– Хорошо, я прощаю тебя, избалованный мальчик! Только не своевольничай и никогда больше не уходи из дому без разрешения. Да еще в такое тревожное время!.. Иди…
Оставшись с Бабоном наедине, Дамасикл пристально вгляделся в одутловатое лицо его и опустил глаза, как бы раздумывая.
– За то, что ты, воин, вернул мне раба, я признателен тебе. Подожди здесь, я награжу тебя.
Бабон отрицательно покачал головой.
– Я уже награжден тем, что попал под крышу твоего дома. Я готов служить тебе и далее.
Дамасикл опять внимательно посмотрел на хабейца.
– Что ж, если ты говоришь правду, я рад твоему желанию служить мне. О случае с рабом не говори никому… Приходи завтра, я дам тебе поручение. Василика!
Вошла рабыня.
– Дай воину чашу вина и проводи его.
Бабон склонил голову.
Глава третья.
Божественный Састер
1
На другой день Делии, жене Скимна, стало хуже. Напряжение вчерашнего дня подорвало ее силы, и она слегла. Скимн хмуро посмотрел на восковое лицо больной и покачал головой.
– Однако мне надо идти, – произнес он, подавляя невольный вздох, – я должен ремонтировать стены города.
Он взял несколько вощаных дощечек, бронзовый отвес, опоясался мечом (время военное) и ушел, опираясь на посох.
Мать с нежностью гладила рукой по щеке Гекатея, склонившегося к ней, и шептала:
– Иди, сын мой, тебя ждут. Ты же назначен сегодня в охрану Девы! Пусть Заступница покровительствует тебе. Я уже просила ее об этом… Положи в складки ее одежды вот эту молитву.
Она положила на ладонь сына вощаную дощечку с начертанной на ней молитвой.
Во дворе храма Девы Гекатея встретили вооруженные эфебы. Ираних громко смеялся, вспоминая о вчерашней попойке. Остальные шумно его поддерживали.
– Тебя ждет старшая жрица, – сказал он Гекатею, – она у подножия розового кумира. Сегодня ты, кажется, старший стражи.
Мата встретила молодого воина в храме. Перед этим она отдавала распоряжения иеродулам и по- хозяйски следила, как молодые рабыни натирали мраморное тело идола душистым маслом.
За изваянием богини ухаживали, как за живым человеком. После умащения маслом рабыни закутали статую в мягкие белые ткани, расшитые золотыми листьями и звездами. Это был ее будничный наряд. В праздники одежды менялись на более роскошные, как это было и вчера, во время всенародных молений.
Но Дева двуедина. Это ее второе воплощение, причем не главное. Сама она в первообразе стоит в особом помещении, опистодоме, куда никто, кроме немногих доверенных лиц, не имеет доступа.
Жрица, проследив за переодеванием богини, уже хотела прогнать рабынь и пройти с двумя помощницами-старухами в тайное святилище, где обитала подлинная хранительница города, самое дорогое сокровище полиса, его магический талисман.
В это время в храм вошел Гекатей, скромный, как и подобало молодому гражданину, и вместе с тем великолепный в своих доспехах. В правой руке он держал красное древко копья, в левой – круглый щит.
В храме холодно и мрачно. Пахнет остывшим дымом бензойного курева. Юноша взглянул на закутанную фигуру богини, потом разглядел жрицу. Лицо Маты сейчас не было нарумянено. На нем не отражалось той величественности и безмятежности, с которыми она выходила к народу накануне. Она выглядела уже стареющей женщиной, с желтыми дряблыми щеками, красноватыми веками и бесцветными губами.
Она зябко позевывала и куталась в меховую накидку. Увидев Гекатея, двинулась к нему навстречу.
– Привет тебе, юный воин! Со вчерашнего дня ты стал взрослым мужчиной. Надеюсь, ты вошел в жилище богини не отягощенный посторонними мыслями? Богиня ревнива и любит, чтобы те, кто вошел в храм, отдавали ей себя без остатка.
– О почтенная Мата, по-видимому, я не достоин быть начальником сегодняшней стражи.
– Почему сегодняшней? Мне известно, что совет назначил тебя на должность старшего телохранителя богини на весь месяц лой, с оплатой из храмовой казны. Богиня заметила тебя и благоволит к тебе, мой мальчик!
Мата взглянула на рубиновое кольцо на своем пальце, улыбнулась и посмотрела в лицо юноши. Краска заалела на его щеках. Для вчерашнего эфеба такое назначение было большой честью.
– Или тебя не радует это? – с такой же усмешкой спросила вкрадчивая богослужительница.
– Очень радует, – смущенно ответил юноша, – о такой большой чести я мог только мечтать!
Мата удовлетворенно склонила голову.
– Хорошо сказано. Но почему ты считаешь себя недостойным этого назначения?
