Он спешил отдать распоряжения, а сам все упорнее думал о том, что надо бы связаться с Тухачевским. Командарм крепко держит в руках свои части, пришел бы на выручку. Что бы тогда запел самонадеянный Муравьев? Если бы Тухачевский подоспел! В конце концов, от Инзы, где штаб армии, до Симбирска не так уж долог путь…
Откуда было знать Иосифу Михайловичу, что Тухачевский уже в Симбирске, но только без своей армии? Не мог он этого знать. И наскоро написал:
«Командующему 1-й армии М. Н. Тухачевскому: Симбирский комитет РКП (б) сообщает, что сегодня во второй половине дня в город прибыл Муравьев и под предлогом необходимости войны с Германией выступил против власти Советов. Мы изолированы в губисполкоме, надежных войску нас нет. Измена командующего фронтом намного ухудшает нашу борьбу с белочехами и может стать сигналом для выступления левых эсеров в других городах Поволжья. Немедленно окажите помощь Симбирску. Желателен ваш приезд. Сообщите об измене Муравьева Ленину, Свердлову и Дзержинскому.
Доставить записку командарму взялся большевик Вахатов.
…К полуночи в председательском кабинете собралось несколько членов губисполкома.
— Предлагаю, — сказал им Иосиф Михайлович, — немедленно, прямо сейчас, созвать экстренное заседание исполкома.
— Ночью?!
— Да, ночью.
— Но ведь мы блокированы.
— Однако вы-то проникли в здание, вон сколько вас уже собралось! Давайте-ка не терять времени и готовить повестки, сразу разошлем.
— На какой час вызывать?
— Как можно скорее. Не указывайте часа. Хоть через минуту!
Тем временем вернулся Каучуковский, который должен был припрятать документы. Шепнул на ухо:
— Все в порядке, товарищ Варейкис. Зарыл возле первой гимназии.
— Молодец! Незаметно? Сами потом найдете?
Вслед за Каучуковским явились Иванов (однофамилец эсера, мало ли Ивановых на Руси…) и Фрейман, затем влетел Саша Швер, готовый ко всему, как всегда.
— Ну вот, — повеселел Иосиф Михайлович, — почти вся наша фракция в сборе! А что же левые эсеры?
— В Троицкой гостинице, с Муравьевым совещаются.
— Все ясно. Заглянем-ка к тебе в редакцию, Саша. Пойдемте, товарищи, там все и обсудим. Надо подготовить воззвание к войскам и населению.
— Пиши ты, Иосиф, только покороче, — сказал Швер, когда пришли в редакцию. — Слов двадцать, не более. А я пока раздобуду наборщиков.
— Надо, чтобы — свои.
— Что же, я не понимаю? — обиделся Швер. — Одного ты наверняка помнишь. Это Абросимов, большевик. Ну, я пошел.
Иосиф Михайлович тут же принялся писать: «Муравьев изменил революции…»
В дверь постучали. Вошел все тот же великан Медведь:
— Товарищ председатель! К вам делегация от бронеотряда, потолковать желают.
— Так пускай входят.
Вошли двое — политкомиссар отряда Федор Иванов (еще один Иванов!) и шофер.
— Товарищ Варейкис! Что там такое? Ведь главком, как мы догадываемся, что-то затевает против вас.
— Не затевает, товарищи. Уже затеял. И не что-то, а измену.
— Так мы и думали! Вот гад!.. В таком случае разрешите заявить, что ни один наш броневик ни одного снаряда по зданию Совета не выпустит. А этого фрукта Беретти я, как комиссар, отстраню к чертовой матери и возьму командование на себя.
— Спасибо, товарищи! От имени большевистской фракции, от всей нашей партии объявляю вам благодарность. И — просьба к вам. Свяжитесь с пулеметчиками и со всеми, кто нас окружил здесь, кто на Гончаровской, кто держит почту и банк… Растолкуйте им…
— Не сомневайтесь, товарищ Варейкис! Все сделаем.
Не успел еще Иосиф Михайлович дописать лаконичное воззвание, как снова прервали: ввалились представители от пулеметной команды. И — с порога:
— Вопросов нет, товарищи! Мы с вами!
Следом за ними — стремительный Саша Швер с двумя наборщиками.
— Готово, Иосиф? Давай сюда. А за нами дело не станет. Через час можно будет рассылать.
— Если удастся… — вздохнул кто-то.
— Никаких «если»! — откликнулся Иосиф Михайлович. — Веселее глядите, товарищи! Мы еще поборемся! Бронеотряд — с нами, пулеметчики — с нами, латышские стрелки — с нами…
Вскоре — после бесед с агитаторами, которых разослал Иосиф Михайлович, — о своей верности Советской власти и готовности выступить против Муравьева заявили отряд 1-го Симбирского полка, Интернациональный отряд имени Карла Маркса и две сотни балтийских матросов, которых временно возглавил политкомиссар Лев Берлин. Удалось также вооружить несколько сотен местных рабочих, но это был резерв.
— Молодцы агитаторы! — удовлетворенно воскликнул Иосиф Михайлович. — Отлично поработали. Убежден, что и прибывший с главкомом Уфимский полк в конце концов примкнет к нам. Но пока еще силы остаются неравными. Самая надежная сила — здесь у нас, на первом этаже, в казарме. Это латышские стрелки и те русские красноармейцы, что с ними. Даже в случае полной неудачи они готовы к самопожертвованию. На них прежде всего и будем опираться… Какие вести из гостиницы? Что там левые эсеры?
— Поддержали Муравьева. А он объявил Поволжскую республику.
— Этого негодяя надо арестовать. И скорее.
— Но как это сделать, товарищ Варейкис?
— Давайте думать. Только время не ждет.
— Вы сами что предлагаете? Как председатель…
— Предлагаю… Предлагаю вызвать его сюда, к нам. На заседание исполкома. Сегодня же ночью. И как только явится — арестовать.
— Кто будет арестовывать? Нас слишком мало.
— Не беда. Привлечем человек тридцать латышских стрелков и… и человек двадцать, не менее, из других отрядов. Надо только продумать операцию во всех деталях. Кто возглавит?
— Вы и возглавите, товарищ Варейкис. Фактически уже возглавили.
— Других предложений нет?
— Нет!
— Так не будем же терять время, товарищи…
32. ГЛАВКОМ
Своими действиями по приезде в Симбирск Михаил Артемьевич был доволен.
