.
Постепенно начинало светлеть, и дождь более не бил косыми струями, а капал крупными горошинами. Воздух был опьяняюще свежим, прохладным и мокрым. С надеждой взглянув на светлые разрывы в сумрачном небе, Василий прильнул к окуляру прицела винтовки. Выявить среди однообразной массы одинаковых с виду воинов в светло-коричневых кожаных камзолах, кирасах, похожих на краги перчатках, металлических шлемах и высоких ботфортах, офицеров было непросто. Очень непросто! Его стрелки уже открыли огонь. Сначала стреляли лучшие, уверенные в своем мастерстве парни, потом подключились остальные. Новиков видел, как валятся рейтары, даже не сделав выстрела, держа свой пистоль на весу. Но это не остановит общий поток тяжелой кавалерии. Первая шеренга вражеских кавалеристов останавливается перед строем пикинеров и, чуть повернув своих коней направо, делает залп, потом кони разворачиваются на левую сторону и снова следует залп из пистолей. Шеренга уходит сквозь строй своих товарищей, чтобы зарядить оружие, а к стрельбе приступает следующая шеренга.
— Караколь, — процедил Новиков. — Эдак у данов и копейщиков не останется.
Однако те не собирались тупо гибнуть под выстрелами врага и нет-нет да поражали рейтар пиками. Упавших с лошади тут же приканчивали кинжалами. Также сухо щелкнуло и несколько разрозненных мушкетных залпов — только немногие из стрелков смогли сохранить под дождем порох сухим, а фитиль тлеющим. В некоторых местах шведы смогли навязать немцам-наемникам рукопашный бой, умело действуя тяжелыми палашами. Замелькали и алебарды. Немцы и французы стаскивали рубящихся рейтар из седла, наносили раны коням, приканчивали упавших. Треск копий, вопли и ржание коней доносились и до опушки, если выдавалась небольшая пауза у стрелков.
Новиков начинал нервничать — подходящая для СВД цель до сих пор не была найдена, а тратить драгоценную пулю на простого кавалериста было непростительно.
И вдруг взгляд майора зацепился за группу всадников, отстоящую от прочих рейтар на некоторое расстояние. Ну конечно же! Знаменосцы, трубачи и несколько офицеров, среди которых мог находиться и кто-то из генералов Торстенсона! Одеяния их не сильно отличались от солдатского — разве что качество материала, по всей видимости, было повыше, но Новикову хватило и светлого цвета окантовки полей камзолов. Василий оценил расстояние — три с половиной сотни метров. Для уверенного поражения головной фигуры вполне достаточно. Далее раздумывать не было ни времени, ни возможности. Новиков постарался выцелить центральную фигуру, в кирасе с золотым кантом и гербом посредине. Ему показалось, что этот всадник и есть старший среди прочих, тем более что к нему на доклад подскакал офицер и, картинно жестикулируя, несколько раз указал в сторону холма, где сейчас находились рейтары Ульфа Олессона и отряд драгун. Задержав дыхание, Василий нажал на спусковой крючок. Спустя мгновение далекий всадник резко завалился на правую сторону, едва удержавшись в седле. Его шлем с плюмажем из нескольких перьев покатился по изрытой конскими копытами земле. Находившиеся поблизости с ним кавалеристы, привстав на стременах и мгновенно вытащив из ножен палаши, с изумлением оглядывались. Ну не шведский же рейтар сделал этот выстрел! Потому и столь широко раскрыты их глаза, полные бессильной злости.
Новиков тем временем выбрал следующую цель, достойную «родного» патрона от СВД. Выстрел! И особо ретивый офицер, в богато расшитом камзоле с ярко-желтой лентой на перевязи, слетел с коня и, оставшись одной ногой в стремени, уткнулся лицом во влажную траву. Остальные, поворачивая коней, решили не испытывать судьбу и покинуть это место. Но прежде из седел выпали еще двое — знаменосец с огромным сине-золотым штандартом и рьяный молодой офицер, решивший этот штандарт подобрать.
После этого внимание Василия привлек дробный гул, доносившийся из-за склона холма. Оглянувшись, он увидел датских рейтар, атакующих широким фронтом. Кавалеристы Олессона перешли с шага на рысь, причем аллюр постепенно ускорялся. Они огибали правое крыло своих пехотинцев, чтобы совместно с ними атаковать противника. Пикинеры, увидев товарищей, заметно приободрились и усилили натиск, атакуя врага. Сибирская рота продолжала отстрел вражеских рейтар, что было уже заметно сложнее, так как порядки начали смешиваться, а бой разваливался на целую цепь противоборств отдельных отрядов.
Тем временем генерал Густав Сиверс отдал приказ центру своей армии выдвигаться для атаки. Восемь тысяч пехотинцев, словно качнувшись, начали медленное движение вперед. Шведы приняли вызов и также пошли в наступление. Большая часть мушкетеров с обеих сторон, обнажив шпаги и вытащив кинжалы, следовали побатальонно в промежутках между пикинерскими шеренгами.
Выглянуло солнце, а ветер, проклинаемый всеми без исключения, стих. В скором времени установилась удушающая жара, как обычно бывает после летнего дождя. Над полем поднялось марево от сохнущей травы, и каждый из солдат ощутил его на своей шкуре, покрывшись липким потом.
На левом фланге семь эскадронов немецких рейтар также начали выступать, с тем чтобы атаковать ослабленное крыло шведов. Торстенсон переместил часть кавалерии с левого на правый фланг, чтобы добиться там решающего перевеса. Однако сейчас фельдмаршал наблюдал в том месте настоящую свалку. Его рейтары допустили промах — дали датчанам загнать себя между молотом и наковальней, сражаясь против пехоты и кавалерии врага одновременно. Шведские же пехотинцы запаздывали и теперь неминуемо отсекались атакующим центром датской армии. Вот только… Отчего так много коней без седоков на пути следования рейтар к датскому флангу?!
Леннарт отнял от лица бинокуляр, повернувшись. Прибыл посыльный от генерала Линдта.
— Мой фельдмаршал! Генерал Иоганн Линдт убит! — прокричал спешившийся рейтарский офицер, склонив голову.
— Кирасирам атаковать правый фланг датчан! Холодным оружием! Не задерживать атаку! — отправил Торстенсон посыльного к фон Зальцбаху. — Как убит?! — только теперь повернулся он к офицеру, буравя его глазами. — Каким образом? Он полез в рубку?
— Мушкетная пуля разворотила ему пол-лица, мой фельдмаршал! До датчан было не менее трех с половиной сотен шагов! — таков был ответ.
— Что за мушкеты такие?! — взорвался Леннарт. — Откуда у данов такое оружие?
— Среди солдат идет молва об османских мушкетах, — осторожно заметил полковник штаба Шенстром. — Так говорили и те, кто выжил после падения Ниена. У московитов…
— А теперь и у датчан! — рыкнул фельдмаршал. — У кого завтра?! У проклятых имперцев?
— Разбив датчан сегодня, мы получим мушкеты османского образца! — произнес полковник.
— Верно, — буркнул Торстенсон, снимая с головы шляпу. — Жарко… Молите Господа, чтобы Он даровал нам победу, — добавил он еле слышно.
Между тем центральные построения пехоты противников сблизились на расстояние в две дюжины шагов. С обеих сторон хлопали редкие мушкетные залпы. Осторожно, стараясь не сделать роковой ошибки, пикинеры пытались, сошедшись, нанести первые разящие удары. Острия пик уже соприкасались, древки постукивали одно о другое, и воины, медленно выверяя каждый шаг, сходились все ближе.
