между ними было так мало общего. Торвис сказал ему, что хотя карлики знают о существовании лунного света, но до сих пор в него ушли лишь немногие. Большинство карликов записывали опыт своей жизни и в какой-то момент умирали только затем, чтобы в новой жизни вступить во владение своим наследством. С самого начала для детей темных альвов повторное рождение было правилом. И каждый понимал смерть всего лишь как прерывание жизни, похожее на сон, притуплявший воспоминания. Со временем можно было снова вернуть их себе, и смерть оказывалась тогда всего лишь кратким сном.
Некоторые карлики помнили все свои жизни. К их числу принадлежали Торвис и Венгальф. Но большинство все еще находилось на пути к своей цели. А до тех пор, пока они достигнут ее, они будут читать записи, оставленные ими самими, чтобы узнать самое важное о своем прошлом.
Нурамон был еще далек от воспоминаний. Он знал очень мало о себе и ничего себе не оставил. Хотя Венгальф и Торвис рассказали ему, что он познакомился с карликами в Альвенмарке, что ушел оттуда вместе с ними и совершил здесь немало подвигов. Но то, что они рассказывали ему, противоречило образу, который он сам себе создал. Они говорили о герое, подобном тому, что воспевают в песнях. Но что совершил он в этой жизни, чтобы заслужить такое признание? Ничего!
Венгальф отвлек Нурамона от размышлений.
— Мы почти пришли. Нам сюда, — карлик повернул в широкий коридор. Здесь было прохладно, и это не соответствовало тому теплому сиянию янтаринов в стенах. В отдалении Нурамон заметил мощный свет.
— Что это за место? — поинтересовался Нурамон.
— Это залы лиц, — загадочно ответил король карликов.
Они приближались к источнику яркого света, и вскоре стало казаться, что снег и лед прилипли к стенам и источают свет. Однако потом Нурамон понял, что это кристалл. Когда они достигли источника, Нурамон обратил внимание на стены: белые минералы росли тонкими хрустальными нитками, напоминая яркие пучки травы. Дальше коридор переходил в круглый зал с относительно низким потолком. В центре было круглое отверстие, пропускавшее свет с потолка на кусок горного хрусталя высотой в рост эльфа. В этом кристалле находилась фигура. Она была заключена в нем и стояла прямо.
— Ты не спрашивал меня, что мы сделали с твоим телом после смерти, — негромко произнес Венгальф, когда они подошли к большому кристаллу.
Нурамон испугался. Перед ним, в кристалле, стоял эльф в металлическом доспехе. Глаза его были закрыты, и казалось, что он спит. Нурамону показалось, что он глядит в зеркало. Конечно, у того, в кристалле, были черные волосы, а не каштановые, и были они гораздо длиннее, чем у него. Лицо мужчины было немного шире, нос — короче. Однако, несмотря на все различия, он узнал себя в эльфе. Карлики принесли его тело в этот зал и благодаря своему магическому искусству заключили в кристалл. Результат казался похожим на статую героя. Нурамон обошел вокруг кристалла, изучая тело своей прежней жизни. По сравнению с этим воином с широкими плечами и благородной осанкой он должен был казаться ребенком. И тем не менее сомнений относительно того, кто в кристалле, быть не могло.
— Зачем вы это сделали? — спросил он Венгальфа. — Зачем сохраняете тела? Как я могу поверить в одну непрерывную жизнь, когда вижу перед собой тело другого?
Венгальф серьезно посмотрел на него.
— Торвис счел, что сейчас самое время тебе увидеть его. И я придерживаюсь того же мнения. Ты должен понять, что ты больше, чем просто тело. — Он указал на кристалл: — Вот это ты сбросил после смерти, подобно видавшему виды доспеху. А виды были еще те! — Взгляд короля карликов устремился в никуда. — Смерть болезненна и воспоминания редко бывают приятными. Но когда я прихожу в эти залы, чтобы посмотреть на свое старое тело, это укрепляет меня. Я смотрю на свое старое лицо и вспоминаю того, кем я был. Воспоминания проясняются. Потому что при виде своего бывшего тела я чувствую себя словно перенесенным в былые времена.
Венгальф был прав. Зачем позволять телу пропасть, если его вид может служить мостом в прошлое? Нурамон подошел ближе к камню. Только теперь заметил он, что возле кристалла что-то лежит. Он не обратил на предмет внимания раньше, настолько сильно заворожила его фигура в кристалле. То был меч с перевязью и ножнами, рядом — натянутый лук с колчаном, полным стрел.
