возможность сменить тему.
— Ислейф — очень талантливый молодой скальд, с которым я познакомился в трактире в Гонтабу. Он по собственному почину начал слагать о тебе сагу. Я немного подправил ее. — Ламби указал на длинный дом короля. — Сочинитель тоже там, наверху. Пришло время тебе послушать, что он натворил.
— Мне неинтересны лживые истории.
— Когда короли при жизни заботятся о том, какую ложь о них распространяют, результат лучше, чем если ложь родится после их смерти! Не будь упрямым ребенком. Будь королевой! Ты знаешь… — Внезапно голос его сорвался. — У моего мальчика нет могилы. И для тех, кто пошел со мной, чтобы забрать тебя, и кого убили тролли, тоже не насыплют могильный холм. Этой ночью мы выпьем и в память о них. Идем со мной, почти их. Или уходи со своим братом, который ждет тебя внизу, у фьорда. Но тогда не возвращайся больше, слышишь?! Если этой ночью ты не будешь сидеть на троне Альфадаса и не найдешь парочку чертовски трогательных слов для наших погибших, то ты не достойна быть нашей королевой!
Она схватила его за плечи.
— Я не убегу. Но я должна попрощаться с Мелвином. А потом приду на пир. Обещаю тебе.
— Я подожду здесь, — недовольно проворчал Ламби.
До воды было совсем недалеко. Позади Кадлин услышала стук лопат, вонзавшихся в замерзшую землю. И глухой звук земли, которая падала в туннель. У нее было такое чувство, что печаль поселилась в ней, словно второй ребенок. Тяжестью в животе. Большим живым шаром.
Мелвин казался потерянным. Он стоял на берегу совсем один. Его силуэт чернел на фоне воды, в которой отражалась луна.
Подойдя к брату, Кадлин вдруг поняла, что не может найти слов. Она была бы рада, если бы он остался. Но знала, что он не может.
— Они закрывают могилу, — наконец вымолвила женщина.
Мелвин кивнул. Он казался подавленным. Может быть, тоже не любит прощаний?
— Тученырь ждет тебя?
Брат махнул рукой в направлении Январского утеса на противоположной стороне фьорда. Отвесная скала величественно возвышалась над водой. Круг из древних камней венчал ее.
— Он там, наверху. Когда ты уйдешь, он прилетит за мной.
Кадлин хотела сказать ему так много. Но шум, доносившийся из пиршественного зала, напомнил, что у нее тоже мало времени.
— Я хотела поблагодарить тебя за то, что у меня все пальцы на ногах и руках на месте.
— Ты хорошо регенерируешь.
— Ты же знаешь, если бы не твое защитное заклинание, я потеряла бы их. А с обмороженными щеками я до конца своих дней выглядела бы как юная девушка, у которой краснеют щеки при каждом произносимом слове.
— Думаю, ты и с седыми волосами будешь юной девушкой.
Возможно, в будущем тебе будет нелегко убедить чужаков в том, что ты королева. Тебе нужно набраться достоинства и не бегать постоянно в штанах.
Молодая женщина знала его шутки и догадывалась, что они могут стать еще грубее. Хотя, в принципе, это было не в его духе. Разве что он хотел скрыть свои истинные чувства. Кадлин взяла его руку и положила себе на живот. Ребенок бодрствовал. Она ощущала его пинки. С лица Мелвина сошла вся строгость, когда он почувствовал их.
— Его отец мертв. Если ребенок выживет, то только потому, что ты нас спас.
Он покачал головой.
— Нет…
— Не важно, что ты скажешь. Для меня это всегда будет так.
Твоя готовность выступить в одиночку против сотни троллей, твое везение спасли нас.
Он улыбнулся.
— Ты говоришь, как ваши сказители. Но нет, это было не везение. Ты нравишься Оргриму, моя упрямая младшая сестра. Вероятно, втайне он думает, что если бы ты была немного больше, серее и безволосее, то стала бы чертовски хорошей троллихой.
— А если бы ты говорил немного меньше глупостей, то был бы чертовски хорошим братом.
Он потупился. Кадлин почувствовала, что это не из-за ее слов. Было что-то, что он просто не мог произнести. Его шутки, его странное поведение… Все буквально кричало о том, что за этим стоит что-то большее. Что происходит с Мелвином? Существовал только один способ выяснить. Она сжала его руку, все еще лежавшую у нее на животе.
— Говори же.
Он удивленно поднял взгляд.
— Что?
Каким предательским может быть одно-единственное слово… Оно должно было сообщить о недоумении, но произвело совершенно противоположный эффект. Кадлин не поддалась.
Она просто продолжала смотреть на полуэльфа.
— Если Сканга призывает к себе Оргрима, это может означать только одно. В Альвенмарке будет война. А мауравани всегда были врагами троллей. Я должен забрать оттуда Лейлин… Я должен… — По его лицу Кадлин видела, как он внутренне собирает все мужество в кулак. — Мы можем прийти сюда?
Она не могла понять, почему этот вопрос стоил ему таких усилий.
— Я буду рада. Приходи ко двору. Я…
Он поднял руки, не дав ей договорить.
— Мы подыщем укромное место. Где-нибудь на границе с землями троллей. Мы будем почти невидимками.
— Зачем? Нет никакой причины тебе…
— Я выгляжу как эльф, — перебил он ее. — А здешние люди думают, что эльфы приносят несчастье. Они не забыли эльфийскую зиму, не забыли и того, как приходила Эмерелль, чтобы украсть Альфадаса. Я слышал их разговоры, когда они везли тебя.
Его слова были совершенной новостью для Кадлин. Но, может быть, дело в том, что она королева и никто не разговаривал с ней откровенно?
— Мы докажем им, что они ошибаются!
Он колебался.
Молодая женщина мягко коснулась его руки.
— Пожалуйста. Ты будешь нужен мне. Тебе здесь будут рады. — Она улыбнулась. — И ты ведь уже говорил о том, что я упряма. Горе тому, кто обойдется плохо с тобой или Лейлин.
Мы найдем место, где вы сможете жить в мире.
Казалось, Мелвину стало легче, хотя она не могла бы поклясться, что он примет ее предложение. Между ними повисло молчание. Хорошее, понимающее молчание. Наконец брат пожал ей руку.
— Они ждут свою королеву. Тебе нужно идти.
— Если ты не придешь, я отправлюсь тебя искать!
Он рассмеялся.
— Да, в это я готов поверить. — Затем обнял ее. — Не делай глупостей, — с нежностью произнес Мелвин.
Кадлин судорожно сглотнула. Смотрела ему вслед, пока он шел вдоль берега. От вершины Январского утеса, от темной скалы отделилась большая тень. Кадлин позавидовала свободе брата. Сейчас она тоже с удовольствием полетала бы на орле.
Вздохнув, королева отвернулась. Затем взяла себя в руки и направилась к Ламби, все еще стоявшему у могильного холма. Увидев ее, старый воин заметно расслабился.
— Я не готов был спорить, что ты вернешься. Но хорошо, что ты здесь. Там, наверху, почти все важные ярлы. Больше, чем во время твоей коронации. Нужно еще раз повторить эту игру. Я надену тебе на голову корону и провозглашу королевой. А наш скальд споет первую строфу героического эпоса о тебе. Все уже пьяны, все оплакали мертвецов. Тронуть их сердца будет легко. Вот увидишь, твое правление начнется… — …лживой историей!
