Казалось, Лейлин немного смущена. Длинные черные волосы были распущены. Среди тяжелых прядей Кадлин заметила увядший листок. Волосы закрывали эльфийку, словно плащ. Платье было немного в беспорядке. Заметив взгляд Кадлин, Лейлин покраснела и поправила его.
Мелвин нагло улыбнулся. Его нисколько не смущало, что для всех очевидно, чем они занимались в лесу, пока Конлин воевал со Сваной. Его веселость проникала в сердце как стрела. Кадлин не сдержала улыбки. Она немного завидовала эльфам. За все эти годы королева так и не нашла себе нового мужа, несмотря на то что ярлы не упускали возможности расхваливать ее, словно племенную кобылу.
Среди всех мужчин, которые за последние одиннадцать лет просили ее руки, не было никого похожего на Бьорна. Ей вспомнилась первая встреча с Ламбисоном, щеголеватым франтом из свиты принца Ульрика. Они сцепились в первую же встречу. «Неужели вы настолько бедны, что ты вынуждена донашивать старые штаны своего отца, девочка?» — вот что он ей первым делом заявил. Слово за слово — и мгновением позже она отправила его в пыль ударом в подбородок.
Сражалась она не по-рыцарски. Но Бьорн принял поражение на глазах своих товарищей и принца как человек чести. Он даже при всех предложил в качестве компенсации заказать ей платье.
С тяжелым сердцем смотрела королева на сундук. Она скучала по Бьорну даже спустя столько лет. Иногда, когда Свана смеялась, она видела его лицо в чертах девочки.
Звонкий радостный крик оторвал Кадлин от меланхоличных размышлений. Свана нашла темно-синее платье с вышитыми на нем серебряными листьями.
— Это я надену завтра на праздник! Разве оно не чудесно?
— Ты действительно выглядишь как принцесса, — с сильным акцентом произнесла Лейлин. Язык Фьордландии давался ей с трудом. — Цвет очень хорошо подходит к твоим прекрасным белокурым волосам. Впрочем, тебе нужно немного укоротить подол. Если хочешь, я помогу.
Мелвин этому не очень обрадовался, но ничего не сказал.
— Пожалуйста, останься на праздник, — негромко сказала эльфийка.
Братец закатил глаза. Но Кадлин хорошо знала, что он не может отказать Лейлин.
— Ты мог бы и на всю зиму остаться.
— Зимой эльфы пробуждают плохие воспоминания у твоего народа.
— Это было так давно…
Полуэльф покачал головой.
— Забыть это нельзя. Я же вижу, как на меня смотрят. Лейлин тоже замечает… Мы пугаем твоих людей, хоть ты и закрываешь на это глаза.
— Я могла бы присмотреть за Конлином. Тогда у вас было бы больше времени друг для друга, — с заговорщицкой улыбкой произнесла королева.
Похоже, Лейлин услышала ее слова. Как бы то ни было, она снова покраснела.
— Нет, Кадлин. Мы вернемся следующим летом. После праздника нужно уйти. В горах уже снег. Если мы слишком затянем с уходом, перевалы станут непроходимыми.
Взгляд на чайку
Никодемус прислонился к скале, с трудом переводя дух.
— Можете оставить меня, — запыхавшись, произнес он. — Без меня вас никогда не поймают. Я знаю, как сильно задерживаю вас.
Но Фальрах и слышать ничего не хотел. Как-нибудь справятся.
— В этом вопросе я придерживаюсь того же мнения, что и принц пиратов. Мы никого не бросим!
— Это стоило принцу жизни.
— Неизвестно, — спокойно ответила Эмерелль. — Сможешь пройти еще немного?
Фальрах выглянул из-за скалы, за которой они укрылись.
Ниже по склону он разглядел два отряда преследователей.
