Я невольно спрашивала себя, сколько же туристов, встречая зверей в национальных парках, уезжают в полной уверенности, что сохранение животного мира не проблема. Им невдомек, что за пределами заповедников число животных катастрофически сокращается.
В Аруше Билли встретил директора и попросил у него разрешения спать поблизости от урочища, чтобы мы могли найти львят и сделать операцию Джеспэ, если это будет нужно. Директор остался при своем мнении, но они условились, что после поисков Билли приедет к председателю правления и поговорит с ним.
Потом мы отправились к озеру Маньяра, где наблюдали, как два страуса носятся наперегонки по мелководью. Тут же, в окружении фламинго, марабу, гусей и другой водоплавающей птицы, бродили около двух десятков буйволов и с полсотни болотных козлов. Несколько козлов лежало в воде, и около них искали пищу фламинго. Но больше всего меня удивило, что страусы здесь не боятся воды. В отеле «Фламинго» нам рассказали, в чем дело. До того как район озера Маньяра сделали заповедником, люди так безжалостно истребляли страусов, что одна пара и уцелела. И теперь при виде машин птицы со всех ног мчатся к озеру, спасаясь от людей.
На следующее утро погода была пасмурная, полюбоваться видами не пришлось, но мы навестили инспектора, который жил недалеко от кратера Нгоронгоро. Он познакомил нас с Нгугу, своим ручным дикобразом. Это был очень примечательный зверь, он ласкался ко всем, кто угощал его фруктами или куском пирога. В тот же день мы доехали до гостиницы в Серонере, где и остановились на неделю.
На другой день рано утром мы отправились к тому месту, где львята были выпущены на волю из клеток. Нам встретился отряд топографов, которые жили тут уже месяц. Мы спросили, какие львы им попадались. Они видели много львов, но, естественно, не могли сказать, были ли среди них наши львята.
Когда мы подъехали к урочищу львят, я стала звать их — никакого ответа. Поехали дальше, вверх по долине. Всякий раз, завидев дерево, облепленное грифами, мы спешили туда, думая, что это львята со своей добычей. Но львят нигде не было. Нам встретилось несколько львиных стай, а один раз мы очутились слишком близко от стада буйволов в двести голов, пришлось поспешно отступить.
Пора уже было возвращаться, чтобы не нарушить правила, предписывающего туристам быть в Серонере до темноты. На обратном пути мы увидели на термитнике гепарда, он был очень хорош на фоне закатного неба. Затем нам пересек дорогу леопард. Крупные черные пятна придавали его шкуре голубоватый оттенок. Через мгновенье он уже исчез из виду.
Как только рассвело, мы уже снова были в долине львят. Здесь нам попались два льва, у одного из них был сильно поврежден глаз. Наверное, здоровый охотился и для себя, и для товарища.
На берегу реки мы увидели небывалое скопление животных. Их загнала сюда засуха… Вернувшись снова к урочищу, мы долго звали львят, но они не пришли.
По пути домой мы опять любовались красавцем гепардом на его термитнике и видели, как из большой лужи вместе пили аист ябиру и леопард.
На четвертый день Билли прихворнул. Его нещадно искусали мухи цеце, руки и ноги у него сильно распухли. Хорошо, что в гостинице среди постояльцев нашелся врач. Он определил аллергию, прописал лекарство и посоветовал Билли избегать мест, зараженных мухой цеце. Поэтому Оставшиеся три дня мы не уезжали далеко от Серонеры. Обидно, что нельзя больше искать львят. А посмотреть и здесь было на что. В районе гостиницы обитало множество животных. Рано утром мы увидели ушастых лисиц; потом большую семью львов: три взрослых льва, три львицы, шесть месячных сосунков и два молодца, ровесники нашим. Они сонно возлежали на равнине, не обращая внимания ни на нас, ни на молодого гепарда, который наслаждался солнцем метрах в ста от них.
Когда стало совсем жарко, мы укрылись под тенистым деревом по соседству с холмом, на котором я разбивала лагерь в прошлый раз. Я попробовала писать, но меня отвлекла чета жирафов с двумя детенышами. Рога малышей еще не отвердели и напоминали пучки волос. Шеи казались необычно короткими, а плечи и узловатые колени — непомерно большими.
Вечером, обедая с инспектором и его женой, мы встретились с директором. Он предложил нам на следующий день посмотреть, как будут выпускать на волю носорога, отловленного в области, где он причинял вред людям. Впервые носорог справлял здесь новоселье, поэтому ждали, что ради этого случая сюда прибудут председатель правления Питер Скотт и другие участники совещания в Аруше.
