грузовик. Я была вынуждена предпочесть бар как меньшее зло. Решила, что отребье, которое находится внутри, будет поприличнее того, что снаружи.
–?И теперь вы в этом не уверены?
Лаки распахнул перед ней дверь, и Серена шагнула вон из бара. Ее тотчас встретил дружный хор мужских голосов: свист и двусмысленные выкрики. Серена на миг закрыла глаза, страдальчески вздохнула и потерла виски. Нет, сегодня ей явно не везет.
Затем она услышала, как позади нее хлопнула дверь, и свист и пошлые шуточки стихли как по команде. Зато рядом с ней вырос Лаки и жестом собственника положил руку ей на талию. Впрочем, жест этот скорее означал, что она под его защитой, а вовсе не намек на близкие отношения. Он утешал и успокаивал. Серена удивленно подняла глаза. Лаки полным ярости взглядом посмотрел на компанию буровиков на крыльце перед входом в заведение.
–?Вас разве не учили в детстве оказывать женщинам знаки уважения? – спросил он своим коронным елейным тоном, от которого по спине у Серены побежали мурашки.
Ответа на вопрос не последовало. Буровиков с нефтяных приисков запугать было трудно. Порой они специально нарывались на драку, лишь бы только помахать кулаками. Впрочем, сейчас они явно были не в настроении. Или же оказались мудрее, нежели Серена о них думала. Возможно, им уже доводилось встречать Лаки и его лучшего друга, мистера Острое Лезвие. А может, они просто растерялись, ломая голову, что забыла приличная женщина в обществе самого опасного человека во всей Южной Луизиане.
Серена повыше вскинула подбородок, собрала в кулак остатки самообладания и, сопровождаемая Лаки, с гордым видом спустилась вниз по ступенькам и зашагала через автостоянку.
–?Я бы хотела вернуться домой, если вы не возражаете, – сказала она. – Вижу, что вы очень занятой человек, мистер Дюсе. Думаю, к Гиффорду я съезжу как-нибудь в другой раз.
Лаки остановился как вкопанный. Затем посмотрел на воду, поблескивающую в лучах полуденного солнца, и сделал долгий выдох.
Нет, это просто глупость с его стороны. Он ведь хотел от нее избавиться. Хотел, чтобы она подумала о нем плохо. По идее, он должен только радоваться тому, что она готова отказаться от своей затеи. Увы, он ничуть не обрадовался. Господи, он просто мазохист, вот кто он такой. С какой стати его должно волновать то, что о нем думает Серена Шеридан? Ее полный презрения взгляд? Тем более что и это чувство взаимно на все сто процентов. Да что там! На все сто десять! По идее, он должен смотреть на нее как на пустое место.
Что?
Неужели он возбудился? Это лишь инстинктивная реакция. Нет, конечно, он бы не отказался. Любой мужчина, если только он не импотент, не отказался бы. Потому что она была красива холодной, неземной красотой античной богини. И конечно же, это возбуждало. Господи, с каким наслаждением он проник бы в нее, погрузился бы в горячую плоть между этих длинных, стройных ног. С каким наслаждением гладил бы и целовал эти бедра, эту грудь. Увы, он давно усвоил горький урок, что красота обманчива и под нежными холмиками грудей вполне может биться холодное, жесткое сердце.
Ярость. Вот что владело им в данный момент, сказал он себе. Ярость. Злость. В конце концов, перед ним родная сестра Шелби. Можно даже сказать, перед ним сама Шелби, только с дипломом психолога. Боже мой, это просто какой-то кошмар…
А еще она внучка Гиффорда Шеридана. А он дал Гиффорду обещание. Стоило ему об этом вспомнить, как Лаки вновь сокрушенно вздохнул и негромко выругался по-французски себе под нос.
–?Послушайте, – как можно спокойнее произнес он. – Я не знаю, что вы там увидели или услышали. Но уверяю вас, это не имеет никакого отношения к моему обещанию отвезти вас к старому Гиффорду. И я готов это сделать, причем доставлю вас туда в целости и сохранности. Обещаю, что не скормлю вас аллигаторам и не продам в рабство. Потому что Гиффорд мой друг.
Серена смотрела на него, не веря собственным глазам. На его высоких скулах выступил румянец. Он стоял перед ней, переминаясь с ноги на ногу, и отказывался посмотреть ей в глаза. Вид у него был сконфуженный и растерянный. А еще… он был чертовски симпатичный.
