продажи моих земель. Затем, когда ваши лучники напали той ночью на мой лагерь и сожгли наши запасы…
Милон попробовал проникнуть в мысли Портоса и он почувствовал настоящую ненависть к Застросу.
Милон обратил внимание на внешний вид капитана — старый шлем, на котором осталась половина креста, чиненую одежду и обувь, дешевую чешуйчатую кольчугу, тогда как большинство офицеров и дворян носили пластинчатые. И внезапно он принял решение, о котором никогда не жалел.
Он громко сказал:
— Лейтенант Маркос!
Сразу же позади кресла появился небольшой тяжелый ящик. На крышку стола поставили бутыль вина и четыре чашки, принесли еще одно кресло.
Когда слуга отправился искать стратегоса Гавоса, Милон повернулся к Томосу.
— Мне кажется, что у нас с капитаном Портосом одинаковые размеры. Сходи в мои помещения и прикажи людям открыть ящики, подобрать одежду и обувь, подходящую капитану, командующему тысячью всадников: принесите сюда и мой запасной костюм из Питзбурка.
Когда Томос ушел, здоровяк капитан запротестовал:
— Но, милорд… я просил только за тех, кто зависит от меня, а не за себя.
— Кроме того, что Вы являетесь прирожденным командиром и джентльменом, Вы по-настоящему хороший офицер, и это, мой добрый Портос, весьма редкое сочетание. Слишком многие офицеры помнят только, что «ранг дает привилегии», но забывают, что «они накладывают обязательства». Вы отдали все свое тому, кто предал этот факт забвению. Вы можете цинично расценивать посулы правителей, но я скажу: служите мне так же, как Вы служили Застросу в прошлом, и благодарность и награда Вам и вашим людям будут обеспечены.
Пока Портос сидел, переваривая неожиданную похвалу, Милон наклонился и открыл ящик, вынул три кожаных мешочка и кинул на стол, подвинув их затем Портосу.
— Капитан, мы поддерживаем в армии высокий уровень личной чистоты, особенно среди офицеров, поэтому Вам потребуется больше, чем один комплект одежды, маленький мешочек для ваших личных нужд. А с помощью двух остальных приведите в порядок всех офицеров. Для этого не надо далеко ходить: маркитанты и купцы открыли свои лавки по обе стороны дороги к северу от укреплений; там есть оружейники, портные, шлюхи, игроки, сапожники, и торговцы конями, кузнецы, предсказатели, воришки. Спаси их Бог, если мы потерпим поражение.
— Нет, милорд! — Портос потряс головой. — Снаряжение моих людей более важно. Я не могу принять…
— Капитан Портос, — строго сказал Милон. — В моей армии Вы примете все то, что я прикажу. Ваши сержанты и солдаты будут обеспечены всем необходимым моими квартирмейстерами: одеждой, обувью, оружием, доспехами, лошадьми, попонами, даже кухонными горшками. И спаси и помилуй их Бог, если они будут скупиться.
К тому моменту, когда прибыл Гавос, капитан Портос выглядел уже офицером-дворянином.
— Гавос, — это Портос, он катахронос и комис по рождению, командует 962 опытными уланами, все они эллинойцы. До недавнего времени его отряд находился в армии короля Застроса, который бесчестно оскорбил его. Томос имел дело с солдатами Портоса и считает их первоклассными противниками. Возьмете их?
Гавос повернулся и испытующе посмотрел на Портоса, затем холодно спросил:
— Почему вы дезертировали, комис Портос?
Кратко и решительно Портос ответил ему. Пока он говорил, Гавос мысленно спросил у Милона:
— Вы верите его рассказу, лорд Милон?
— Да, — так же ответил Милон. — Я проверил его мысли, и то же сделал Маклауд. Он правдив с нами.
— Рад слышать, — ответит Гавос. — Он говорит неплохо. Да, я возьму его и его людей в регулярные части. Я был бы дураком, если бы отказался.
