– Один всадник – женщина! – сказал учитель.
– Не радуйся этому. У них женщины дерутся не хуже мужчин!
Оба замерли в ожидании, сжимая в руках копья.
Напак слез с коня и помог Гедии спешиться. Девушка не могла стоять на ногах и со стоном опустилась на снег.
Напак рассмеялся.
– Ты не привыкла ездить на лошади… Крепись, скоро ты будешь среди друзей! Благодари богов, что они избавили тебя от вероломного Костобока!.. Он хотел получить за тебя хорошую цену от тавров, но ему не удалось!..
Девушке было хорошо известно, что тавры не покупают пленных, но она промолчала. С усталым видом закрыла глаза.
– Не спи, – предупредил скиф, – нам нельзя долго оставаться здесь. Горы рядом, нас могут заметить тавры.
– Но почему мы сначала ехали прямо в Херсонес, а теперь свернули на запад?
– Мы едем в Керкинитиду, там твои сородичи – херсонесцы, там же и отец твой, что разыскивает тебя. Туда нам и нужно!.. А на пути в Херсонес нас подстерегают таврские горцы!.. Костобок знал это!
– Ага, мы едем в Керкинитиду?.. Там мой отец?.. Тогда я не хочу отдыхать, я готова ехать дальше!
Доводы Напака показались Гедии правдоподобными. Она взглянула на него с большим доверием, хотя не могла поверить, что несчастный Костобок желал ей зла. С внутренней дрожью вспоминала о красном пятне на снегу.
«Если они оба хотели доставить меня к моему отцу, то из-за чего повздорили, затеяли ночную драку с убийством?» – задавала она себе мысленно вопрос, с трудом поднимаясь на ноги.
Ни юная жрица, ни ее свирепый провожатый не знали, что по их следам мчится всадник, что он уже достиг места их ночевки и, видимо не желая терять времени, бросил лишь беглый взгляд на остатки костра и двинулся дальше в сторону Херсонеса. Однако, потеряв след, вернулся к остывшему кострищу, соскочил с седла и стал осматривать снег вокруг. Он тотчас обнаружил яркое кровавое пятно и затем выкопал из сугроба труп, в котором сразу же опознал Костобока.
Он с сожалением осмотрел страшную рану на черепе бывшего раба и с горечью произнес:
– Пифодор не обманул меня!.. Не напрасно я поехал вслед за ними, но, к несчастью, опоздал. Подлый предатель успел сделать свое дело! Но нет, мы еще попытаемся отомстить за тебя, друг!
С этими словами человек поспешно вскочил на коня и во весь опор помчался по следу трех лошадей, теперь круто свернувшему на запад.
– Вперед, мой быстрый Альбаран! – говорил он коню. – Мы должны догнать изменника и взять у него лишь одно – его голову для подарка царю Палаку! Царь любит, когда ему дарят головы предателей!
Альбаран стрелой летел на запад, разбрасывая в стороны снег. Вскоре черная точка на горизонте дала знать, что он близок к цели.
Выезжая из Неаполя, Лайонак уже разгадал замысел Напака и решил во что бы то ни стало догнать его, схватить с помощью Костобока, связать и доставить обратно живым, на суд Палака. Судьба Гедии интересовала его только потому, что девушка выполняла поручение царицы. Сама она не вызывала у него ни жалости, ни сочувствия. Он видел в ней дочь богатого рабовладельца, о которой есть кому позаботиться.
Но смерть ни в чем не повинного Костобока огорчила его. В его душе кипела жажда мести за товарища. Сатавк, однако, отдавал себе отчет в том, что могучий Напак живым ему не сдастся, и готовился к решительной схватке не на жизнь, а на смерть…
– Довольно отдыхать, ты права, – сказал Напак девушке, – поедем дальше. Я помогу тебе сесть на лошадь.
Скифа беспокоило поведение лошадей. Они чутко вскидывали головы, прислушивались и издавали негромкое ржание. Напак не подозревал, что в десяти шагах от него притаились в овраге двое херсонесцев, хорошо вооруженных, имевших добрых коней.
Скимн говорил Биону шепотом:
– Нам стоило бы напасть на него. Похоже, что он везет полонянку из нашего племени.
– Подержи мою лошадь, я посмотрю, что там делается.
– Будь осторожен.
Бион с трудом стал всходить по скату оврага, утопая в снегу. Осторожно выглянул на равнину. То, что он увидел, повергло его в величайшее изумление.
Здоровенный степняк, похожий в своей теплой одежде на медведя, торопливо сбросил с себя полушубок, а вместо шапки нахлобучил островерхий шлем, из-под которого темными хлопьями выбивались нечесаные волосы. Уперев копье в снег, а свободной рукой взявшись за гриву толстошеего жеребца, покрытого кудряшками инея, он ловко вскинулся в седло.
– Сядь на землю и не смей подниматься на ноги! – резко приказал он Гедии, наматывая на левую руку поводья, а правой направляя ратище вперед.
Со стороны степи прямо на него мчался всадник, также держа копье наперевес.
– Сдавайся, Напак! – крикнул всадник. – Иначе я убью тебя!
– Это я убью тебя, проклятый боспорец! – ответил Напак и поднял коня с места в галоп.
Витязи сшиблись на всем скаку, и оба сломали копья. Разъехавшись далеко, они повернули коней и