Собралось много народу. Тридцать человек прилетели на самолете, а машин понаехало столько, что, когда они окружили грузовик, на котором стояла клетка носорога, я не представляла, как бедный зверь выберется на волю. Вот открыли дверь клетки, все вокруг загудели. Ошалелый носорог пошел прямо на чью-то легковую машину. Владелец поспешно отогнал ее в сторону, а зверь повернулся и затрусил мимо машины председателя правления к зарослям у реки. Хорошо еще, что он не буянил, ведь от носорога, когда его раздразнят, можно всего ожидать.
Билли воспользовался случаем и вручил председателю письмо с просьбой разрешить нам сделать операцию Джеспэ. А затем мы покинули Серенгети.
Солнце садилось, когда мы поднялись на Маньярскую гряду. В угасающем свете дня равнины вокруг казались безбрежными. Неожиданно послышалось пение, потом словно звуки ксилофона. И появился чернокожий мальчик, который играл на самодельном инструменте — несколько металлических полосок разной длины на выдолбленной деревянной чурке. Мальчуган шел куда-то по своим делам и быстро скрылся в темноте. Вот кто хозяин Африки! А может быть, это и есть сама Африка…
На следующий день Билли присутствовал на совещании в Аруше, потом мы завтракали вместе с председателем правления, сэром Джулианом Хаксли, Питером Скоттом, Ноэлем Симоном и другими участниками. Мы всячески уговаривали председателя позволить нам оперировать Джеспэ, но он был непоколебим.
Тогда мы устроили свое собственное совещание. Ноэль Симон настолько зажегся, что написал письмо председателю от имени своего Общества охраны диких животных, выражая тревогу за судьбу Джеспэ. Он писал, что, если дело обернется плохо, это может повредить борьбе за животных Восточной Африки, а ведь Танганьика всегда играла ведущую роль в этой борьбе. Ноэль Симон советовал разрешить доктору Хартхорну осмотреть Джеспэ и, если надо, сделать операцию. Для этого нужно дать Джорджу и Хартхорну десять дней на поиски, помочь им разыскивать львят и позволить их кормить. Симон подчеркивал, что я согласна в дальнейшем не просить о льготах, если нам пойдут теперь навстречу. В подтверждение его слов я приложила свое письмо, в котором обязалась, если того потребует председатель, не участвовать в экспедиции Джорджа и доктора Хартхорна. Мне хотелось показать, что я забочусь о Джеспэ вовсе не из эгоистических соображений.
В завершение наших экскурсий мы на следующее утро поехали осматривать кратер Нгурдото — небольшой потухший вулкан, который недавно был присоединен к территории Национального парка. Я никогда еще не видела столько буйволов и бородавочников, сколько бродило там на заболоченном дне кратера. После этого мы тронулись в Найроби. В дороге у нас были всякие неполадки, но наконец мы добрались до места, и Билли сел на самолет, улетавший в Европу.
В Исиоло я застала Джорджа. Им удалось перевезти в заповедник Мара сорок четыре угандских водяных козла. С остальными решили подождать, так как животные уже определили дальнобойность ружей, стреляющих усыпляющими зарядами, и не подпускали людей близко.
Джорджу передали, что слоны и носороги разорили могилу Эльсы. Мы сразу выехали туда, взяв с собой каменную плиту с надписью и мешок цемента, чтобы сделать сверхпрочное надгробие.
На месте оказалось, что могила не так уж и повреждена. Носороги явно устроили себе здесь логово. Они съели два куста эвфорбии и все алоэ, вытоптали кустарник у реки и в моем «кабинете». Всюду был виден помет слонов и носорогов.
Я боялась этой поездки, но теперь у меня было удивительно мирно на душе, точно я вернулась домой. Я прошлась вдоль берега, надеясь увидеть наших старых друзей бабуинов и лесных антилоп, но все животные куда-то исчезли. Лишь после захода солнца послышался голос какой-то птички, а когда мы легли, явилась виверра. Она юркнула в палатку Джорджа, разыскала сыр — словом, вела себя так, будто мы и не расставались. Джордж сделал несколько снимков, виверра и глазом не моргнула. Она отступила лишь после того, как он подошел к ней совсем близко.
Утром мы наломали побольше каменных плит на Больших скалах, скатили их вниз по склону и отвезли