Местность просматривалась плохо. Глубокие расселины и небольшие кедровые рощи давали укрытие. Эльф вынужден был признать, что искендрийцы сумели удивить его. От него не укрылось, что от главной части флота отделилась небольшая флотилия. Гостей газалы не нашли до сумерек, и Фальрах начал надеяться, что они сумели уйти от искендрийцев. Он даже согласился устроить привал. Они отдохнули всего несколько часов.
На следующее утро путники хотели было спуститься к деревне, но оказалось, что войска захватчиков действуют систематически. В каждой деревушке на якоре стояли боевые галеры, а по всем тропам двигались воины, очевидно, в сопровождении местных проводников. Эльфы и лутин оказались в ловушке.
Разумного объяснения поведению искендрийцев не было. Чистой воды фанатизм. Они хотели, чтобы ни один человек из войска пиратов не ушел?.. Все должны были поплатиться за смерть Промахоса?..
— Я возьму тебя на плечи, Никодемус.
— Ты пойдешь медленнее. Оставь меня.
Эльф вгляделся в покрытое струпьями лицо лутина. Он все еще сохранял образ ребенка, ведь они надеялись, что, если их окружат, мальчика, быть может, все-таки оставят в покое.
Лисьеголовое же отродье не могло рассчитывать на милость мечников. Фальрах снова прочел татуировку. Тех, кто доверяет мне, я предам. В это он не хотел верить! Слова не соответствовали впечатлению о рыжехвостом.
— Вперед, не будем тратить времени на болтовню! — И, не дожидаясь ответа, он поднял кобольда на плечи. — Если мы не попадемся до сумерек, то сумеем уйти.
Эмерелль закрыла глаза. Казалось, она находится где-то далеко, как часто бывало в последнее время. Фальраху хотелось, чтобы она доверяла ему, но, похоже, эльфийка приняла решение разбираться со своими заботами самостоятельно.
— Повелительница!
Он мягко коснулся ее плеча. Когда она открыла глаза, то на миг вдруг показалась удивленной и растерянной. Затем взгляд ее прояснился. Неужели она отпускала свою душу?
— В получасе ходьбы находится большой отряд вооруженных людей. Они идут прямо на нас. И если мы будем продолжать идти по тропе, то вскоре наткнемся на другие группы воинов. А горы настолько круты, что без дороги нам далеко не убежать.
— Тогда я предложил бы вам обоим превратиться в птиц.
Один я как-нибудь справлюсь.
— А как насчет того, что «мы никого не бросаем»? Нет, мастер меча. Мы пойдем вместе.
— И я того же мнения, — подтвердил сидевший у Фальраха на плечах Никодемус.
Эльф очень хорошо помнил, что бесполезно спорить с Эмерелль, если она что-то вбила себе в голову. Поступить посвоему возможно только в том случае, если он предугадает возможные трудности раньше королевы, осторожно проведет ее по верному пути и оставит в плену иллюзии, будто она выбрала этот путь сама. Но Эмерелль изменилась. И он тоже. Ему стало труднее принимать решения. Иногда у него возникало чувство, что он — уже не он. Не Олловейн ли это? Неужели формируется новое сознание мечника? Сколько времени потребуется белому рыцарю на то, чтобы снова занять свое тело?
Фальрах окинул взглядом горный пейзаж, исполненный дикой прелести. По мнению эльфа, для осеннего дня было жарковато. Но нужно наслаждаться моментом. В какой-то миг он просто отойдет за спину Олловейна. Интересно, как это будет? Станет ли он безучастным зрителем, вынужденным просто наблюдать за жизнью Олловейна, не имея возможности повлиять на нее? Или померкнет совсем?
Он разглядывал Эмерелль, шедшую впереди по узкой козьей тропе. Она двигалась уверенно, не колеблясь. Каждое ее движение было исполнено грации. Она была чудесной женщиной. Легко было влюбиться в нее. Из-под платка, под которым она скрыла свои уши, выбились две каштановые пряди.
Слегка вьющиеся, они покачивались при каждом шаге эльфийки. Фальраху вспомнились далекие ночи любви, когда он зарывался лицом в ее волосы. Он еще помнил их запах. Больше всяких духов он