— Тогда скажи это вслух, — приказал Милон. — Капитан не телепат.
Мягкий свет осветил кушетку Александроса, а легкий ветерок осушил любовный пот с его кожи. Мора лежала, тесно прижавшись к нему: ее голова на его руке, дыхание все еще прерывистое, а ноги еще подрагивали от наслаждения.
Через некоторое время она шепнула:
— Лекос?
— Да, Мора? — ответил он.
Молча она перекатилась и оказалась на нем, ее полные твердые груди тесно прижались к его груди. Она опиралась на локти, ее пышные волосы спадали с обеих сторон ее маленькой головки. Какой-то момент она смотрела ему в глаза, затем опустила их и прижалась своими горячими красными губами к его губам. Но когда его руки крепко обняли ее, она мягко выскользнула из его объятий.
— Нет, Лекос. Нам надо поговорить.
Зная ее настроение также хорошо, как и ее тело, Александрос откинулся на спину и положил голову на сцепленные руки.
Мора опустилась на локте, прослеживая пальцем шрамы на его теле. Не отрывая взгляда от пальца, она сказала:
— Лекос, я люблю тебя, я думаю, что люблю тебя так же, как любила твоего деда, первого Лекоса, возможно даже больше. Вместе с тобой в эти последние недели, я испытала опять экстаз, который, как я думала, никогда больше не испытаю.
Но в отличие от моего первого Лекоса, ты так же, как и я, знаешь, что это не может длиться вечно. Я бы с радостью сделала тебя таким же, как и я, но это не в моих силах, миром управляет смерть.
Мой муж, Альдора, и я бессмертны не полностью. Смерть Деметриуса доказала это. Отсутствие доступа воздуха к легким смертельно для нас, но наша способность к мгновенной регенерации тканей делает нас неуязвимыми к ранам, травмам, болезням. Глядя на меня или на Альдору, никто не даст нам больше двадцати пяти лет, хотя Альдоре уже за пятьсот, а мне свыше трехсот лет. Милон даже не уверен в своем возрасте, он думает, что ему семьсот лет. Может, больше.
Вот что я хочу сказать тебе, Лекос.
Он прижал два пальца к ее губам, и сказал:
— Что, не хочешь видеть меня старым, моя Мора? Нет, этого не случится, любовь моя, ибо это было бы самой жестокой пыткой для нас. Когда я должен уехать?
— Я послала галеру этим утром, Лекос. При хорошей погоде она достигнет Кенуриос Элас за несколько дней. Я написала капитану Янекосу, чтобы он прислал корабль больший, чем бирема… потому что у меня к тебе просьба, Лекос.
— И что ты хочешь, Мора?
— Я хочу, чтобы ты взял с собой Альдору. Зная ее наклонности, я уверена, она без сомнения совратит тебя сразу же, когда вы вернетесь домой, и может быть, раньше. Но занимайся любовью с ней с легким сердцем, Лекос, мое благословение будет на вас обоих.
На этот раз Мора прижала руку к его губам, не давая возражать.
— Успокойся Лекос, и слушай внимательно. Долгая жизнь не означает вечного счастья. Альдора прожила трагическую жизнь. Она родилась в семье дворянина из Гисисполиса, и ее отец был такой же, как и Вахронос, которого ты убил, для него жена была необходимым злом, иначе он не мог иметь наследников. Когда бедняжка Альдора была ребенком, ее мать умерла, и ты можешь представить, как много родительского внимания девочка получила от такого отца. Она росла быстрее чем средняя девочка, и достигла половой зрелости в десять лет. Когда ей было одиннадцать, Гисисполис был взят штурмом и на ее глазах были убиты ее отец и братья, затем трое изнасиловали ее, а потом продали конникам, которые не говорили на ее языке. В то время ее способность к телепатической связи еще не проявилась. В Конных Кланах часто представляют своих наложниц и жен родственникам или важным гостям, и я не стала устраивать «суд божий», пока члены клана не установили, что ей нет четырнадцати и что, используя ее, они
