Во власти девантара

— Моя мать говорила, что это была береза. В ночь перед эльфийской охотой я узнал, что ее звали Церен. Говорят, это легенда среди деревьев.

— Хм. А Айквитан потерпит меня здесь? Наверняка еще ни один человек не ступал в твой дом.

Нурамон улыбнулся.

— Ты ведь вошел. И разве тебе нехорошо?

Этого Мандред сказать не мог. Он чувствовал себя в безопасности. Еще раз огляделся по сторонам.

— А больше здесь никто не живет? Твой дом не похож на помещение, в которое тридцать лет никто не входил.

Лицо Нурамона выражало непонимание.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не вижу пыли, не вижу грязи. Только листики на полу. И то, кажется, они здесь и должны быть.

— Все так, как было, когда я уходил.

Легкая жизнь у этих эльфов. Наверное, дерево заботится о том, чтобы было чисто, и Нурамон даже не думает об этом.

Нурамон с вещами отправился наверх, а Мандред стал рассматривать соседнюю комнату. Хотя он никогда прежде не бывал здесь, дом казался ему знакомым. Может быть, потому что он знает Нурамона и потому что этот дом подходит ему.

В центре находилась большая комната с длинным обеденным столом. «Какое расточительство!» — подумалось Мандреду. Стол был слишком велик для одного-единственного жителя. Потом ярл вспомнил, что Нурамон говорил о семье. Быть может, когда-то здесь жил целый род. За этим столом легко могли уместиться двенадцать человек. Должно быть, очень неприятно жить в таком доме наедине с воспоминаниями. Мандред осознал, что именно по этой причине он не захотел остаться в Фирнстайне. Быть одному, с воспоминаниями о Фрейе… это точно не для него. Как ни любил он Альфадаса, быть счастливым во Фьордландии он уже не мог.

Мандред почувствовал усталость и сел у окна в соседней комнате, где можно было отлично отдохнуть на тяжелой подушке. Оттуда хорошо было глядеть на горы. Они казались уже не такими угрожающими, как совсем недавно, когда Нурамон говорил о темных альвах и их детях. Разве эльф не сказал, что они жили там когда-то? Интересно, что же стало с детьми темных альвов? И, размышляя об этом, Мандред погрузился в спокойный сон…

Ему снился мужской голос, принесенный ветром. Голос прошептал:

— Настало время прервать молчание. Расскажи мне, что с тобой произошло!

И Мандред рассказал голосу во сне о человеке-кабане и своем поражении во льду, о спасении Айкъярто, об эльфийской охоте, о своем сыне и поисках ребенка Нороэлль.

Закончив, Мандред стал ждать, когда ветер снова зашепчет. Однако голос молчал и ветер стих.

Внезапно ярл проснулся. Выглянул в окно. Уже стемнело. Ветер мягко покачивал ветви и листья.

Мандред зевнул и потянулся. Ему казалось, что он ненадолго вздремнул. На самом же деле он, должно быть, проспал несколько часов, поскольку наступила ночь. Он огляделся по сторонам. Янтарины источали теплый свет. А потом он почувствовал запах. Мясо! Он вскочил и прошагал в соседнюю комнату, к обеденному столу. Там лежали сырые овощи, очевидно, только что собранные. Через открытую дверь в кухню он заметил Нурамона, стоявшего у каменной плиты и совавшего что-то внутрь. Мандред удивился. Не только тому, что Алаэн Айквитан терпит Нурамона, но он даже позволил эльфу разводить здесь огонь! Похоже, это совершенно не пугало дуб.

Тут эльф обернулся и прошел в комнату к Мандреду.

— Наконец-то ты проснулся. А я и не подозревал, что ты настолько устал. Тем временем я сходил в лес. Поохотился, — эльф взял со стола овощи.

Мандреду стало стыдно. Он пропустил охоту, лежал себе лениво и спал.

— То место у окна слишком уютно, чтобы там можно было устроиться и не уснуть.

Нурамон рассмеялся.

