жестко централизованной. То, что с ней сделали, называется социокультурным шоком. Зачем это было нужно?
Александр Зиновьев написал: «Метили в коммунизм, а попали в Россию». А может быть, и метили не в коммунизм, а в Россию? В нее и попали, переломив хребет, смысловую ось. И не дают хребту срастись. Это управляемый регресс, сознательное движение вниз. Что это за замысел? И что это за элита, которая с такой ненавистью уничтожает свой народ?
— Эта элита с удовольствием цитировала булгаковское «Собачье сердце» и называла весь скопом русский народ Шариковыми. Скоро выйдет моя книга, в которой я на всех языках, начиная с поэтического и кончая аналитическим и математическим, подробно разбираю некоторые эпизоды, которые никто никогда не разбирал. Того же Булгакова на политическом языке никто не анализировал: кто он, откуда, с кем воевал. Если «Шариковы», «совки» и т. д. — это скот, изменивший своим господам, то с ним можно расправляться как угодно, его можно превращать в навоз, в перегной. Достаточно вспомнить генерала Краснова и его людей, воевавших на стороне фашистов под знаменами антикоммунизма. Они не могли не понимать, что речь идет не просто о свержении коммунистического режима, а об уничтожении русского народа. И у них было именно такое оправдание: они рассматривали собственный народ как «Шариковых», как скотов, которые заражены чуждой идеологией.
А что, если часть советской элиты, разделявшая эту точку зрения, сомкнулась, так сказать, с определенными частями американской элиты? Может быть, сутью этого парадоксального моста, сформировавшегося в 1970-е гг., является борьба вовсе не с коммунизмом, а с развитием?
Мы понимаем, что в пределах соответствующих типов идеологии развитие отсутствует, оно недопустимо. Это — в тех гностических идеологиях, в которых Творение есть плод злого Демиурга. И не факт, что внутри того странного идеологического «компота», который сейчас варится в мировом масштабе, нет чего-то в сходном духе.
Конечно, протекают и объективные процессы… Неуправляемая наука волочет человечество неизвестно куда… «Барьер Питерса» приближается — развитие технологий и технических средств опережает развитие человечества, которое должно эти технологии использовать. Все острее стоит вопрос: как ускорить развитие человечества? И в каком направлении это развитие должно происходить? Существует множество влиятельных апокалиптических сект, утверждающих, что это человечество надо уничтожить, и тогда, может быть, появится новое, лучшее. Среди сторонников приближения Апокалипсиса не только какие-то идеологические спонсоры Ахмадинежада, но и представители противоположной стороны в западном лагере.
И я знаю, что между ними налажен диалог. Повторяю — мы присутствуем при борьбе сил, стремящихся взять под контроль мировые ресурсы и затормозить развитие.
В этом смысле можно говорить о «цивилизации смерти».
Я всегда был противником так называемой теории заговора, которая предполагает, что есть какая-то одна всемогущая сила, ведущая мир к неизвестному остальным концу. Мне кажется, сегодня в мире действуют разные тенденции, идет очень острая война элит. И в ней есть мощные группы, которые ненавидят развитие. Но есть и группы, которые активно нацелены на развитие.
— Во-первых, это группа, связанная с Юргеном Хабермасом, — ее члены до сих пор клянутся в приверженности ценностям модерна и развития. Мотором модерна является национальное государство. Нация — субъект и одновременно результат модернизации. Нет модерна — нет и классической политической нации, культурной нации. Есть и силы, которые апеллируют к новым моделям развития, есть консервативные модернистские элиты, элиты развития в пределах неоконсервативного крыла. «Посткапитализм», меритократия, нетократия — это, возможно, довольно свирепые модели, но говорящие о продолжении модерна. Существует гигантский азиатский потенциал, также приверженный модерну. Мы все живем в цивилизации модерна, и отказаться от него довольно трудно.