— А почему оружие не заключено вместе с ним? — спросил он короля карликов.
— Умный вопрос. Его задал бы даже карлик. — Король подошел к нему и посмотрел на старое тело Нурамона. — Мы с тобой часто говорили о смерти. Торвис сказал нам, что твоя душа вернется в Альвенмарк, если ты умрешь. А там не было никого, кто мог бы рассказать тебе историю твоей жизни. Ты должен знать, что тебе пришлось пережить некоторые насмешки из-за того, что ты рождался снова.
Нурамон вспомнил о своем роде. Наверняка они по-прежнему живут в страхе, что с ним что-то может случиться и у них родится следующий Нурамон.
Король продолжал:
— Но ты был уверен, что дорога приведет тебя сюда, если ты расстанешься с жизнью. Ты говорил: «Если я умру, сохраните мое оружие. В новой жизни я вернусь за ним». — Венгальф покачал головой. — Тогда мы только посмеялись. Мы не думали, что смерть наступит так скоро. Это твое оружие. Ты был выдающимся лучником и мастером меча.
— Я был хорошим лучником? Верится с трудом. — Хотя Нурамон в некоторой степени умел обращаться с луком, но тягаться с мастерами-охотниками своей родины он был не в силах.
— Тебе нужно привыкнуть к тому, что когда-то ты был не таким, как сейчас. Однажды ты пробьешь барьер, который отделяет тебя от воспоминаний. И тогда твои способности усилятся.
— Так же, как усилились твои?
— Совершенно верно. Когда мы с тобой бок о бок сражались с драконом, я помнил свою прежнюю жизнь только по записям, которые сам оставил, а также из королевской книги по рассказам семьи. На смертном одре я рассказал Торвису о своем сражении с драконом, чтобы узнать об этом в своей следующей жизни. Тогда они короновали меня, поскольку я никогда не прощался с жизнью без короны. И я умер. Но воспоминания достались мне без труда. Они вернулись в последующей жизни.
— Если ты все помнишь, то знаешь и каково это — умирать…
Венгальф рассмеялся.
— Смерть — это не что иное, как сон. Ты засыпаешь, а потом вдруг просыпаешься. Однако некоторые из нас видят сны. Они видят альвов, видят серебряный свет, видят прошлое или будущее. Что означают эти сны, сказать тебе могут только мудрейшие.
— Ты имеешь в виду Торвиса.
— Я часто пытался уговорить его рассказать мне кое-что о снах в смерти. Но он говорит, что в смерти снов не видел и не может говорить о том, в чем ничего не понимает.
— А ты видел сны?
— Да. Однако что бы я ни видел, я должен хранить это в тайне до самого конца.
Больше Нурамон расспрашивать не стал. Опустил глаза к своему оружию и поднял лук. Может быть, он вернет воспоминания. Ему хотелось знать, как он когда-то жил в Альвенмарке. И, может быть, в отличие от Торвиса, он видел сны в смерти.
Лук был сделан из светлого дерева, тетива — из совершенно незнакомого Нурамону материала. Она сверкала на свету. Должно быть, это один из колдовских луков, знакомых ему по детским сказкам.
Он провел рукой по гладкой древесине, которая совершенно не пострадала от времени. Уловил аромат. Сначала запахло возле его пальцев, потом все полностью. Он знал это дерево лучше всякого другого в Альвенмарке. Оно было от Церен, из которого был построен его дом. Дом вспомнился с болью в сердце. Он ушел слишком легкомысленно, не попрощавшись, как будто собирался скоро вернуться. Даже с Алаэн Айквитаном не попрощался. А с этим длинным луком у него всегда будет то, что напомнит о доме. Но откуда же тетива? Она казалась похожей на серебряную нить. Чтобы проверить, он провел пальцами по ней, затем дернул. Она издала чистый звук, похожий на звук лютни.
— Раньше ты воротил нос от арбалетов и утверждал, что лук лучше.
— И что? Я был прав?
— Оружие всегда хорошо настолько, насколько хорош тот, кто им владеет. Соответственно, лук был лучше арбалета. Возьми его. Может быть, в обращении с ним ты достигнешь высот, на которых когда-то парил. — Король поднял колчан. — Стрелы изготовили для тебя мы. Они — особый подарок, потому что лук
