— Сегодня день какой-то странный! С утра все наперекосяк. Уже две встречи отменилось. Думал с Машей посидеть — не пускают.
— Они с ума тут все посходили с этим карантином, — Катя принялась набирать номер — телефон был рядом. — У меня даже фрукты не взяли.
— Не волнуйтесь, без апельсинов Маша не останется, я привез ей полный пакет всяких фруктов, — похвастался модельер.
Но у Кати уже провалилась монетка.
— Але, мама? Это я. Плохо слышно! Я у Маши. Да нет, не дома, в больнице. Что? Сергей хочет поговорить? Он уже у тебя?.. Сразу с работы... Ну хорошо. Давай. Давай, говорю!.. Привет, братец. Да нет. Не пускают... «Самочувствие удовлетворительное», — процитировала Катя. — Что?.. Заехать к вам за подарком?.. А Юлька? Уже нет дома... Нет. Я должна радоваться! Ладно. Говори, где лежит.
Шведов деликатно отошел в сторону.
— Хорошо, пока, — продолжала Катя. — Не знаю теперь, когда буду. Что? Ладно, ладно. Пока.
К Игорю Андреевичу подошла нянечка в белом халате, передала записку. Шведов быстро прочел и улыбнулся. Записка была, несомненно, от Маши.
— Мой братец, видите ли, собирался между работой и днем рождения заехать домой, — решила поделиться со Шведовым Катя.
— И что?..
— И не заехал! — Катя кивнула на записку. — Я смотрю, у вас и связь налажена?
Шведов утвердительно кивнул.
— Я сразу заметила, какой на этой нянечке модный халатик. Даже подумала: «от Шведова, наверное», — сострила Катя.
— Ничего от вас не скроется! — оценил юмор модельер. — Пожалуй, единственное, что я не шил, так это белые халаты.
— Ну что? Вы едете?
— Только мне вначале надо заехать к Машке домой. Я имела в виду, к Сергею, — быстро поправилась Катя. — По привычке...
— К Сереже... — проговорил Игорь Андреевич задумчиво.
— Собственно, их-то с Юлей дома нет. Сергей уже у мамы.
Юля едет. Так что... — Кате показалось, что Шведов ее не слушает.
— Вам не по дороге?
— Нет-нет! Я вас подвезу!
— Спасибо. Это недалеко, в принципе здесь прямой трамвай...
— Подвезу, подвезу, — добавил Игорь Андреевич решительнее. — Тем более что у меня к вам... есть одна экстравагантная просьба.
— У вас просьба? — удивилась Катя. — Да еще экстравагантная? Это неожиданно.
— Для меня это тоже неожиданно. — Шведов немного смущался.
Катя посмотрела на модельера с интересом.
— Вы, наверное, в курсе, но я довольно долго... Как бы это сказать... Уговаривал Машеньку переехать ко мне. И все это время мне было запрещено не только звонить ей, не только приходить на работу, но даже провожать домой.
Шведов замолчал. Катя терпеливо ждала продолжения.
— Вы знаете... В результате я придумал себе, как устроена ее жизнь... Какая квартира... Мебель, кухня... То есть все то, что составляет понятие Дома для такой женщины, как Маша. Для Хозяйки, Матери, Жены. Я понимаю, что слишком многословен, но если коротко, возьмите меня с собой, — сформулировал наконец Шведов.
Катя хотела что-то сказать, но Шведов перебил ее:
— Я обещаю ничего не трогать, только смотреть. Мне важно понять, как она там жила.
— Но... Что вы рассчитываете там увидеть?
— Не знаю. Попробую почуять. Как-нибудь поймать атмосферу... Не знаю. Но день все равно пропал. А это... Ну как вам объяснить... Это что-то вроде...
— Понятно, — кивнула Катя. — Я сама всего полгода назад переболела верой в экстрасенсов и гороскопы. Поехали.
— Но там точно никого? — на всякий пожарный решил уточнить Шведов.
— Вы же слышали. Все давно у мамы или вот-вот будут. Только я, как Золушка, должна трудиться, когда все уже празднуют.
— Отлично! Тыква, то есть карета Золушки, уже ждет у подъезда.
Юля и Костикова спешно одевались, когда громко зазвонил телефон.
— Ну?! Теперь-то ты что не подходишь? — спросила Настя.
— А если это опять она?
— С какой стати! Я ей еще полчаса назад сказала, что ты уже выехала!
— Ты не знаешь мою бабушку! Она верит только дедушке и Ельцину!
— А чего, собственно, страшного?! Ну опаздываешь ты... Что, из-за этого обязательно скандал устраивать? Вообще, не первый год тебя знает. Могла бы и привыкнуть.
— Ой, у нас каждый раз с ней из-за этого... Телефон замолчал.
— Устала бороться, — констатировала Костикова.
— Или изменила тактику, — зловеще проговорила Юля, по-ленински прищурившись. Поймав удивленный Настин взгляд, пояснила: — Шутка юмора.
— Значит, до скольких вас точно не будет? — спросила Настя.
— Ну, не знаю... Часов до... А ты что, боишься не уложиться?
— Укладываться я сегодня вообще не собираюсь, — сказала Настя со значением.
— А вы с ним разве не?..
— Ну и что. Но каждый раз это должно быть для него как подарок! Лично я не уверена, что он его уже заслужил.
— Ну ты, мать, строга! — улыбнулась Юля.
— С ними иначе нельзя. Если, конечно, у тебя далеко идущие планы.
— А у вас что? Серьезно?!
— У меня, Кузнецова, теперь со всеми серьезно. Нам сейчас отец нужен.
— Но нельзя же так...
— Как — так? Без чуйств, ты имеешь в виду? У меня, Юль, теперь одно чувство. Если я хочу вернуться в дом родной, то обязана обеспечить своей маман зятя!
— А если у него с твоей мамой будут плохие отношения?
— Конечно, плохие. А как с ней могут быть хорошие...
— Нет... Я этого не понимаю...
— После второй беременности поймешь!
— А у тебя что — вторая? — Юля сделала большие глаза.
— Двадцать седьмая! Выражение такое! Чтоб вместо мата! Или ты только матом понимаешь?
— Костикова, кончай!
— Обидчивая попалась! Квартиро-сдатчики все такие? — Последнее время у Насти трудно было понять, когда она шутит, а когда говорит серьезно. — Ну ладно, ладно... Так когда вы придете?
— Часов в одиннадцать.
— А позвонить перед выходом? Слабо?
— А телеграмму тебе не прислать?!
— А у вас почтальон мужчина или женщина? — осведомилась Костикова низким грудным голосом женщины вамп.
— Мужчина. Лет восьмидесяти.
— А я тебе говорю, мне все равно. Лишь бы не женатый!
— Разведем, если надо будет... — сказала Юля хмуро. Настины настроения ей определенно не нравились.