Как я уже сказал, мы до сих пор не осмыслили советский опыт, все то, что в нем было и чего не было. Хватит «песен» о том, что Александр Богданов скрещивал женщин с гориллами. На самом деле Богданов — родоначальник теории систем (тектологии), которая была ориентирована именно на мобилизационное развитие. Наш собственный советский период все еще недостаточно изучен, мы ничего в нем не понимаем!
А это богатейшее наследие является фактором будущего. Проанализировав его, мы можем и должны создать собственную альтернативную модель развития.
Мир не так бесконечно сложен, как кажется. Есть несколько основных моделей развития, которые следует инвентаризировать. Это модели консервативно-модернистского развития, модели прорывного посткапиталистического развития, классика азиатского развития, заимствованная из Европы, некоторые модели альтернативного развития в Латинской Америке.
И еще у нас есть постмодернистский враг — подавляющее большинство так называемых «левых» партий, глубоко переродившееся левое движение. Инновации и развитие — это изначально «левые» понятия. Это прыжок в будущее, которое принадлежит левой культуре. Но реальная левая культура почти везде фактически раздавлена. А ее место не случайным образом заменил постмодерн.
Наверное, мы должны искать что-то новое. Понимая при этом разницу между семечком и деревом.
— Классическое модернистское развитие — это Хабермас.
— А в России колеблются между привычной многонациональной имперской моделью, требующей альтернативных модерну идей развития, и модерном, требующим нации и национального государства. У нас нет настоящих националистов, верных модерну. У нас есть постмодернистские и контрмодернистские дикари, путающие нацию и племя. Ниша модерна почти пустая. Об империи говорят больше. Но нельзя сидеть на двух стульях. И потом, одно дело интеллектуалы, а другое — власть…
Исходя из того, что говорил Путин, можно выстроить классическую логику политического центризма. Но наша элита боится взять на вооружение идею просвещенного национализма, не понимая, что эта идея является частью модерна. Хабермас, консервативные элиты Запада, Саркози, а в конечном итоге и Билл Гейтс, который, похоже, исповедует «нетократию», — все это приверженцы идеи просвещенного национализма (французская нация, американская нация, политическая нация, культурная нация). Саркози не призывает к экстремизму, он лишь отстаивает модель общества без хиджабов. Классическое азиатское развитие — это все политические элиты от правых до левых в странах Азии. И всюду нация. Но нация, а не племя. Нация, а не конфессиональная группа. Индийцы, а не индусы. Итак, или модерн, или иное развитие… Альтернативное. Тут не обойтись без достойного осмысления советского опыта.
А также без теологии освобождения и многого другого.
По одну сторону баррикад — то или иное развитие, а по другую… По другую сторону стоят фундаменталисты, которые борются за чистоту своих религиозных принципов. А то и интегристы. Интегристы представляют собой какую-то очень странную архаичную субкультуру, субкультуру регресса.
Архаизация — штука многоликая. Хотите — «а-ля рюсс» (Севастьянов). Хотите — «а-ля чечен» (Нухаев). Хотите — «а-ля советик» (Зюганов). Тем, кто загоняет нас в резервацию, все равно… Чем бы дитя ни тешилось — лишь бы не развивалось. Классические архаизирующие элиты есть и в Латинской Америке, и в Африке — например, многие идеологи негритюда. Это люди, предлагающие своим народам вернуться к образу жизни предков и жить в хижинах среди нетронутой природы. Причем сами они предпочитают хижинам европейские дворцы. Неоднозначные процессы протекают в США. Уже сейчас представители латиноамериканской элиты в высшем военном руководстве Соединенных Штатов составляют, по моей оценке, до 65 %. И для меня большой вопрос в том, как классические американские элиты — протестантская (белые протестанты-англосаксы, WASP), католическая (латиноамериканцы, ирландцы, итальянцы), еврейская и афроамериканская — сумеют объединиться в национальном «плавильном котле».
— Обама представляет в основном афроамериканцев. А также либеральных постмодернистов, которые, голосуя за него, показывают фигу консервативным англосаксам. Но те-то тоже имеют позиции. А
