И это «что-то» так огромно и иногда непосильно для человеческого существа!
— Те блага, которые нам предоставляют современные технологии, в том числе информационные. Мир очень быстро меняется. Надо воспринимать его таким, какой он есть. У человека не хватает ресурсов удержать все свалившееся на него «счастье» технологическое, и счастье человеческое потихонечку расстается с нами. Те, кто понял это, сознательно выбирают то или иное счастье, потому что пока мы не можем объять необъятное.
Я радуюсь, как малое дитя, тому, что люди ходят в театр. Если человек пришел в театр — значит, он хочет получить ответы на какие-то вопросы. Как правило, это вопросы души. А раз так — значит, душа жива, может быть, она просто подустала, немножечко растерялась, заблудилась. Наша работа, собственно говоря, в том и состоит, чтобы «не позволять душе лениться».
— Не знаю. Никто оттуда не возвращался. Но думаю, что выражение «человек жив до тех пор, пока его помнят» верно. Пока плачет о нем твоя душа, он не умер. Мой прадед был православным священником, и хотя в детстве я об этом не знала, да и вообще мы, советские дети, росли без Бога, я очень рано начала понимать и принимать как справедливую форму жизни христианские заповеди.
Я часто думаю о прадеде и собираюсь поехать на Север, в его родные места, чтобы побольше о нем узнать. А если я думаю о нем, может, и его душа как-то со мной общается? Есть надежда, что и мои правнуки будут меня помнить, а это немало.
— Для меня основным признаком новой эпохи стало ускорение процесса перемен. Например, когда росла моя дочь, мода на песни, актеров менялась раз в десять лет. Прошло совсем немного времени, и я заметила, что новые кумиры стали появляться каждые пять лет. А сейчас, если тебя год не показывают по телевизору, то тебя забывают. Это и есть другая эпоха, эпоха невероятной мобильности и забывчивости. Молодежь прекрасно знает Интернет, а вот Пушкина не знает.
За переменами сегодня не уследишь, все очень быстро меняется — и мода, и техника. Жизнь предлагает массу вариантов, и ты выбираешь оптимальный. Например, у меня очень удобный автомобиль, которым управляет компьютер.
— Нет, не кажется. Если мы делаем ракеты и летаем в космос, то почему не можем выпустить хороший автомобиль? У нас с мужем была «Волга», мы долго с ней маялись, а потом ее угнали, и мы по случаю купили подержанный «форд». Вот тут стало ясно, что такое хорошая машина. Я патриот и считаю, что нам вполне по силам справиться с этой задачей, тем более что наша система образования еще недавно была лучшей в мире. Я в свое время очень любила журнал «Техника молодежи», не знаю, есть ли он сейчас. Так вот, читая его, я понимала, что мы можем сделать все как надо. Но для этого нужны ресурсы, и немалые.
Вообще, состояние российской экономики — это предмет особого разговора. Возьмите то же сельское хозяйство: потенциал у него огромный, но сейчас оно пребывает в ужасном состоянии. Почему? Потому что молодежь бежит из деревни. На Западе деревня ничем не отличается от города. Молодым людям есть, где развлечься и отдохнуть. У нас нет ничего. Жуткий клуб, в котором нельзя даже показывать фильмы, потому что там аппаратура отвратительная. Почему доярка должна доить корову в хлеву, в грязи за мизерную зарплату? Я уже не говорю о том, что это адский труд. Остается только надеяться, что и у нас когда-нибудь все наладится.
— Россия — большая страна, в ней сложнее навести порядок, чем, к примеру, в каком-нибудь европейском государстве. Моя героиня из фильма «Москва слезам не верит» говорит: когда научишься организовывать троих, то количество не имеет значения. А я с ней категорически не согласна. Если руководишь коллективом, нужно знать каждого в лицо, вникать в проблемы каждого из подчиненных и стараться им помочь. Когда люди чувствуют заботу о себе, они иначе относятся к работе.
— Любовь может преодолеть все. Бог есть любовь. Любовь очень многое прощает.
— Даже если люди стремятся прощать все, у них это все равно не получается. Всепрощение — удел святых. А люди начинают думать о прощении своих и чужих грехов тогда, когда понимают, что жизнь конечна. Не вообще жизнь, а именно твоя собственная жизнь. И что ты едешь уже с ярмарки, а не на ярмарку.
Значит, пора подводить предварительные итоги, нужно задуматься, как ты жил и как жить дальше, что сделал хорошего и что плохого, какую оставишь о себе память.
Г.И. Мирской — Ирак не станет вторым Вьетнамом
— Дело в том, что Саддам был беспощаден к курдам, шиитам и коммунистам. Особенно жестокие репрессии обрушились на курдов и шиитов после того, как в 1991 г. они, поверив американской пропаганде, подняли восстание. Но Буш-старший не дошел до Багдада, прекратил войну, и Саддам расправился с восставшими. Одних только курдов было убито около ста тысяч, шиитов примерно столько же, если не больше. Незадолго до начала второй Иракской войны я спросил Масуда Барзани, который сейчас руководит Иракским Курдистаном: «Что будет с Саддамом?» И он ответил: «Не знаю, куда ему бежать, чтобы его не разорвали на тысячу кусков». Как видите, Саддама не разорвали, американцы нашли его целым и невредимым. А когда его вешали, на казни присутствовали шииты, в том числе Муктада ас-Садр. Саддам уничтожил его отца и многих других шиитских духовных лидеров. Муктада человек молодой, энергичный и очень честолюбивый, его обожает шиитская молодежь. Для него и его окружения Саддам Хусейн — исчадие ада, они бы его растерзали своими руками. Перед казнью кто-то из них подошел к осужденному и что-то ему сказал. Что — мы никогда не узнаем. Конечно, это очень некрасиво, но американцы тут ни при чем.
Когда Саддама поймали, было ясно, что его будут судить и приговорят к смертной казни. Американцы были против того, чтобы казнь состоялась под Новый год. Они хотели ее перенести, однако ничего не смогли сделать. Более того, согласись иракское правительство, которое и так называют американской марионеткой, на отсрочку казни, его обвинили бы в пособничестве оккупантам. Если бы Саддама Хусейна казнили американцы, то казнь, скорее всего, не была бы публичной. Но для иракцев, шиитов поглумиться над врагом — это вполне естественно. У нас считают: арабы есть арабы, а на самом деле все арабы разные. И наиболее жестокие из них в смысле культуры, политической традиции — это иракцы и алжирцы. В Ираке, например, военные перевороты всегда кончались уничтожением побежденных. В 1958 г. во время революции молодого короля вместе с детьми и родителями расстреляли из пулемета у стены дворца. Через