— У того окна часто сидела моя мать и разговаривала с Айквитаном.

Ярл озадаченно оглянулся. Мысль о том, что во время сна в нем побывал дух, испугала его.

— Мне показалось, что я слышал голос, — и он рассказал эльфу о том, что произошло.

Нурамон выронил нож, которым чистил овощи. Он казался удивленным и несколько обиженным.

— Я провел здесь всю жизнь, и Айквитан ни слова мне не сказал. А случайно зашел человек, и вот он уже с ним болтает, — он покачал головой. — Прости! Конечно, он станет разговаривать с тобой. Ведь, в конце концов, тебя спас Айкъярто. Должно быть, он почувствовал это.

Мандреду стало не по себе. Он не просил милости дерева и не хотел обидеть Нурамона. Деревья! Кто бы мог подумать, что они могут быть такими увлекающимися. Хорошо, что в его мире они молчат. Он схватил Нурамона за руку.

— Идем! Может, он и с тобой заговорит.

Они подошли к окну и прислушались. Однако там, в шорохе листвы, ничего не было слышно. Шепот не возвращался. И в конце концов Мандред засомневался в том, что действительно слышал голос и что все это не было всего лишь сном.

— Я чувствую его повсюду, однако не больше, — сказал Нурамон. Эльф пытался скрыть разочарование, однако у него не получилось. — Давай готовить ужин.

Войдя в кухню, Мандред увидел источник аромата. В печи жарилось несколько кусков мяса. Он был удивлен тем, как быстро Нурамон приготовил его. Нигде не было остатков внутренностей, крови или шкуры. И поэтому нельзя было угадать, какому животному принадлежало мясо, томившееся на слабом огне. Оно было светлым, как у птицы.

— Что это? — спросил он наконец у Нурамона.

— Это гельгерок, — ответил эльф.

Мандреду стало любопытно. Во время поисков сына Нороэлль эльфы часто говорили о гельгероках и, конечно, описывали их, однако Мандред все же не мог представить, как выглядит такой зверь.

— А туша еще где-то поблизости? Можно мне посмотреть на него?

— Мне очень жаль, Мандред. Я убил его, а то, что мне не было нужно, оставил Гиломерну.

— Гиломерн? А кто это?

— Он живет здесь, в лесах, и сам охотник, но он часто берет то, что оставили другие.

— Он тоже эльф?

— Да.

— Он — друг?

— Нет. Гиломерну не важна дружба. Однако просто принято оставлять ему часть. Он наверняка уже забрал гельгерока. Не думай об этом. Рано или поздно ты увидишь этого зверя.

Нурамон принялся резать овощи.

— Мандред, а как насчет того, чтобы приготовить соус к мясу? Я уже нарезал травы, а приправы там. Лучше всего будет, если ты возьмешь подливу из жаркого и смешаешь все по вкусу.

Мандред был поражен тем, какие надежды возлагает на него эльф. Он, Мандред Торгридсон, ярл Фирнстайна и победитель человека-кабана, должен стряпать! Слышали бы это во Фьордландии! Тогда они перестали бы рассказывать о ярле Мандреде, а стали распевать застольные песенки о поваре Мандреде. Как часто во время поисков Гийома говаривал Нурамон: так ты из меня человека сделаешь. Если Мандред не будет начеку, то Нурамон и Фародин еще возьмут да и сделают из него эльфа, а в конце концов ему еще и стряпать понравится.

Поколебавшись, он исполнил то, что поручил ему Нурамон, и вскоре удивился, насколько удачным получился соус. К тому же он следил за тем, чтобы мясо не пригорело, и даже вынул из печи хлеб. А когда Нурамон попробовал соус и объявил его вкусным, Мандред не сумел скрыть гордости. Конечно, вкусный соус!

Пока они с Нурамоном выставляли блюда на стол, пришел Фародин. Он был с вещами, которые бросил на один из стульев, стоявших в комнате.

— Похоже, я ни капельки не опоздал. — Он был в отличном расположении духа и очень голоден.