— Каждое слово. Они умнее некоторых эльфов. Уж можешь мне поверить.
— А они? Как они разговаривают? — поинтересовался Мандред.
Лийема погладила самого большого из белых волков.
— У них есть свой язык. И я его понимаю.
Нороэлль улыбнулась. Этот человек такой… понятный. То, как он смотрел на крупного волка, как поднимал одну бровь и в то же время кусал губы — думать он мог только об одном: такой волк был бы идеальным спутником на охоте.
— Это самые лучшие товарищи для охоты, — произнес Мандред.
Нороэлль с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться громко.
— Конечно, — ответила сыну человеческому Лийема.
— Они такие же верные, как собаки?
Лийема расхохоталась.
— Нет, сравнивать их с собаками нельзя. Они гораздо умнее. Повтори то, что ты тогда говорил.
— По-фьордландски?
— Да.
— Пора в путь?
И животные снова забеспокоились, ожидая, когда же отряд наконец тронется с места.
— Ну, в таком случае вперед! — воскликнул Мандред, и отряд сорвался в галоп.
Нороэлль и ее возлюбленные молчали. Семеро волков чувствовали тревогу Нороэлль за ее любимых. Животные понимали, насколько велика опасность, ожидавшая охотников. Они сами определяли численность стаи, которая присоединится к эльфийской охоте. Что же это могло быть за существо, подстерегавшее их за каменным кругом? Хотя Нороэлль доверяла способностям своих возлюбленных, однако даже великие герои погибали в бою. Что, если случится худшее? Что, если Нурамон ошибается, и душа эльфа, умирающего в землях людей, не возрождается в Альвенмарке?
Они проезжали мимо Дуба Фавнов и озера Нороэлль. Еще вчера она была здесь с Фародином и Нурамоном. Нороэлль спросила себя, повторится ли когда-либо еще такой день.
Когда показалась крепостная башня у моста Шалин Фалах, они сделали небольшую остановку, чтобы попрощаться с Айгилаосом — он не мог ступить на белый мост из-за своих подкованных копыт. Кентавр несколько раз обругал строение.
— Увидимся у ворот, — сказал он и ускакал прочь.
Нороэлль посмотрела вслед кентавру, вспоминая все истории, которые рассказывали об этих созданиях. Наверняка он завидует эльфийским скакунам, которые благодаря неподкованным копытам и эльфийской ловкости могли без проблем пересечь мост.
— Зачем же он подковал копыта, если по этой причине не может пересечь мост? — спросил Мандред.
— Вроде как кобольды при дворе поговаривают, что благодаря подкованным копытам он может скакать быстрее, — ответила Лийема. — Теперь он думает, что быстр, а вот приходится делать крюк.
Мандред рассмеялся.
— Вполне в духе Айгилаоса!
Они продолжали путь. У башни Шалин Фалаха отряд ожидал Олловейн. Мандред встретил его холодно, но Олловейн ответил веселой улыбкой. Они быстро прошли ворота. Нороэлль спросила себя, что могло произойти между Олловейном и Мандредом.
Они пересекли Шалин Фалах и на другой стороне ущелья миновали руины Вельрууна. Когда-то тролли разрушили этот круг камней. Сама она не жила в то время и не могла это помнить, однако эти события хранили в памяти деревья и духи леса. Когда-то давно врата Вельрууна вели в одно из княжеств троллей. Нороэлль отчетливо чувствовала там силу семи троп альвов, пересекавшихся в одной крупной звезде. Тролли нашли способ запечатать ворота. И ни один эльф не знал, какими чарами они при этом воспользовались.
Лес становился все гуще. Нороэлль вспомнила давние времена, когда часто бывала здесь. Она любила этот лес.
Отряд ехал по дороге меж берез и наконец достиг большой поляны, на которой находился холм с каменным кругом. Когда-то рядом с развалинами башни Ландовин провел последний бой против троллей. Нороэлль с печалью задумалась над тем, сколько эльфов нашли здесь свою смерть.
Товарищи остановились у подножия холма и стали ждать Айгилаоса. Мандред спешился и молча отошел от отряда. Он хотел посетить Атту Айкъярто.
Нороэлль слышала о том, что дуб спас ему жизнь. Она спросила себя, что разглядел Атта Айкъярто в Мандреде. Когда-то Дуб Фавнов говорила ей, что старый Атта Айкъярто может предвидеть будущее. Интересно, что знает старое дерево, согласившееся расстаться с частью своей силы ради того, чтобы спасти сына человеческого?
Нороэлль позволила Фародину помочь ей спешиться. Нурамон несколько замешкался, и ему пришлось помогать Обилее. Молодая эльфийка покраснела — настолько сильно тронул ее жест Нурамона. Нурамон подвел ее к Нороэлль.
Они вместе уселись на траву, однако для слов еще было слишком рано. Вскоре притихли и остальные члены отряда. Даже волки вели себя необычайно скромно.
И только когда прибыл Айгилаос, вновь начались разговоры.
— Неужели мне потребовалось слишком много времени? — запыхавшись, спросил человекоконь. На боках у него выступил пот.
— Нет, Айгилаос, не беспокойся, — сказала Нороэлль.
Кентавр устал, ему необходимо было отдохнуть. Над поляной снова повисло молчание.
Теперь не хватало только Мандреда, чтобы эльфийская охота могла, наконец, тронуться в путь. Прошло больше часа, прежде чем сын человеческий вернулся. Нороэлль готова была многое отдать за то, чтобы выведать, что узнал Мандред у Атты Айкъярто. Но он только спросил:
— Вы готовы?
Его спутники кивнули. Нороэлль почувствовала себя немного виноватой. Она знала, что все молчали из-за нее. Ей хотелось все исправить.
— Идемте, я провожу вас наверх, к кругу камней.
По пути Нороэлль почувствовала силу звезды альвов как дыхание ветра, дувшего ей в лицо. Это место не потеряло ни капли своей магии. Прислонившись к камню, стоял Ксерн и смотрел на круг, в центре которого клубился туман. Не оборачиваясь, он спросил:
— Кто идет? — Поскольку эти слова он произнес по-фьордландски, очевидно, он знал, что это Мандред.
Сын человеческий выступил вперед и ответил:
— Эльфийская охота!
Ксерн повернулся к ним.
— В таком случае, эти врата открыты. Мандред, ты пришел в этот мир, когда в тебе едва теплилась жизнь. И покидаешь его вместе с силой Атты Айкъярто. Пусть эта сила защитит тебя и твоих спутников! — Он указал рукой на стену тумана.
Фародин и Нурамон выжидающе посмотрели на Нороэлль. Наконец она нарушила долгое молчание.
— Думайте о том, что вы делаете это для меня. Думайте о том, что я очень люблю вас
— Я буду помогать Фародину… пусть даже ценой своей жизни, — произнес Нурамон.
А Фародин объявил:
— Страдания Нурамона станут моими страданиями. Что бы ни случилось с ним, случится и со мной.
— Во имя всех альвов! Умоляю вас, не отдавайте свои жизни, чтобы защитить других. Берегите не только друг друга, но и себя. Я не хочу, чтобы судьба лишила меня выбора. Возвращайтесь оба!
— Я сделаю все для того, чтобы мы вернулись
— А я
