Кроме того, каким бы человеком ни был Рапопорт, глупцом его не назовешь. В глубине души премьер-министр инстинктивно подозревал, что перед ним разыграли спектакль, в котором его же самого и сделали невольным участником. Не было ли это умышленной попыткой, искусно осуществленной адмиралом, вывести его из равновесия, подумал Хауден. Может быть, и так. Может быть, нет. Но от свары пользы все равно никакой не будет. Хауден исполнился решимости не дать увести себя в сторону от основной проблемы.
Не обращая внимания на остальных, он остановил взгляд на президенте.
— Хочу, чтобы все было совершенно ясно, — заявил он ровным голосом, — без уступки по вопросу об Аляске никакого соглашения между нашими двумя правительствами быть не может.
— Джим, но должны же вы понять наконец, что все это просто немыслимо, — президент казался столь же спокойным и владеющим собой, как и всегда, однако Хауден заметил, что пальцы его правой руки нервно барабанят по столешнице. — Не могли бы мы возвратиться немного назад? — предложил президент. — Поговорим о других условиях. Возможно, удастся найти еще кое-какие выгоды для Канады.
— Нет, — покачал головой Хауден с решительным видом. — Во-первых, я не считаю ситуацию немыслимой, а во-вторых, говорить мы будем или только об Аляске, или нам вообще говорить не о чем.
Теперь он был убежден — они действительно пытались вывести его из себя. Хотя, даже если бы американцам это удалось, они вряд ли получили бы преимущество. Но с другой стороны, он, конечно, мог раскрыть карты и показать, как далеко готов идти на уступки, если его вынудят. Президент был весьма искушен в ведении переговоров и даже малейшего подобного намека без внимания никогда бы не оставил.
— Хотелось бы изложить вам условия, которые мы имеем в виду. Прежде всего проведение на Аляске свободных выборов под нашим совместным наблюдением. Голосование должно быть по принципу «да» или «нет».
— Да вам никогда не победить, — заявил президент, но прежней уверенности в его глубоком низком голосе уже не было.
У Хаудена появилось ощущение, что какими-то неведомыми путями, исподволь ход переговоров изменился в его пользу. Он вспомнил, как Артур Лексингтон сказал ему утром: «Говоря с грубой прямотой, мы в очень выгодном положении. Уступки, на которые мы готовы пойти. Соединенным Штатам нужны, причем нужны отчаянно».
— Если откровенно, — признался Хауден, — то я думаю, что мы обязательно победим. С такой целью мы и поведем нашу кампанию. На Аляске всегда существовали сильные проканадские настроения, а в последнее время они еще более окрепли. Более того, известно вам это или нет, но позолота на вашем правлении там сильно потускнела. Вы не оправдали их ожиданий, и они чувствуют себя забытыми и очень одинокими. Если же Аляска перейдет к нам, мы создадим там второй центр власти. Превратим Джуно[55] или, скажем, Анкоридж[56] во вторую столицу Канады. Мы сосредоточим все силы на преимущественном развитии Аляски по сравнению с остальными нашими провинциями. Мы все сделаем для того, чтобы они больше не чувствовали себя брошенными.
— Сожалею, — твердо заявил президент, — но для меня все это неприемлемо.
«Наступил момент, — понял Хауден, — ходить с козырей».
— Возможно, вам будет легче согласиться, — сдержанным тоном начал он, — если я сообщу, что инициатива в этом деле исходит не от Канады, а от самой Аляски.
Президент вскочил, уперев тяжелый взгляд в Хаудена.
— Объяснитесь, пожалуйста, — резко потребовал он.
— Два месяца назад ко мне тайно обратился представитель группы видных граждан Аляски. Сегодня я всего лишь изложил предложение, которое он мне тогда сделал.
Президент обошел стол и приблизился чуть ли не вплотную к Хаудену.
— Имена, — бросил он. В голосе его звучало недоверие. — Я должен знать их имена.
Артур Лексингтон протянул премьер-министру лист бумаги, а тот передал его президенту.
— Вот здесь все имена.
Президент принялся читать список, на лице его появилось сложное выражение изумления, сомнений, растерянности. Закончив, он отдал лист адмиралу Рапопорту.
— Я даже не буду пробовать… — в первый раз речь его зазвучала с запинками. — Я даже не стану пытаться скрывать от вас, что эти имена и информация… для меня это неожиданный удар… такое потрясение…
Хауден выжидательно молчал.
— Предположим, — медленно проговорил президент, — но только предположим, что плебисцит состоялся, и вы проиграли.
— Как я уже сказал, мы рассчитываем на обратный результат. Тем более что выступим с особо привлекательными предложениями — как вы постарались облечь союзный акт в весьма привлекательную форму. Да и вы сами будете призывать голосовать «за» во имя единства и безопасности Северной Америки.
— Вы так думаете? — вскинул брови президент.
— Да, Тайлер, — непреклонно ответил Хауден. — Такое условие будет частью нашего соглашения.
— Но даже при всем этом вы можете потерпеть поражение, — настаивал президент. — Население может сказать «нет».
— Совершенно очевидно, что, если такое произойдет, мы согласимся с их решением. Канадцы ведь тоже верят в право на самоопределение.
— В таком случае, что станет с союзным актом?
— Его это никак не коснется, — заявил Хауден. — С вашим обещанием о передаче Аляски или по крайней мере о проведении там плебисцита я могу победить на выборах в Канаде и получить мандат на заключение союзного акта. Плебисцит же будет проведен после выборов, и, какими бы ни были его результаты, мы не откажемся от того, что уже сделано.
— Да-а… — Президент бросил взгляд на адмирала Рапопорта, чье лицо хранило непроницаемое выражение. Словно размышляя вслух, проговорил: — Это будет означать конституционный конвент в штате… с такими условиями, видимо, можно выходить на обсуждение в конгрессе…
Хауден заметил вполголоса:
— Позвольте мне напомнить вам ваше собственное заявление по поводу поддержки в конгрессе. По-моему, ваши слова звучали так: «Нет такого законопроекта, которого я не смог бы провести».
Президент звучно стукнул себя кулаком в ладонь.
— Проклятие, Джим! Ну и мастер же вы ловить человека на слове.
— Должен предупредить вас, мистер президент, — усмехаясь, обратился к нему Артур Лексингтон, — у данного джентльмена память на устную речь работает, как магнитофон. Некоторым у нас дома это порой причиняет большие неудобства.
— Могу себе представить, клянусь Богом! Джим, разрешите задать вам один вопрос.
— Пожалуйста.
— Почему вы так уверены, что сможете добиться того, что требуете? Вам же нужен союзный акт, и вы сами об этом знаете.
— Да, нужен, — подтвердил Джеймс Хауден. — Но откровенно говоря, я убежден, что вам он нужен еще больше. И вы сами подчеркивали, что время сейчас важнее всего.
В кабинете наступило молчание. Президент глубоко вздохнул. Адмирал Рапопорт пожал плечами и отвернулся.
— Предположим, но только предположим, — едва слышно произнес президент, — что я согласился на ваши условия с последующим, конечно, одобрением конгрессом. Как вы намерены объявить об этом?
— Заявление в палате общин через одиннадцать дней.
Вновь пауза.