Господи, что с ней такое происходит? С какой стати она взяла, что он симпатичный? Симпатичными бывают щенки. Или бойскауты. А Лаки Дюсе – тигр-людоед. Вполне возможно, что на обед он поедает бойскаутов, на десерт лакомится щенками, а вместо зубочистки потом использует наивных блондинок- психологов, которые видят положительные качества там, где их нет. Ей вообще стоит выбросить его из головы, и чем скорее, тем лучше. По идее, она должна опасаться его. Но ей… почему-то не было страшно.
Похоже, здравомыслие потихоньку начало ей изменять. А все это место. Это дикое, почти первобытное место. Воздух здесь напоен дурманящими ароматами. Внутренний голос подсказывал ей, что этому типу доверия нет, потому что какое может быть доверие хищнику? От него в любой момент можно ждать какой угодно гадости. И все же у нее не нашлось сил оставить его.
–?Я поражена, – призналась она наконец.
–?Чем? – он пристально посмотрел ей в глаза. – Вас удивляет, что я не продам вас в рабство?
В уголках ее рта мелькнула улыбка.
–?Тем, что у вас, оказывается, есть друг.
С этими словами Серена повернулась и зашагала к причалу.
Глава 3
«Проживи я хоть до ста лет, Шансон-дю-Терр все равно останется моим самым любимым местом на всей земле», – подумала Серена. Родовое гнездо дарило ей ощущение надежности и традиции. Шериданы жили на этой земле с того самого дня, как их далекий предок выиграл ее в карты в 1789 году. Возможно, она не стала бы здесь жить, но это было ее наследство.
Дом стоял в конце аллеи поросших мхом дубов, чьи широкие кроны сплелись ветвями, образовав над дорогой нечто вроде шатра. Сам дом был типичным креольским шато – то есть сочетанием французского провинциального и вест-индского стилей, с покатой крышей и широкими галереями, которые опоясывали его на обоих этажах.
На первый взгляд дом показался Серене точно таким, как и прежде, – приятным, приветливым, внушительным, без излишней внешней роскоши. Но стоило ей пару раз моргнуть, как воспоминания, застилавшие ей глаза, тотчас исчезли, и она увидела его как будто впервые. И тогда дом предстал ее взгляду таким, каким он был на самом деле.
Крыша нуждалась в срочном ремонте. Свое дело сделали весенние дожди. Кое-где отсутствовала черепица, а над западным крылом был наброшен кусок ярко-голубого брезента. Колонны верхней галереи следовало бы покрасить заново, балюстрада зияла дырами, отчего сам дом чем-то напоминал беззубый рот. Кирпичи первого этажа и деревянная обшивка верхнего были по-прежнему выкрашены в желтый цвет, однако за многие годы краска выцвела и теперь имела оттенок старого пергамента, утратив веселую солнечную желтизну ее детства.
Увы, память сохранила дом в его лучшем виде. Сейчас же, размышляла Серена, он скорее напоминал любимого дядюшку, который со времени их последней встречи успел из немолодого мужчины превратиться в дряхлого старика.
Прижав к груди туфли и сумочку, Серена зашагала босиком по широкой лужайке. Идти было неудобно, и она постоянно спотыкалась. В следующий миг дверь на втором этаже распахнулась, и на галерею, подобно беговым лошадкам из загона, выбежали ее племянница и племянник. Шестилетняя Лейси с криком бросилась вниз по широким ступеням – этакое очаровательное розовое облачко с золотистыми локонами. Вслед за ней – восьмилетний Джон Мейсон. В руках – жаба, на губах слегка злорадная улыбка.
–?Джон Мейсон! Оставь сестру в покое! – донесся им в спину крик. Голос принадлежал Шелби Шеридан-Тэлбот, а в следующий миг на галерею выбежала и она сама.
Шелби была лишь на полдюйма ниже Серены и чуть-чуть полнее ее. В разрезе ее карих глаз имелось нечто неуловимо восточное, губы же, казалось, были вечно недовольно надуты. И тем не менее, несмотря на все эти различия, сестры были удивительно похожи друг на друга. В данную минуту Шелби, казалось, приготовилась произнести речь перед солидной аудиторией. Иначе зачем ей понадобилось облачаться в этот ярко-желтый костюм? Приталенный жакет, слегка расширяющийся на бедрах – считалось, что этот
